Хроника гнусных времен
Шрифт:
— Я заберу машину. — Ему казалось, что с тех пор, как он уехал из отеля, прошло много лет, а не один день. — И мне нужно в бизнес-центр.
— На второй этаж, пожалуйста. Сегодня привезли ваши билеты.
Кирилл открыл длинный белый конверт. Билетов было два, и он быстро сунул их в рюкзак.
Настя за его спиной улыбалась деревянной улыбкой и старалась дышать как можно тише. Она тоже увидела эти два билета, и на миг ей стало нехорошо.
Выходит, он сразу все знал. Он знал, что она полетит с ним в Дублин, еще до того,
Не мог же он всерьез приглашать ее в Дублин?!
Но билетов-то два…
— Пошли, — он подхватил рюкзак и ее — тем же движением, что и рюкзак, — сначала зайдем в бизнес-центр. Или тебе нужно в номер?
— Не нужно, — пробормотала она, и он посмотрел на нее, услышав странное в ее голосе.
С ним кто-то поздоровался, и он поздоровался в ответ, сверкнув непривычной официальной улыбкой. Он был очень на месте среди всех ковров, зеркал и тихой музыки и казался частью этого мира, знакомого ей только по фильмам. И льняная рубаха — которая там по счету? — и светлые джинсы оказались вдруг очень стильными, и рюкзак приобрел значительность, и волосы были подстрижены именно так, как надо, и все это Настю пугало.
В своем летнем костюмчике из средненького магазина она чувствовала себя замарашкой. Да еще хвост заколола вверх, потому что было жарко шее.
Он ничего не замечал.
В лифте, похожем на салон президентского «Боинга», который Настя однажды видела на выставке, он быстро укусил ее сзади за шею и спросил деловито:
— Когда приключилась вся эта катавасия с Сониным поклонником?
— Что?!
Лифт тренькнул, разошлись золотые двери, он шагнул и выволок ее следом.
— Когда выяснилось, что за ней ухаживал уголовник?
— Кирилл…
Он вздохнул.
— Мне нужно выяснить некоторые подробности, — сказал он терпеливо, как на летучке, — для этого я хочу знать, когда все случилось. Потом мы пойдем в номер, ляжем на диван, и я отвечу на все твои вопросы. Давай вспоминай.
Длинноногая красотка в умопомрачительном пиджаке приближалась к ним из-за стеклянной перегородки и улыбалась всеми зубами, а у нее за спиной мигали компьютеры, и серьезные дяденьки в офисных костюмах, не отрываясь, смотрели в экраны. Было еще несколько лысых и очкастых молодых людей в мешковатых шортах, тоже очень серьезных.
— Очнись, — попросил Кирилл, — давай. Вспомни. Ты можешь.
Она посмотрела на него.
— И вспоминать нечего, — пробормотала она, краем глаза следя за красоткой и чувствуя себя все хуже, — три года назад. Летом. В июне началось, в июле закончилось. А что ты хочешь?..
— Здравствуйте, — сердечно сказал Кирилл красотке, — мне нужно посмотреть «Милицейскую газету» за июнь — июль девяносто восьмого года. Это можно как-нибудь устроить? И еще за август, пожалуй.
Может, красотка и удивилась, но никак этого не продемонстрировала.
— Если она есть в
— Если нет, найдите библиотеку, в которой есть подшивка. Хорошо?
— Конечно.
— Номер пятьсот семь. Меня зовут Кирилл Костромин. Вы позвоните, когда найдете?
Красотка быстро черкнула что-то на бумажке, встряхивая белоснежными манжетами.
— Конечно.
— Спасибо.
Настя считала, сколько раз было произнесено слово «конечно» в двадцатисекундном разговоре, но почему-то сбилась.
— Пошли. — Он снова потянул ее, но она вырвала руку.
— Что ты все время меня тащишь!
— Я побуждаю тебя к ходьбе, — объяснил он серьезно, — сегодня у тебя с этим процессом проблемы. Хотя, как правило, ты не ходишь, а летаешь. Наша остановка. Выходи.
Номер был роскошный. Такой роскошный, что Настя, оглядевшись по сторонам, храбро спросила:
— А фонтан с живыми рыбками где? Неужели ты живешь в номере без фонтана?
— Ваша ирония неуместна, — ответил он и захохотал, — и постарайся не отравить мое гомерическое веселье своим постным видом. Не надо никаких ассоциаций с Джулией Роберте из фильма «Красотка».
— Откуда ты знаешь? — буркнула она.
— Я очень умный. Я тебе уже об этом говорил. Сначала мы будем разговаривать, потом валяться, а потом пойдем в бассейн и ужинать.
С этой секунды все стало легко.
— Ну уж нет, — заявила Настя, прыгнула на него сзади и обняла руками и ногами. И сунула руки под льняную рубаху — неизвестно какую по счету. И уткнулась носом во влажную шею. И поцеловала за ухом.
И все разговоры пришлось отложить.
— Давай не поедем обратно, — предложил он, поглаживая атласную спину, — давай жить здесь.
— Мы не можем, — сказала она серьезно и, приподнявшись на локтях, посмотрела ему в лицо близорукими, очень зелеными глазами, — у нас дело.
Он и сам знал, что «у них дело», и это было серьезное дело. Гораздо серьезнее, чем он предполагал сначала.
— Расскажи мне, — попросила она, — можешь?
Кирилл приподнялся и, пошарив рукой, перекидал за спину подушки. Уселся и подтянул Настю к себе.
— Дать сигареты? — спросила она и улыбнулась от того, что уже знала — без сигареты он не может думать.
— Самое плохое, — начал он, прикурив, — что я пока толком не понял, что может быть мотивом. Деньги? Основная часть наследства досталась тебе, но ты вряд ли убила свою бабушку.
— Нет, Кирилл, — сказала она тихо, — я ее не убивала.
Ей отчаянно не хотелось его слушать. Что бы он ни сказал — все было плохо. В деле была замешана ее семья, близкие люди, которых она любила. Одних меньше, других больше, но любила. Она затеяла все, и ей теперь предстоит принимать решения, но джинн уже вырвался из бутылки, и загнать его обратно она не сможет, как бы ей этого ни хотелось.