Хроника отложенного взрыва
Шрифт:
Страсти накаляются вокруг серии задержаний немецкой полицией стратегического плутония и урана якобы российского производства. Немецкие газеты с подачи спецслужб утверждают, что все эти «посылки» не только привезены из России, но и произведены у нас.
В свою очередь представители Минатома РФ и ФСК категорически это опровергают. Сегодня только два комбината в России производят военные плутоний и уран. Ни с одного из них, по словам российских спецслужб, практически невозможно вынести секретную
Общеизвестно, что Россия подписала соглашение с США о допуске нашего урана на западный рынок. Поднимая шумиху с якобы контрабандой из России, конкуренты нацелены резко понизить наш авторитет на рынке.
На днях два офицера Федеральной службы контрразведки были арестованы в самом центре Москвы за торговлю… ураном. У арестованных изъяли около одного килограмма стратегического элемента. При последовавшем обыске нашли еще килограмм урана. Торговцы хранили свой товар в обычной картонной коробке.
Видимо, задержание стало первым шагом по реализации договора между ФСК и германскими спецслужбами по совместным действиям против урановой мафии.
В кабинет в тот день ворвался разъяренный Тинкин. Он бросил перед сидевшим за столом Белугиным свежий номер.
— Дима, что это за фигня? — с угрозой в голосе спросил Петр.
— Заметка, — спокойно ответил Белугин. — А в чем проблема?
— Почему мне ее не показал? Я веду эту тему.
— Тебя не было вчера. Не волнуйся. Данные точные.
— Плевать я хотел на твои данные. Это моя тема, не лезь в нее!
— Ты великий специалист в этом?
— Тебе русским языком объясняли, и не раз: нельзя подставлять друг друга. Если я пишу одно, не пиши вразрез. Показывай, советуйся. Мы должны работать одной командой. А ты выбиваешься из нее.
— Во-первых, успокойся и не разговаривай со мной в таком тоне. — Дима встал, он был ниже Петра, но чуть шире в плечах. — Во-вторых, у тебя свои источники информации, у меня свои. Если ты работаешь еще на кого-то помимо газеты — это твои проблемы. Я не буду советоваться с тобой только потому, что тебе надо кому-то угодить. А если что-то не нравится, то иди к Павлову.
Неожиданно Петр схватил Диму за грудки и прошипел:
— Ты русский язык понимаешь? Не трогай уран.
Дима освободился от захвата и оттолкнул Тинкина:
— Вали отсюда!
— Мальчик, ты даже не представляешь, во что влез… — прошептал Петр, выходя из кабинета.
— Почему они так повздорили? — расспрашивал Гольцов.
— По большому счету, — Андреев неторопливо выпустил клуб сигарного дыма, — Тинкин был прав. То, что сделал Белугин, называется — подставить товарища. У журналистов существует специализация. Каждый сидит на определенной теме. Обрастает определенными связями. Порой у него появляются какие-то обязательства, пусть даже моральные,
— Но откуда Белугин узнал про уран, если над этой темой работал Тинкин?
— Кто-то слил Диме. — Андреев развел руками. — Причем этот кто-то знал, что не стоит обращаться к Тинкину, потому что у того есть свои обязательства перед противоположной стороной… Вы совсем не пьете кофе.
Перед Гольцовым до сих пор стояла полная чашка, принесенная официанткой.
— Что-то не хочется, — произнес Георгий. — Вы были на работе в день убийства Белугина?
— Естественно.
— Как все происходило? — Гольцов потихоньку набирал обороты.
— Кто-то пообещал Диме передать интересную информацию. Сказал, что «дипломат» с документами будет в камере хранения на Казанском. Утром ему передали номерок. На вокзал Дима поехал на машине редакции. Обратно — на такси.
— Почему машина не подождала его?
— Павлов приказал.
— Но ведь это быстро: взять «дипломат» и вернуться. В пробках дольше стоять, — не унимался Гольцов.
— Тогда движение было посвободней.
— Все равно.
— Павлов наказывал водителей, даже если машина задерживалась на минуту. У него пунктик по поводу машин: чтобы все были на месте.
Сладковатый запах сигар заполнил и этот кабинет. Аромат следовал за Андреевым, где бы тот ни находился.
— Почему же он вообще дал машину? — Безобидные на первый взгляд расспросы Гольцова становились все настойчивее.
— Павлов неплохо относился к Диме. Часто просил выполнить разные поручения: сходи туда, принеси то. Мальчики и девочки искали предлог отказаться — гордые. А Дима соглашался.
— Кто-нибудь видел, как Белугин вернулся на работу с кейсом?
Андреев на мгновение задумался:
— Не думаю, что кто-то обратил на это внимание. Это потом уже многие кричали: я видел, я был рядом. А Дима тихо пришел на работу, тихо открыл «дипломат». И взорвался.
Долгий разговор начал утомлять Андреева. Он несколько раз посмотрел на часы, показывая, что пора заканчивать. Взамен своей откровенности журналист рассчитывал на ответное расположение Гольцова. Вдруг понадобится что-нибудь уточнить или у Георгия появится какая-нибудь интересная информация… Он просто обязан принести ее сначала в «Репортер». О чем Андреев прозрачно намекнул Гольцову. Тот, безусловно, согласился.
— А что было после взрыва? — осторожно спросил Георгий после некоторого перерыва, когда разговор плавно повернул в другую сторону.
— О-о-о, — приглушенно и многозначительно протянул журналист. — В редакцию стали приносить целые чемоданы компромата на Ткачева.
— Кому приносили?
— Иногда сразу Павлову. Иногда — Тинкину. Мы несколько месяцев палили по Ткачеву из всех орудий. А потом… — Андреев резко замолчал.
— Что было потом?