Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси

Стрыйковский Мацей

Поход (prozna wyprawa) немецких войск в Литву, не удавшийся из-за зимы. Когда уже наступила зима, христианское войско вторглось в Литву, желая отомстить за это разорение. Однако из-за царившей жестокой зимы, в том году исключительно суровой, в чем согласны все хронисты, [крестоносцы], побежденные зимней [стужей], ничего не сделав и ни в чем не преуспев, вынуждены были вернуться в Пруссию с большим для себя ущербом.

Литовцы повоевали Лифляндию аж до Ревеля. Но староста Гродненского замка Давид (David vero Capitaneus castri Gartin frigore non torpens etc — слова Меховского), не озябая и не дрожа от зимних [холодов], с большим литовским войском снова повоевал Лифляндию вплоть до Ревеля и весь Ревельский повят около моря и по пути назад опустошил аж до самой Двины. Костелы попалил, золотую и серебряную церковную посуду и ризы забрал,

священников перебил или увел в плен и, кроме убитых, пять тысяч немецких и латышских пленников отправил в Литву [вместе] с большой добычей. Дусбург пишет, что в то время Давид с литовцами повоевал земли датского короля, в которых одних только девушек и знатных пани захватил пять тысяч ⁵⁴ и прочее. Ибо в те времена (о которых речь) датский король владел в Лифляндии Ревелем подобно тому, как и ныне король шведский ⁵⁵.

Литовцы и жмудины взяли приморский Мемель или Клайпеду (Klojpede). Потом той же зимой литовцы и жмудины захватили у орденских братьев город Мемель и три замка около него, в которых перебили и взяли в плен множество немцев и других христиан, [после чего] сожгли как город, так и замки ⁵⁶. Но, вероятно, в то время Мемель не был укреплен столь мощно, каким я его сам видел на днях (dzis).

Одновременно с этой победой, согреваясь на морозе [cвоей] прыткостью, [литовцы] повоевали повят Велау ⁵⁷ и Самбийскую землю в Пруссии. И убили комтура из Тапиау ⁵⁸, который хотел их громить, и все его войско наголову поразили, удручив крестоносцев поражением и большим ущербом. И без помех вернулись в Литву с большой добычей и целыми ротами (rotami) захваченных пленников. Повят Велау (Wilowski) от Мемеля в 18 милях, Велау от Тапиау в 2 милях. Тапиау большой замок в 5 милях от Кенигсберга, мимо которого из Вильна [в Кенигсберг] ходят лодки (wiciny).

Литовцы повоевали Мазовию. Вышеупомянутый гродненский староста Давид той же зимой повоевал мазовецкое княжество и, разграбив и попалив множество дворов, деревень и костелов, вывел в Литву очень много плененных мазуров, пахарей и крестьян.

Тогда же умер прусский магистр Карл фон Трир или Тревир ⁵⁹, а на его место новым магистром был избран Вернер фон Орселн. Об этом есть в хронике Дусбурга, которая переведена нами выше.

Вроцлавское и иные силезские княжества оторваны от Польши [и присоединены] к Чехии. В том же году чешский король Ян удивительными и хитрыми способами отсудил у князя Генриха главный город Силезии Вроцлав и завладел им вместе с княжеством. И с тех пор Вроцлавское княжество оторвано от Польши и силезских князей [в пользу] Чешского королевства и принадлежит чехам. Устрашенные угрозами, легницкие и бжегские или брегские ⁶⁰ князья тоже присягнули и перешли на службу к упомянутому Яну, королю Чешскому, и [поклялись] хранить присягу на верность его потомкам, будущим чешским королям.

Литовцы вывели из Добжиньской земли 9 000 пленников. А в 1332 году ⁶¹ литовцы, тайными дорогами быстро и внезапно вторгнувшись в Добжиньскую землю, жестоко повоевали все вдоль и поперек, убивая стариков и малых деток, а прочих забирая в плен. [А потом] торопливо и спешно убежали в Литву с девятью тысячами сочтенных ⁶² пленников.

Добжиньская земля [присоединена] к польской короне. По этой причине добжиньский князь Владислав, родной брат ⁶³ польского короля Владислава Локетка, собственной персоной приехав в Краков, Добжиньскую землю со всеми замками, волостями и местечками отдал и даровал в вечное владение брату, королю Владиславу, и королевству Польскому. Ибо из-за частых орденских и литовских наездов [он] не мог далее ни обороняться, ни править. А упрямыми и покорными просьбами получил от королевских щедрот для себя и для матери своей Анастасии, вдовы князя Земовита Добжиньского, Ленчицкую землю — пожизненно, ибо не имел потомства. И так с того времени Добжиньская земля присоединена к королевству Польскому, хотя потом поляки из-за нее имели довольно [много] кровавых схваток с крестоносцами вплоть до [времен] Казимира Ягеллончика.

Мазовия повоевана литовцами. Потом в 1324 году по приказу Гедимина, великого князя Литовского, гродненский староста Давид вторгся в Мазовию. И в день святой Эльжбеты (19

ноября) огнем, мечом и грабежом повоевал город плоцкого епископа Пултуск (Poltowsk) ⁶⁴ со ста тридцатью окрестными селами и уничтожил огнем тридцать приходских или, как их зовут, парафийных (parafijnych) церквей. 4 000 пленников из Мазовии. Кроме того, как Меховский пишет, четыре тысячи человек вывел в Литву в неволю.

Литовцы воюют Лифляндию. А другое литовское войско, вторгнувшись в Лифляндскую землю, воевало ее в течение нескольких месяцев, а награбленное с пленниками вывели в Литву. Об этом Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 16, стр. 221 и т.д.).

А если ты, читатель, хочешь согласовать [одну] историю с [другой] историей и узнать о литовских делах шире и подробнее, читай об этом в конце в хронике Петра из Дусбурга, с прилежанием переведенной нами выше. [Там ты узнаешь] о поражении крестоносцев у Медников и о литовской жертве; о суровой зиме и о разорении литовцами датских владений, а также прусской и добжиньской земли; о папских легатах, [приехавших] к Гедимину, а потом и остаток деяний Гедиминовых, начиная с 1326 года от рождения Господа Христа. И узнаешь конец хроники Дусбурга, которую он писал во времена Витеня и Гедимина, сам будучи крестоносцем, и что сам видел и слышал, о том и свидетельствовал, и свидетельство его правдиво.

Глава шестая

О породнении литовцев с поляками или как Владислав Локетек, король польский, женил своего шестнадцатилетнего сына Казимира на княжне Гедиминовне в году 1325

Польше досаждают со всех сторон. Польский король Владислав Локетек, окончательно коронованный только с третьего раза из-за великих внутренних и внешних проблем, будучи ужасно удручен жестокими несчастьями, постоянно думал и обсуждал с коронными советниками, каким способом после этих тревог он смог бы безопасно править. Прежде всего он старался утихомирить частые литовские набеги, которые не мог отбросить военной [силой]. Cromer. Neque vero facile ii domari poterant. Также тревожился он о скандально оторванной [от Польши] Поморской земле, отнятой безбожными прусскими крестоносцами, данниками короны [польской], а также об [организованном] чехами отделении от польской короны Силезского княжества.

От этих тревог мысли его разбегались, и не знал он, с чего начать и к чему обратиться. [Он] видел, что крестоносцы не только не собираются возвращать Поморскую землю, но и нагло направили свой гордый умысел на Добжиньскую землю, которая к тому же недавно была разорена литовцами. Cromer. Vel prodenda erat Polonia Lituanorum popu lationibus. [Он] видел также, что чехи так сдружились с братьями ордена, что трудно было их разлучить, особенно когда, овладев Силезией и городом Вроцлавом и вознесшись в своей спеси, они возымели надежду с помощью орденских братьев быстро подчинить (posiesc) всю Польшу. Оба врага и сами по себе были достаточно сильными и мощными, а одного трудно было зацепить так, чтобы не пришлось иметь дело с обоими. Вдобавок, саксы и бранденбургские маркграфы, связанные с братьями ордена союзом и соседством, были готовы им помогать, ибо и сами утверждались в Польше насилием и изменой, используя малейшую возможность. И когда шел король на эти войны, его мысли разрывались: либо ему выдать Польшу на разграбление и разорение литовцам, либо, выставив оборону для отпора их набегам, ему пришлось бы уменьшить силы своего рыцарства и разделить на несколько частей войско, которое даже и целиком и так не могло достойно противостоять тем другим врагам. К тому же литовцы постоянно вторгались то в одни, то в другие польские края, совершали набеги и воевали. Assiduis enim excursionibus, jam has jam illas oras Poloniae Litwani vexabant. Незадолго до этого [они] сожгли и разграбили Пултуск, город плоцкого епископа, Добжинь с деревнями, и многие края заселили, войной оторвав их от Польши. И укротить их было трудно, потому что они всегда были готовы к битве, ибо постоянно вели войны.

С литовцами трудно было воевать, пока они не знали хозяйственной [деятельности] и не вырубали лесов. А у себя дома, [благодаря] ненадежным и трудным путям через реки, леса и озера, в непроходимых в то время чащах и нетронутых дебрях [литовцы] жили без опаски, как в неприступных и мощных замках. Et domi fluminum obiectu sylvarum que et paludum latebris etc tuti essent. Так что, если кто-нибудь захотел бы пойти на них войной, ему пришлось бы иметь дело с противником смекалистым, стойким, проворным, воинственным и хитрым, а также сначала столкнуться с трудностями дорог, густотой лесов, непогодой и голодом. Staut siquis bellum eis inferrent, ei non magis cum hoste insidioso etc.