Хроника Перу
Шрифт:
Братья, напуганные увиденным, словно онемели, но когда наконец прошло их смятение, ответили, что с радостью выполнят его приказания; затем в спешке отправились к горе, зовущейся Гуанакауре, которую с тех пор и поныне считают священной. И на самой её вершине снова увидели Айер Эче [Ayer Eche (sic)] [109] который несомненно был каким-то демоном, если только то, что они рассказывают, хоть немного правда; и с позволения на то Господа, прикрываясь этими ложными личинами он [демон] давал им понять волю свою, чтобы они боготворили его и приносили ему жертвы, чего он более всего и добивался; и опять он говорил, что им пристало короноваться специальной кисточкой [tomasen la borla [110]] или короной, чтобы стать императорами, которые и будут державными правителями, и что им будет дано знать, как [сие] нужно делать, [а также] чтобы юноши были возведены в ранг рыцарей и почитаемы как знать. Братья ответствовали ему, как и прежде, что все его указания они в точности исполнят и в знак покорности сложили руки, склонили головы и сделали ему поклон [mocha] – знак особого уважения, - для того чтобы он лучше понял, как они его чтят. Вот почему орехоны утверждают, что с той поры им пристало короноваться кисточкой и быть посвящёнными в рыцари. Я помещаю эту историю сейчас, дабы потом не повторяться; ко всему этому интересно припомнить одну, без сомнения, правдивую и забавную историю, что когда в Куско Манго Инга [111] [Второй] короновался кисточкой
Похоже, что те правители установили этот порядок посвящения, и говорят что Аяр Эче [Ayar Eche (sic)] на этой самой горе Гуанакауре и предстал в похожих одеяниях; и тот, кто должен был стать Инкой, одевался в чёрную рубаху без воротника, с разноцветными рисунками, а на голове светло-коричневая косичка в несколько оборотов, и, покрытый большой светло-коричневой накидкой, он [коронуемый] должен был выйти из своего дворца [112] в поле и сорвать пук соломы, и нести его целый день без еды и воды, ибо пристало ему поститься. Мать же и сёстры того Инги должны остаться дома, прясть и ткать так быстро, чтобы в тот же день соткать четыре наряда для той церемонии, и им, занятым этой работой, тоже не пристало ни пить ни есть. Одним из этих одеяний должна быть светло-коричневая рубаха с белой мантией, другое - цветное с белой полосой [113], ещё одно состояло из белой рубашки и белой мантии, и последнее - всё синее с бахромой и шнурами. Тот, кому было суждено стать Инкой, надевал эти наряды и постился в течение установленного времени, а именно один месяц, и пост сей звался саси [114] [Zazi] [115]]. [Это испытание проводидится] в одной из комнат дворца без света и без женской прислуги; во дни поста этого женщины из его рода [т.е. из рода Инги] с особым тщанием и своими собственными руками приготовляют большое количество чичи (кукурузного вина) и обязаны ходить в богатых одеяниях.
По окончании поста, тот кому суждено стать Инкой, выходит с алебардой из серебра и золота и направляется в дом какого-нибудь престарелого родственника, где ему остригают волосы; и одетый в одно из тех одеяний, они выходят из Куско, где празднуется описываемый мной праздник, и они идут на гору Гуанакауре, где, как мы сказали, [сначала] находились два брата; после церемоний и жертвоприношений они возвращаются туда, где уже приготовлено вино, там его и пьют. А затем Инга идёт на гору называемую Анагуар [Anaguar] и от подножия её бежит, чтобы все видели лёгкость его и храбрость боевую; потом спускается с горы с клоком шерсти, привязанным к алебарде, в знак того, что когда он будет воевать против своих врагов, будет стараться добыть скальпы и головы их.
После всего этого шли они на саму гору Гуанакауре собирать солому, очень стройную, травинку к травИнге, и тот, кому было суждено стать рыцарем, держал большой пук золотой, очень тонкой и ровной соломы, и с нею шёл на другую гору называемую Ягира [116] [Yaguira [117]], где одевал другую из уже описанных одежд, а на голову - косички или льяуту [пышный венец [118]] называемый пильяка [pillaca] [119], т.е. корона, под которой вешались золотые уши, [120] а поверх надевалась шапочка из перьев почти как диадема, которую они называют паукарчуко [paucarchuco] [121], и на алебарду привязывали длинную ленту из золота, свисавшую до самой земли, на груди же своей он нёс золотое зеркало [una luna de oro]; таким образом, в присутствии всего честного собрания, убивали овцу, чьи мясо и кровь распределяли между всеми самыми знатными, дабы съесть её сырой; что значило - если бы вы не были храбрыми, то враги ваши ели бы ваше мясо так же, как и вы ели мясо убитой овцы. И там они приносили торжественную клятву, по своему обычаю, за Солнце, сохранить рыцарский порядок, и за защиту Куско сложить голову, если это потребуется; потом им прокалывали уши, растягивая их до такой величины, что были они в окружности [размером с] одну пядь. После этого они надевали свирепые головы львов [122] и с большим шумом возвращались на площадь Куско, полностью обведённую огромным золотым канатом, покоившимся на распорках из золота и серебра. В центре площади они танцевали и праздновали на свой лад с размахом; те, что должны были стать рыцарями, танцевали с головами львов, надетыми на свои головы, что, как я уже сказал, намекало на то, что они будут храбрыми и свирепыми как эти животные. После окончания танцев рыцари остаются вооружёнными и называются теперь орехонами, имеют приличествующие им привилегии, пользуются значительной свободой и имеют право, если их выбирают, принять корону, или кисточку. Когда короновались на императора [правителя], устраивались большие праздники и собиралось множество народа, и тот, кому суждено было стать императором, сначала должен был взять в жёны свою единственную [123] сестру, чтобы королевская власть не передавалась в родах низкого сословия, и устраивался великий пост, а на их языке саси. Во время всего этого, когда правитель занят жертвоприношениями и постом, он не занимался ни частными делами ни управлением, и был закон у Ингов, что когда кто-нибудь из них умирал или [124] передавал другому свою кисточку или корону, чтобы он мог назначить одного из главных мужей своего народа, и чтобы тот был зрел в суждениях и большого авторитета, чтобы править всей империей Ингов, как и сам император в те дни; и тому человеку было разрешено ходить с охраной и к нему пристало обращаться с уважением. После этого он благословлялся в храме Куриканче [125] [Curicancha] и получал кисточку, которая была большой и высовывалась из повязки, покрывавшей голову и прикрывавшей ему даже глаза, и этого человека считали правителем и обращались с ним подобающе. На праздники собирались все главные правители из окрестных земель, что составляло четыре лиги [126], которыми они правили, и блистал город Куско великолепными сокровищами из золота, серебра, камней и перьев, окружённый огромным канатом из золота, и с удивительной фигурой Солнца, которая была такой внушительной, что по словам индейцев весила больше четырёх тысяч кинталов [кинтал - мера веса = 46 кг, т.е. выходит 4600 тонн] золотом; а если давалась кисточка не в Куско, то потешались над тем, кого звали Инкой, не уважая его власть и не считая её правой [127]. Так случилось с Атабалипой, которого королём не считали, хотя и был он очень храбрым и сразил многих людей, и в страхе многие народы подчинялись ему.
Но вернёмся же к тем, кого мы оставили на горе Гуанакауре; после того как Аяр Эче [Ayar Eche (sic)] объяснил, как им должно посвящаться в рыцари, индейцы говорят, будто посмотрев на своего брата Аяр Манго, [128] он сказал им, чтобы они отправлялись со [своими] двумя женами в ту долину, где впоследствии должен быть основан Куско, не забывая приходить к тому месту и приносить жертвы, как он сначала просил его [129]. После этих слов, оба брата обратились в каменные фигуры, подобием – человеческие, на глазах у Аяр Манго, взяв своих жён [или женщин], пришёл туда,
Глава VIII. О том как, Манго Капо, увидев двух своих братьев окаменевшими, пошёл в одну долину, где нашёл неких людей и им был основан и воздвигнут древний и великолепнейший город Куско, главная столица всей империи Ингов.
Забавляясь всем, что я записал об этих индейцах, я рассказываю в моих заметках то, что они мне поведали сами, и скорее опускаю много разных вещей, чем добавляю что-то от себя. И так, Манго Капа увидев, что случилось с двумя его братьями, и прибыв в долину, где ныне стоит город Куско, возвёл глаза к небу и, со слов орехонов, попросил с великим смирением Солнце о помощи и поддержке для нового селения, которое думал основать, и что, обернувшись к горе Гуанакауре, просил того же у своего брата, которого уже почитал и уважал, как бога; он следил за полётом птиц, гадал по звёздам и другим приметам, полным откровения, [131] уверился, что новое селение должно будет процветать, а он будет признан основателем его и отцом всех Ингов, какие будут править в нём. И так во имя своего Тисивиракочи [Ticiviracocha], Солнца и других своих богов он основал новый город, началом которому послужила маленькая хижина из камней, крытая соломой, которую Манго Капа построил со своими жёнами, и которую они назвали Куриканча [Curicancha], что значит «окружённая золотом», место, где впоследствии находился знаменитый и богатейший храм Солнца, а ныне там мужской монастырь ордена Святого Доминго. Точно известно, что во времена, когда Манго Капа всё это совершил, в окрестностях Куско обитало множество индейцев, и так как он не причинил им никакого вреда и беспокойства, те не запрещали ему находиться в их землях и более того - благоволили к нему; таким образом, Манго Капа намереваясь построить уже упомянутый дом, исповедовал свою религию и поклонялся своим богам, и вёл себя с таким высоким самомнением, что пользовался большим уважением.
Одна из его жен была бесплодна, так никогда и не забеременев от него, с другой же [по имени Мама Окльо Вако (Mama Ocllo Huaco)] [132] было у него трое сыновей и одна дочь, старшего назвали Синче Рока Инга [133] [Sinche Roca Ynga], а дочь - Ачи Окльо [134] ; имена двоих других сыновей не упоминаются, старшего же сына женили на его сестре и научили их всему, что следовало делать, чтобы завоевать любовь обитателей тех мест и не вызывать [у них] ненависть, и многие другие вещи. В то время в Атункольяо [Hatuncollao] достигли могущества потомки Сапаны и посредством тирании хотели они захватить всю ту местность. Основатель же Куско, Манго Капа, поженил своих двух детей и, посредством доброго обхождения и сладких речей, привлёк к себе на службу кое-каких людей, что возвеличило его дом Куриканче; после долгих лет жизни он умер, будучи уже совсем старым, и были ему устроены похороны [135] со всей торжественностью, а кроме этого ему был поставлен идол [памятник], чтобы почитать его как сына Солнца.
ГЛАВА IX. В которой читателя уведомляют о причине, почему автор, оставил рассказ о королях, и захотел поведать о правлении, которое у них было, а также об их законах и обычаях.
[Главы IX и последующие в переводе А. Скромницкого]
ХОТЯ я мог бы описать то, что случилось при короле Синче Рока Инга [136], сыне Манго Капа [137], основателя Куско, в данном месте я оставлю это, поскольку мне кажется, что в дальнейшем может возникнуть путаница, которая затруднит понимание того, каково же было правление у этих правителей, потому что одни учредили такие-то законы, а другие – такие-то, и потому что одни разместили митимаев, а другие - гарнизоны солдат в местах, где осуществлялась оборона королевства; и потому что всё это – дела великие и достойные упоминания, и для того, чтобы государства, которые управляются великими учёными и мужами, из этого извлекли совет, и одни и другие преисполнятся восхищения, видя, что даже у варварских народов, не имевших письменности [букв], нашлось то, что, как нам достоверно известно, было: то ли касательно правления, то ли завоевания земель и народов, дабы под крылом единой монархии они подчинялись одному правителю, являвшемуся единым владыкой и достойному править в империи, имевшейся у Ингов, протяженностью более тысячи двухсот лиг по побережью; и чтобы не рядили то да сё, как говорят одни, что: это, несомненно, установили они, а то - другие, в чем даже многие местные жители не имеют одного мнения, потому приведу я здесь то, что я выведал и что считаю достоверным, согласно сообщению, которое я получил в городе Куско, и разного рода остаткам [сведений], которые, как мы видим, встречаются в Перу, там где мы прошли.
И пусть не покажется читателям, что, принимая такой поворот, я отхожу от того, что должна нести эта книга, поскольку делается это для облегчения понимания. И я это сделаю по возможности кратко, не вдаваясь в подробности, которых я всегда избегаю, и затем продолжу рассказ о правлении Ингов, их последовательности, до самой смерти Гуаскара [138], и с приходом испанцев окончу. И хочу я, чтобы прочитавшие узнали, как среди всех Ингов, а их было одиннадцать, трое настолько выделились управлением своего владения, что орехоны рассказывают очень много о них и, беспрестанно их восхваляют; и они не были похожи по характеру, равно как и умом и отвагой, а были это - Гуайнакапа [139], и Топа Инга Юпанке [140], его отец, и Инга Юпанке [141], дедушка первого и отец второго. Также можно полагать, что, поскольку они были настолько недавними [правителями], что королевство полно индейцами, знавшими Тупака Инку Юпанги, и с ним они ходили в военные походы, а их родители слышали о том, что делал Инга Юпанги во время своего правления, и эти дела, пожалуй, были всё равно, что увиденные воочию [142], чтобы можно было о них рассказать; а то, что произошло при других правителях, их предках, многое из того забыто, хотя, чтобы верно удержать это в памяти, и чтобы оно не забылось за многие годы, у них имеется особая предосторожность, за не имением письменности [букв]; они [буквы], как я уже писал в Первой Части этой Хроники [143], не были найдены ни в этом королевстве, ни во всём этом мире Индий. А потому продолжим ранее начатое.
ГЛАВА X. О том, как правитель, после получения королевской кисточки, вступал в брак со своей сестрой Койей, а это название королевы; и о том, как было ему позволено иметь много жён, но среди всех только Койя была законной и самой главной.
Я РАССКАЗАЛ кратко в предыдущих главах о том, как те, кому предстояло стать дворянами, становились рыцарями, а также церемонии, устраивавшиеся в то время, когда Инги короновались, принимая корону, являющуюся кисточкой, ниспадавшей до самых глаз. И было ими учреждено, чтобы тот, кто должен был стать королем, брал свою сестру, законнорожденную дочь своего отца и матери, за жену, дабы наследование королевства шло по этому пути, утвердившемуся в королевском доме; когда им казалось, таким образом, что хотя такая-то жена, сестра короля, своим телом не была бы запятнана, и, не сходясь ни с одним человеком, от него бы она забеременела; сыном был тот, кто родился бы от нее, а не чужой женщины; потому что они также блюли, что, хотя Инга вступал в брак с благородной женщиной, по желанию, он мог делать то же самое и зачать вне брака, таким образом, что, не обращая внимания на сие, считался бы сыном, тот, что от правителя и своего законного мужа [зачат].