Хрен С Горы
Шрифт:
— Нет, он сегодня пошёл в Покохоне, кой нашей младшенькой помогать сажать. Сказал, уже как стемнеет, придёт.
— Жаль — вздохнул Ванимуй — Я думал, он Сонаваралинге расскажет, как за море плавал с чужаками.
Услышав имя нового таки, а по совместительству великого колдуна и воина, Тикума принялась разглядывать нашу компанию.
— И кто из них Сонаваралинга? — полюбопытствовала она — Этот, который светлокожий? — бабка бесцеремонно указала пальцем в мою сторону.
— Да — подтвердил мой гид.
— Люди говорили, у него губ почти нет, как у крысы. Как обычно, приукрасили. Есть у нашего нового таки губы,
М-да, у туземцев понятия об этике несколько отличаются от тех, что бытовали в моём старом мире. Например, прокомментировать внешность кого-либо, вроде того, как сейчас эта пожилая тётка, не считается бескультурьем.
Распрощавшись с хозяйкой, Ванимуй потащил нашу компанию дальше.
— Ты сказал, это Гохоре плавал вместе с чужаками? — до меня, наконец, дошло сказанное хонским регоем — И что он рассказывает?
— Много рассказывает. И разное — ответил тот — Лучше его самого послушать. Гохоре интересно рассказывает. Почти как Хоке. Только Хоке рассказывает разные истории о колдунах или делах давнего времени, которые слышал от других. А Гохоре о том, что сам видел.
Мы как раз подошли к компании мужчин, сидевшей под передним навесом одной из хижин. Все они сосредоточенно жевали смолу, внимательно при этом слушая сидящего в центре полукруга высокого и жилистого человека — вероятнее всего, того самого Хоке, с коим Ванимуй сравнил не оказавшегося дома путешественника за море.
Рассказчик как раз закончил своё повествование, и воспользовался несколькими минутами, потраченными на обмен приветствиями между нами и слушателями, чтобы смочить горло водой из бамбукового сосуда и пожевать кусок рыбины.
Тут образовалась неловкая пауза, едва не обернувшаяся затянутым молчанием всех присутствующих: собравшиеся, кажется, были несколько смущены появлением в их компании столь важной и окружённой слухами персоны как новый правитель Хона и Вэя и не знали как себя со мной со мной. Я же из-за вечных своих проблем по части туземного этикета, боялся в очередной раз показать себя полным толи невежей, толи невеждой, толи тем и другим сразу, и не рисковал завести разговор первым. А проклятый Ванимуй именно сейчас почему-то не приходил ко мне на помощь, предпочитая молчать. Наконец, когда игра в молчанку стала совсем уж невыносимой (для меня, по крайней мере), я выдавил из себя: «Мы просто шли мимо. Потому не будем мешать славным мужам слушать истории, по части который почтенный Хоке большой умелец». Народ, как мне показалось, дружно, хотя и тихонько, выдохнул с облегчением.
И рассказчик начал новую историю. На этот раз о рождении, взрослении и славных деяниях Пилапи Старого — первого типулу-таки Пеу. Об этом мне доводилось слушать уже не раз и не два: и от деда Темануя, и от иных сонаев, и от бонкийцев. Так что я не был настроен слишком вслушиваться в уже знакомую историю. Но после первых вступительных фраз, когда речь пошла о предыстории появления родоначальника правящей династии, версия хонского сказителя начала меня интересовать.
Новым было то, что, по мнению Хоке и неизвестных мне сказителей, от которых он и услышал данный вариант жизнеописания типулу-таки, Пилапи Старый был не только племянником Каноку Покорителя Пеу, но и сыном великого завоевателя, в общем — результатом кровосмесительной связи между сонайским вождём и его родной сестрой. Причём, судя по всему, с точки зрения слушателей такой вот инцест не был чем-то из ряда вон выдающимся. Правда не понятно почему: не то «у великих людей свои причуды», не то «дело житейское, случается».
После повествования о деяниях Пилапи Хоке завёл довольно мрачную, но вполне интригующую историю про трёх братьев-рыбаков, которым достались волшебные раковины Повелителя Акул — в духе «короче, все умерли». Точнее, погибли. Рассказчик действительно был мастером
Всю обратную дорогу Ванимуя чуть ли не дифирамбы пел о том, как правильно я поступил только что, продемонстрировав, оказывается, истинную скромность, достойную правителей прежних времён, которые не гнушались входить в хижины простых людей и делить с ними их трапезу. Большая часть нынешних не то что таки, но даже деревенских вождей и прочих «сильных мужей», в общении с простыми ганеоями всегда стремится показать свою важность, и больше предпочитают говорить сами, нежели слушать других. А ежели такому важному лицу приспичит послушать разные истории, то он призывает сказителя к себе. В общем, Сонаваралингатаки (бедные мои подданные — им же теперь это нужно будет произносить, по крайней мере, при общении со мной, без запинки) показал себя сегодня народу с наилучшей стороны.
У меня же из головы всё не шёл давешний вариант происхождения первого правителя острова. Так что не выдержал и спросил на этот счёт нашего гида, вклинившись в его поток восхвалений меня. Тот, подумав немного, ответил: «О том, кто отец Пилапи Старого, разговоры разные идут. В Бонко, наверное, им считают тогдашнего таки. Сонаи готовы были бы согласиться на отцовство Каноку Покорителя, если бы он не был родным братом матери типулу-таки. Некоторые говорят, что настоящим отцом правителя является не человек, а кто-то из могущественных духов или даже богов. Но точно уже никогда не узнаем — давно это было».
Глава восемнадцатая
— Из тридцати двух селений Хона прислано шестнадцать сотен полных связок белых и светлых тонопу и одна неполная из двух десятков ракушек и ещё трёх ракушек. Коричневых и розовых ракушек собрано тринадцать сотен полных связок и неполная связка из пяти десятков — отчитывался Длинный.
Довольно интересная картина вырисовывается, однако: в связке — сто раковин. Белые ракушки тонопу должны нести мужчины. Окрашенные — женщины. Получается, что взрослых представителей сильного пола на территории Хона более чем на две тысячи больше, чем дам. Странно, на оставшейся неизвестно где Земле дело обстояло наоборот — там наблюдался сильный перевес с пользу прекрасной части человечества. Здесь же, где мужики то тонули в море на своих утлых лодчонках, то гибли в стычках, бывших в каменном веке чуть ли не нормой жизни, перевес в сторону женщин должен бы наблюдаться ещё больший. А статистика говорит об обратном.
Идея совместить перепись находящегося под моей властью населения со сбором налогов родилась как-то само собой, когда я обдумывал, как бы собрать в своих руках побольше нужных вохейцам ракушек, параллельно пробуя разобраться с ресурсами и проблемами свалившихся мне на голову областей.
От Ванимуя и прочих мархонских уважаемых мужей, с коими тот меня за последние три месяца познакомил, я узнал множество подробностей насчёт ракушек тонопу — самые подходящие места для сбора; время суток, когда их лучше всего видно; оптимальная для ныряния погода; обряды, позволяющие максимально задобрить духов добрых и отпугнуть их злых коллег. Для меня, впрочем, главное было то, что именно эти небольшие и, в общем-то, невидные оболочки моллюсков служили единственным предметом туземного экспорта.