Хроника Перу

Сьеса Де Леон Педро де

Точно также было во многих местах провинций этого губернаторства Попайан. В Перу индейцы только и говорят, что одни пришли из одного края и другие из другого, и в войнах и схватках одни становились правителями земли соперников, и это действительно кажется правдой, и седая старина этих людей, судя по значению полей, которых они столько обработали. И потому местами, где видно, что осуществлялись посевы и а сами места были заселены, выросли деревья толщиной с волов. Инки, как достоверно известно, стали правителями этого королевства с помощью силы и ловкости (хитрости), так как они говорят, что у Манко Капака, который основал Куско, мало что было поначалу, и длилось [их] правление до тех пор, пока не наступил раздор между единственным наследником Васкаром и Атавальпой об управлении империей, [когда] пришли испанцы и смогли легко завоевать королевство, и отвести их от домогательств. Вот почему кажется, что войны и тирании между этими индейцами используется так же, как в остальных частях мира, ведь мы читаем, что тираны становятся правителями больших королевств и владений. В то время, когда я был в тех краях, я узнал, как велико угнетение, с каким великие относятся к малым, и как строго некоторые касики правят индейцами. Потому, если энкомендеро просит у них что-либо, или они должны были бы делать принудительно какую-либо личную службу или связанную с имением, потом они приказывают своим надсмотрщикам чтобы они обеспечили им это. Те в свою очередь идут по домам самых бедных приказывая, чтобы они это выполнили. И если они дают какое-то извинение, хоть оно было бы справедливо, они не только не слышат их, а [наоборот] обижают их, применяя к ним силу, как захотят. У индейцев короля, и у других народов Кольяо (Collao) слышал я, как горевали бедные индейцы по поводу этого угнетения, и в долине Хауха (Xauxa), и во многих других краях, хоть людям наносят какие-то оскорбления, они не умеют жаловаться. И если необходимы овцы или бараны, не видать у них толп сеньоров, а по два или три, имеющих убогих индейцев. А некоторым так досаждают, что они убегают, боясь таких работ, какие им приказывают делать. И в равнинах и долинах юнгас сеньоры [заставляют] работать больше, чем в горной местности. Правда, так как уже в большинстве провинций этого королевства присутствуют уже священники наставляя их [в вере], а некоторые поняли язык, потому теперь они слышат эти жалобы, и предотвращают многие

из них. С каждым днём всё приходит к лучшему порядку, и столько страха у христиан и касиков, что они не осмеливаются распускать руки по отношению к индейцу, из-за лучшего правосудия, ныне существующего, после установления в тех краях аудиенций и королевских канцелярий в качестве спасительного средства для управления ими.

ГЛАВА CXVII. В которой рассказывается о некоторых вещах, поведанных в этой истории относительно индейцев, и том, что случилось с одним священником в одном селении этого королевства.

Поскольку некоторые люди говорят об индейцах много плохого, сравнивая их с животными, говоря, что их привычки и способ жизни больше скотский, чем человеческий, и они настолько омерзительны, что не только пускаются в отвратительный содомский грех, а даже поедают друг друга. А так как в этой своей истории я написал кое-что об этом, и о некоторых других их гнусностях и беззакониях, я хочу, чтобы стало известно, и не для того, чтобы поняли все, а скорее, чтобы знали, что, если в одной провинции едят человеческое мясо и жертвуют человеческую кровь, то во многих других ненавидят этот грех. И если следовательно приходит противоестественный грех, у многих его считают большой гнусностью, и он не входу у них, его скорее ненавидят, и таковы их обычаи. Будет несправедливо осуждать их в общем. И даже за эти дурные привычки, ими совершавшиеся, кажется, нельзя их винить из-за недостатка пламени нашей святой веры, отчего игнорировали ни зло, ими совершаемое, как и многие другие народы, в основном прошлые язычники, так же, как эти индейцы, лишенные пламени веры, жертвовали столько же, а то и больше, чем они. И даже если мы посмотрим, много уже тех, кто испытал наш закон и получил воду святого крещения, обманутые демоном они ежедневно совершают тяжкие грехи. Потому, если эти индейцы и прибегали к обычаям, мною описанным, то было это потому, что у них не было тех, кто направлял бы их на путь истины в предыдущие временах. Сейчас, когда они слышат учение святого евангелия, они знают о мраке вечных мук, для тех, которые его сторонится. И демон, поскольку он у него растет зависть при виде плодов, исходящих от нашей святой веры, пытается вводить в обман страхами и ужасами этих людей, но всё меньше мест, где такое случается, и с каждым днём их будет меньше, видя, как Бог, Господ наш, старается всё время в прославлении своей святой веры. И среди прочих примечательных вещей, расскажу об одной, случившаяся в этой провинции в селении, называемом Лампас (Lampas), согласно содержимого сообщения, полученного мною в селении Асангаро (Assangaro), репартимьенто Антонио де Киньонеса, жителя Куско (Cuzco), от одного священника, рассказывающего мне о том, что случилось с ним при обращении индейца, которого я попросил, [чтобы] он сообщил мне об этом письменно, их письменностью; и без околичностей скажу, что дело было так.

Маркос Отасо, священник, житель Вальядолида, находясь в селении Лампас (Lampas) и наставляя индейцев нашей святой христианской вере, в году одна тысяча пятьсот сорок седьмом, в мае месяце, когда луна была полной ^[49], пришли ко мне все касики и начальники очень настойчиво попросить меня, чтобы я дал им разрешение, дабы они сделали то, что они обычно в то время делали, я ответил им, что должен буду присутствовать [при этом], потому как, если это недозволенное нашей святой католической верой, то впредь они не должны были бы делать это. Они посчитали это разумным, и потому все пошли по своим домам. И как раз, когда наступил полдень, они начали повсюду играть на множестве барабанов одной палкой, как принято играть у них, и потом они пошли на площадь в разных частях которой, разбросаны по земле одеяла подобно коврам, чтобы [на них] усаживались касики и начальники, очень разукрашенные и одетые в свои лучшие одежды, волосы заплетены в косы, спадающие к низу, как это у них в обычае, с каждой стороны сплетена коса из четырех прядей. Посаженные на свои места, я увидел, как вышел по направлению к каждому касику мальчик возрастом до двенадцати лет, самый красивый и подготовленный всеми в очень богатую одежду на их лад, от коленей вниз ноги как у дикаря, покрытые окрашенными кисточками, точно так же и руки. И на теле много медалей и гравюр из золота и серебра. Он нёс в правой руке оружие, наподобие алебарды, а в левой - большой шерстяной мешок, в который они бросают коку. И слева подходила девушка, не более десяти лет возрастом, очень красиво одетая такого же одеяния, за исключением того, что сзади она носила большую юбку, которую обычно не носили другие женщины. Эту юбку носила главная индианка, очень влиятельная из-за своей красоты. Вслед за этими шли многие другие индианки подобно дуэньям, очень серьёзно и учтиво. А та девочка несла в правой руке мешок из очень изысканной шерсти, полный множества золотых и серебряных гравюр. На спине ей повесили шкуру маленького льва, покрывавшего их всех. Вслед за этими дуэньями шли шесть индейцев, на вид земледельцы, каждый со своей сохой на плече, а на головах ихние диадемы и очень красивые многоцветные перья. Потом шли другие шесть, на сей раз юноши, с мешками картофеля, играя на своём барабане. И в строгом порядке они прибыли за один шаг до правителя. Вышеупомянутые мальчик и девочка, и все остальные, как они шли по порядку, выказали ему огромное почтение опустив свои головы. А касик и остальные приняли его, склонив свои [головы]. Сделав это каждый своему касику, которых было две группы, согласно тому же порядку, каким шли ребенок и остальные, они повернулись назад, не задерживая [внимания] на их лицах, на двадцать шагов, в порядке, о котором я поведал. И там земледельцы вонзили свои сохи в землю в ряд [упорядоченно, в линию]. И с них свисали те мешки с большим, отобранным картофелем. Относительно игры на барабанах, все стоя, не меняя место, устроили подобие танца, приподнимаясь на носочках. И временами они поднимали вверх те мешки, которые держали в руках. Как только они это делали, [это же делали] те, что шли с тем мальчиком и девочкой, со всеми их дуэньями. Потому что все касики и остальные люди были усажены на земле строго по порядку, очень тихо слушая и наблюдая за тем, что они делали. Сделав это, они сели и принесли барашка, не старше одного года без единого пятнышка и одного цвета, другие индейцы, сходившие за ним, и перед главным сеньора окруженного множеством индейцев, поскольку я бы этого не увидел, растянули живым на земле, они достали из него с одной стороны все внутренности, и они была отданы их прорицателям, которых они называли гуакамайо (guacacamayos), как священники у нас. И я увидел, как некоторые их индейцы несли в руках сколько могли кровь, и разбрасывали её на картофель, который у них был в мешках. И в этот момент вышел главный, который лишь немного дней назад был обращен в христианина, о чём я расскажу ниже, завывая собачьим голосом и иными словами на их языке, которого я не понял. И он ушел к подножию высокого креста, находившегося посередине площади, откуда громко, не страшась дерзко осудил тот дьявольский обряд. Так что [после] его высказываний и моих предупреждений они ушли очень напуганные и смущенные, не доведя конца своё жертвоприношение, когда они предсказывают время своих посевов и события на весь год. И другие, называющиеся Омо (Homo), у которых спрашивают о много из того, что произойдет, потому что они общаются с дьяволом, и носят с собой его образ, сделанный из полой кости, и сверху статуя из черного воска, тут встречающегося. Когда я находился в этом селении Лампас (Lampas), в четверг вечером ко мне пришел мой мальчик, спавший очень тревожно в церкви, попросив меня, чтобы я встал и крестил касика, ставшего на колени в церкви перед образами, очень напуганного. Он прошлой ночью, в среду во время сумерек, клал в ваку, место, где они поклоняются, и говорил, что видел человека, одетый в белое, который спросил его, что делал он там с той каменной статуей, отчего он убежал потом, и пришел за мной, чтобы стать христианином. И когда наступил день, я встал и помолился в свой час. И не думая, что это было так, я дошел до церкви, чтобы отслужить мессу и обнаружил его, стоящего на коленях. И как только он меня увидел, бросился к моим ногам настойчиво прося меня обратить его в христианина, на что я ему ответил, что я согласен. И отслужил мессу, которую услышали несколько присутствующих христиан, и я крестил вышеупомянутого, и он вышел премного радуясь, громко говоря, что он уже стал христианином, и не [такими] плохими, как индейцы. И не говоря ни с кем, пошел к своему дому и сжег его, и своих жен и скот разделил между своими братьями и родственниками, и пришел в церковь, где всегда наставлял индейцев во всём необходимом для их спасения, укоряя их, чтобы они избавились от своих грехов и пороков. Это он делал с большим пылом, как воспламененный Святым Духом, и постоянно он находился в церкви, или возле креста. Много индейцев стало христианами из-за убеждений этого новообращенного. Он рассказывал, что человек, которого он видел в ваке, или храме дьявола был белым и очень красивым, и что его одежды также были блестящими. Об этом мне сообщил священник письменно и я вижу с каждым днём важные знаки, которыми Бог проявил в эти времена больше, чем в прошлые. И индейцы обращаются [в христианство] и постепенно забывают свои обряды и дурные привычки. И если они мешкают с этим, то это скорее из-за нашей небрежности, чем из-за их порочности. Потому что истинное обращение индейцев состоится, если делать выговоры и показывать хороший пример [своим поведением и образом жизни], чтобы новообращенные брали с этого пример.

ГЛАВА CXVIII. О том как один касик, живущий по соседству городка Ансер[ма], желавший стать христианином, воочию видел демонов, желавших страхом отвернуть его от хорошего намерения.

В прошлой Главе я написал о том, как христианином стал индеец в селении Лампас (Lampas), здесь я расскажу о другом странном случае, для того, чтобы правоверные прославили Бога, делающего нам столько милостей, а неразумные и недоверчивые знали и боялись дел Господа. Итак, это случилось, когда губернатором провинции Попайан являлся аделантадо Белалькасар, в городке Ансерма, где его заместителем был некий Гомес Эрнандес; и почти в четверти лиги от этого городка находится селение называемое Пирса (Pirsa); и местный правитель его, имея брата – приятного на вид юношу, по имени Тамаракунга (Tamaracunga), и снизошел Бог в него, желая обратить его в христианство, и пожелал он прийти в селение христиан получить крещение. А демоны, которым должно было не понравиться такое желание, удрученные от потери того, кого они считали таким ценным, внушали страх тому Тамаракунге (Tamaraqunga) таким образом, что запугали его. И с позволения на то Бога, демоны в образе омерзительных птиц, называемых ауры, сели там, где только касик мог их видеть. Он, почувствовав что его так преследует дьявол, послал со всей возможной поспешностью, дабы позвали одного христианина, находившегося поблизости, пришедшего затем туда, где был касик, и узнав о его намерении он осенил его знаком креста, и демоны напугали его ещё больше, чем вначале; только индеец видел их в ужасных образах. Христианин видел, как падали камни с неба и свистели. И пришел из селения христиан брат Хуан Пачеко (Juan Pacheco), житель того же городка, пребывавшего в нём в то время вместо Гомеса Эрнандеса, вышедшего к тому, что называют Караманта (Caramanta), он присоединился к первому, и они увидели,

что Тамаракунга (Tamaracunga) очень бледен и демоны строили ему козни, так, что в присутствии христиан они носили его по воздуху с одного места в другое, он стонал, а демоны свистали и визжали. И несколько раз, когда касик пребывал сидя, перед ним был сосуд для питья, два христианина видели, как поднимался сосуд с вином в воздух, и как спустя некоторое время он оказался без вина, и скоро они увидели, как вино вылилось в сосуд, а касик закрыл накидками лицо и все тело, дабы не видеть дурных видений, стоявших перед ним. И пребывая в таком виде, не скидывая одежду и не открывая лица, они положили ему в рот глину, желая задушить его. В конце концов два христианина, не перестававшие молиться, договорились вернуться в городок и привести касика, чтобы потом его крестить. И пришли с ними и с касиком двести индейцев, но они были так напуганы демонами, что не осмеливались приблизиться к касику. И двигаясь с христианами, они подошли на несколько трудно дававшихся шагов, где демоны захватили индейца в воздух, чтобы сбросить его на землю. И он крикнул, говоря: помогите мне христиане, помогите мне. Затем они пошли к нему, и они схватили его поперек, но никто из индейцев не осмеливался говорить еще помочь ему, преследуемого дьяволами, дабы спасти его душу, и большого смятения и зависти этого жестокого врага нашего. И поскольку два христианина видели, что не помогал Бог в том, чтобы демоны оставили того индейца, и что они хотели сбросить его со скал на землю, они взяли его посередине, и связывая веревками у пояса, произнося молитвы и прося Бога, дабы он услышал их, они пошли с индейцем [связанным] посередине вышеупомянутым способом, неся в руках три креста, но они всё ещё несколько раз сбивали их с ног, и с большой трудом добрались до подъема, где увидели себя в очень стесненном положении. И когда они уже находились около городка, то послали к Хуану Пачеко индейца, для того, чтобы к ним пришли на помощь; позже он пошел туда. И когда он присоединился к ним, демоны бросали камни с неба, и таким образом они прибыли в город и пошли с касиком по направлению к дому этого Хуана Пачеко, где собралось большинство христиан, находившихся в селении, и все видели маленькие, падающие с вершины дома, камни, и слышали сильфов ^[50]. И также как индейцы, когда идут на войну, говорят «hu hu hu», точно также они слышали, как демоны очень быстро говорили это. Все начали просить нашего Господа, чтобы во славу его и во здравие души того безбожника, он не позволил, чтобы демоны смогли убить его. Потому что от круживших вокруг него [демонов] он слышал о том, чтобы он не становился христианином. А поскольку те бросали много камней, они вышли оттуда по направлению к церкви, в которой из-за того, что она была из соломы, не велось Таинство. И некоторые христиане говорят, что они услышали шаги по самой церкви прежде чем она была открыта, и когда они открыли ее, то вошли внутрь. Говорят, индеец Тамаракунга говорил, будто видел демонов со свирепыми рожами, головы внизу и ноги сверху. И когда вошел монах по имени брат Хуан де Санта Мария, Общества Нашей Сеньоры Милостивой, дабы крестить его, демоны, в присутствии его и всех христиан, - но видел их только индеец, - взяли его и держали в воздухе, поставив верх ногами, также как и сами были. И христиане громко произнося Иисус Христос, Иисус Христос, дабы он был с нами, и крестясь, бросились на индейца и хватили его положив ему потом епитрахиль и окропили его святой водой, но все еще слышался свист и сильфы внутри церкви, и Тамаракунга видел их воочию и они пошли к нему, и надавали ему столько оплеух, что сильно сдвинули его шляпу, сбившуюся на глаза, чтобы не видеть их, но они плевали ему в лицо гнилой и зловонной слюну. Все это произошло ночью, а когда пришел день монах оделся, чтобы произнести мессу, и как раз когда он начал, не было слышно ничего, и даже демоны не осмелились остановить [её], и касик не получил особого вреда. И как только святейшая месса закончилась, Тамаракунга попросил лично испить воду крещения и потом то же самое сделала его жена и сын. И уже после крещения он сказал, что так как он был христианином, чтобы его оставили прогуляться одного, чтобы увидеть, имели ли демоны над ним власть свою, и христиане позволили ему уйти, оставшись все молясь нашему Господу, и умоляя его, дабы для восхваления его святой веры и для того, чтобы неверные индейцы обращались в христианство, он не позволил, чтобы дьявол не имел больше власти над тем, уже стал христианином. И после этого вышел с большой радостью Тамаракунга, говоря «я – христианин!», и восхваляя на своем языке Бога, он сделал два или три круга по церкви и не видел и не ощущал больше демонов, перед тем, как уйти радостным и удовлетворенным к себе домой, показывая силу Бога. И именно этот случай, столь знаменательный среди [тех] индейцев, привел к тому, что многие стали христианами, и будут становиться такими каждый день. Это произошло в году одна тысяча пятьсот сорок девятом.

ГЛАВА CXIX. [О том], как отчетливо видели великие чудеса в открытии этих Индий, и желание оберегать нашим всевышним господом Богом испанцев, и также [о том], как он наказывает тех, кто жесток с индейцами.

Прежде, чем завершить эту первую часть, мне показалось необходимым рассказать здесь кое-что об изумительных делах, которые Бог, Господь наш, почёл за лучшее показать во времена открытий, сделанных испанскими христианами этих королевствах, и также наказание, осуществленное с его позволения над несколькими известными людьми, в них [королевствах] побывавших. Потому что об одном и о другом известно, как мы должны были любить его аки отца, и боятся, аки Господа и Справедливого Судьи. И потому я говорю, что, не касаясь первого открытия, совершенного адмиралом доном Христофором Колумбом, и удач маркиза дона Фернандо Кортеса, и других капитанов и губернаторов, открывших Материк. Поскольку я не хочу рассказать о делах столь давних, а поведать только о том, что произошло в нынешние времена. Маркиз дон Франсиско Писарро, сколько трудов пройдено им и его товарищами, не увидев и не открыв ничего, кроме земли, лежащей к северу от реки Сан Хуан, не были достаточными ни силы их, ни подкрепления, посланные к ним аделантадо доном Диего де Альмагро, чтобы увидеть то, что находится дальше. И губернатор Педро де лос Риос с помощью куплета, написанного для него, сказал:

Ай, сеньор губернатор,

смотрите в оба хорошенько,

туда идет рекохидор,

здесь остается хищник.

Давая понять, что Альмагро, считался в народе, как бойня тяжких трудом (?), а Писарро их убивал в них. Потому он послал Хуана Тафура из Панамы с приказом, чтобы он привел их [обратно]. И, потерявшие надежду открыть [новые земли], они вернулись с ним [Франсиско Писарро], а их было тринадцать христиан, оставшихся с доном Франциском Писарро. Они находились на острове Горгона до тех пор, пока дон Диего де Альмагро не послал за ними судно, на котором к счастью [от]плыли. И захотел Бог, который всё может, того, что за три или четыре года не могли увидеть и открыть ни морем ни по земле, они сделали это за десять или двенадцать дней.

И так эти тринадцать христиан со своим капитаном открыли Перу. И по прошествии нескольких лет, когда тот же маркиз со ста шестьюдесятью испанцами вступил в него [Перу], им не хватало [сил], чтобы защищаться от множества индейцев, если бы не позволил Бог, чтобы велась ожесточенная война между двумя братьями Васкаром и Атабалипой, и они [испанцы] завоевали землю. Когда в Куско против христиан восстали все индейцы, испанцев, верхом и пеших, было не более ста восьмидесяти. Ведь против них был Манко Инка с более чем двумястами тысячами вооруженных индейцев и продолжалось это целый год, великое чудо избежать рук индейцев, некоторые из них [индейцев] даже утверждают, что часто видели, во время сражений с испанцами, как возле них [испанцев] ходил небесный воитель (божественное создание), чинивший им [индейцам] большой урон. И увидели христиане, что индейцы подожгли город, пылавший во многих местах, и начав с церкви, которую индейцы хотело видеть разрушенной, три раза поджигали ее, и столько же она сама по себе тухла, как говорили многие, кто в самом Куско мне об этом сообщил, а огонь раскладывали в месте, где одна солома без извести [была].

Капитан Франсиско Сесар, вышедший в разведывательный поход из Картахены в год тысяча пятьсот тридцать шестом, и пошел через огромные горы, переправляясь через много глубоких и яростных рек, всего лишь с шестьюдесятью испанцами, несмотря на всех индейцев, он прибыл в провинцию Гуака, где находился главный дом дьявола, где из одного захоронения он добыл тридцать тысяч песо золота. И когда увидели индейцы сколь мало было испанцев, они собрали более двадцати тысячи человек, дабы убивать их, и окружили их, и заставили их сразиться. Тогда испанцы, несмотря на то, что их было так мало, о чем я уже сказал, а пришли они [туда], растратив все силы и исхудав, поскольку ели одни корни, а кони истоптали подковы, всё же поспособствовал Бог им да убили они и поранили множество индейцев, не оставив ни одного из них. И не только это чудо сотворил Бог этим христианам, сначала он помог им выбраться на дорогу, по которой они за восемнадцать дней вернулись в Ураба, пройдя [до этого] по другой дороге около года.

Множество таких чудес мы видели с каждым днём всё больше, ведь что и говорить, когда сорок или пятьдесят христиан заселяется в провинции, где живет тридцать или сорок тысяч индейцев, и несмотря на такое количество, с Божьей помощью, они живут и способны на такое, что склоняют её на свою сторону и подчиняют себе. А в жутких землях с проливными дождями и постоянными землетрясениями, как только туда входят христиане, после этого мы хорошо видим благосклонность Бога, потому что по большей части он прекращает все это, и раздираемые такими несчастьями эти земли дают урожаи, не наблюдаются постоянные ураганы, молнии и ливни, существовавшие во времена, когда там не было христиан. Но также примечательно другое: когда Бог отворачивается от своих, несущих впереди его знамя – крест; он желает, чтобы это открытие совершалось не тиранами, потому что действуя подобным образом, как мы видим, они заслуживают серьёзных наказаний. И среди тех, кто с этим [в сердце] шел, немногие умерли своей собственной смертью, как это было с начальниками, имевших отношение к смерти Атабалипы, ведь большинство умерло жалкой и несчастной смертью. И даже кажется, что войны, случившиеся в Перу и ставшие такими крупными, с Божьего позволения для наказания тех, кто тут находился. И потому те, кто об этом подумает, тем покажется, что Карвахаль был палачом правосудия Его, и что жил он до тех пор, пока не свершилось наказание, и что потом заплатил он смертью за тяжкие грехи, содеянные при жизни. Маршал дон Хорхе Робледо, допустивший в провинции Посо нанесения большого вреда индейцам, и что убив арбалетами и собаками стольких, Бог соизволил, чтобы в том же селении был он приговорен к смерти, и чтобы его гробницей считались желудки тех же индейцев, точно также умер командор Эрнан Родригес де Соса и Бальтасар де Ледесма, и вместе с ним они были съедены индейцами, до того проявившие к ним столько жестокости. Аделантадо Белалькасара, убившего столько индейцев в провинции Кито, Бог позволил наказать, при жизни отошедшего от власти губернатора, судьёй, сведя с ним счеты, и в бедности, и в трудностях, горести и размышлениях умер он в губернаторстве Картахены, направляясь из своего места проживания в Испанию. Франсиско Гарсию де Товар, которого так боялись индейцы, из-за множества им убитых, они сами его убили и съели.

Нет никого, кто бы заблуждался, думая, что Бог не должен карать тех, кто был жесток с этими индейцами, так как каждый получил свой приговор соразмерно своему преступлению. Я знал некоего Роке Мартина, жителя города Кали, [и случилось у него] с индейцами, нами убитых [следующее]: по пути из Картахены мы прибытии в тот город он четвертовал их и вешал на жердь, чтобы скормить своим собакам; потом индейцы его убили, и я даже думаю, что они его съели.

О многих других, можно сказать, я не стану продолжать, закончив тем, что Господь наш в завоеваниях и открытиях способствовал христианам, но если они становились тиранами, он их карал, как это видели раньше и сейчас видят, допуская, чтобы некоторые умирали внезапно, что более чем ужасно.