Хроника отложенного взрыва
Шрифт:
Это был не допрос, даже не дружеская беседа, а именно консультация. В глубине души Андрееву это даже льстило: у него спрашивали совета как у признанного специалиста (каким он действительно был), и не кто-нибудь, а представитель Интерпола (тоже неплохо звучало). Что же касается дела Белугина, так в нем у Андреева не было никакой личной заинтересованности. Просто история, случившаяся на его глазах. Да, знал парня. Да, жалко его. Ну и что?
— С кем Дима дружил в редакции? — поинтересовался Георгий.
— Ни с кем.
— Вот
— А чему вы удивляетесь? Хотите ром?
Официантка принесла на подносе две рюмки с желтоватой жидкостью и тарелочку с нарезанным лимоном. Гольцов отказался. Редактор залпом выпил одну рюмку. Поставил перед собой вторую.
— Белугин пришел с улицы, по объявлению, — произнес он, закусывая лимоном. — К тому же он закончил инженерный вуз. А большинство мальчиков и девочек «Молодежки» пришли в газету с журфака МГУ. Они в штыки встретили Диму. А Петр Тинкин до сих пор помнит первую заметку Белугина…
Сентябрь 1992 года.
Молодой человек, на первый взгляд совсем еще мальчишка, отметил пропуск у охранника.
— Куда дальше идти?
— Прямо и направо. — Мужчина в черной форме махнул рукой в глубь коридора.
Длинный коридор редакции напомнил пассажирский корабль, какой ходит по Волге. Такой же серо-желтый палас и полированные двери кабинетов-кают.
Он шел, внимательно рассматривая таблички на дверях. В руках у него был свежий номер «Столичной молодежи» с обведенным красным фломастером объявлением:
«Лови момент!
Когда кругом увольняют, «СМ» принимает!
Молодые, энергичные, талантливые! Верите в свою судьбу и удачу — приходите в «СМ».
Мы даем вам шанс стать журналистом нашей газеты!»
Парень остановился возле двери с надписью «Вадим Андреев», глубоко вздохнул, постучал. Не дождавшись ответа, приоткрыл дверь:
— Можно?
— Заходите. — Это оказалась приемная, в которой сидела секретарь.
— Я по объявлению. Я звонил.
— Проходите. Вадим Саулович вас ждет.
У него даже перехватило дух. Сейчас он увидит самого Андреева! Дрожащей рукой парень открыл дверь.
Человек-легенда оказался на удивление простым в общении.
— Белугин? Проходи. — Он показал на диван рядом со столом и зажег сигару. — Рассказывай.
— Что?
— Все: где учился, где работаешь.
Благодаря светло-рыжим волосам Дима Белугин казался удивительно солнечным. Это сразу понравилось Андрееву.
— Закончил Московский авиационный институт. Сейчас работаю на радио, — сказал Дима.
— Каком?
— Местном. Радиостанция Сергиево-Посадского района. В Подмосковье.
— Это большая разница: работать на радио и писать в газету, — произнес Андреев. Тех, кто приходил в газету из радиожурналистики, пренебрежительно звали «радистами». Привыкнув компенсировать малограмотность интонациями, многие
— Я еще и с газетой сотрудничаю. Внештатно. «Загорская правда». Заметки пишу. Могу показать.
— Не надо. — Андреев отмахнулся. — Нам нужен военный корреспондент, который будет писать про армию. Справишься?
— Да! — уверенно ответил Белугин.
Мэтр посмотрел в лучащиеся глаза скромного парня в вязаном свитере и понял: этот справится. Чего бы это ни стоило.
— Подойди к Петру Тинкину. Он даст первое задание.
Через день Петр сидел за своим столом и матерился, черкая заметку, написанную Белугиным: «Кто так пишет, ё-моё. Зачем редакции этот «радист»?»
— Зачем же вы его взяли? — спросил Гольцов после услышанного.
— Мне нужна была рабочая лошадка, — ответил Андреев. — Была масса черной работы, которую никто не хотел делать. Мало кто из мальчиков и девочек моего отдела поехал бы в Абхазию или Молдавию. А Дима ездил, желая утвердиться. Но это у него не очень поначалу получалось: для того нужны годы. Журналистика — жестокая профессия.
— Но он же не мог писать?
— Вы думаете, на журфаках учат писать? Заблуждаетесь. Человек или пишет, или нет. Научить этому невозможно, только что-то подкорректировать. А руку можно набить. Это же ремесло. Было бы желание. Я увидел: у Димы было желание. И дал ему шанс.
Андреев выпустил клуб сигарного дыма и продолжил:
— И потом, его же не сразу взяли в штат. Знаете, как обычно человек с улицы приходит в редакцию? Ему дают стол и телефон. Это называется испытательным сроком. Крутись как хочешь, особо помогать тебе никто не будет. Выплывешь — станешь журналистом. Нет — прощай… Дима выплыл.
— А по-крупному он с кем-нибудь ругался?
— Он не очень вписывался в общую массу. Поэтому у него были проблемы с общением. Но без открытых противостояний. Хотя… Где-то в сентябре девяносто четвертого он крепко повздорил с Петром Тинкиным.
— Из-за чего?
— Из-за статей о торговле ураном.
На прошлой неделе в Германии разгорелся грандиозный скандал. На борту самолета, прилетевшего из Москвы, немецкая полиция обнаружила 500 граммов обогащенного плутония. Такого количества вполне хватило бы, чтобы заразить пол-Германии.
Во всей этой истории много подозрительного. Если самолет был немецкий, а задержанные то ли испанцами, то ли колумбийцами, почему все стрелки быстро перевели на нас? Тем более что невозможно установить, произведен плутоний в американском или российском реакторе.
Сложно сказать, кому выгодна эта шумиха. Не исключено, что здесь замешаны политические интересы самого высокого ранга.