Хроника смертельного лета

Терехова Юлия Константиновна

– Не помню, – услышал он тихий ответ, – вчера… или позавчера…

Оксана чуть кивнула в сторону мойки. Там валялись несколько стаканчиков из-под йогурта в компании двух чашек с остатками кофе. Кофейный осадок засох – видно, чашки стояли немытые давно.

– Здесь две чашки? – спросил ее Зубов.

– Моя и Олега, – выдохнула Оксана, – кажется…

– И когда вы этот кофе пили? – спросил Виктор. – Когда вы видели Олега в последний раз?

– Мы провели вместе ночь, – ответила она, закрывая глаза, – но я не помню, когда…

– Оксана, – решительно

сказал ей майор. – Вот постановление следователя о вашем медицинском освидетельствовании. Также сейчас в присутствии понятых мы произведем изъятие продуктов питания… Да что с вами?..

Оксана не отвечала. Она спала, откинувшись на спинку стула и свесив руки вдоль тела…

– Ты думаешь, наркотик?..

– Не сомневаюсь, – кивнул Зубов и приказал: – Приглашай понятых и вызывай «скорую».

…Результаты медицинской экспертизы их не удивили. Оксана Кияшко была напичкана сильнодействующим наркотиком. Было установлено, что этот наркотик, а именно – тримеперидин, был принят вместе с пищей – швейцарским обезжиренным йогуртом. А в холодильнике дожидалось еще несколько доз – идеальный завтрак наркомана.

12.00. 19 августа 2010 года, Москва, 22°C

– Мне необходим ордер на обыск квартиры Олега Рыкова и дачи Рыковых в Серебряном Бору, – решительно заявил Зубов, усаживаясь перед Сергеевым. Отправив Оксану Кияшко в больницу и, убедившись, что ее жизни ничего не угрожает, он, захватив по дороге Глинского, помчался в следственный комитет, твердо решив без ордера от Сергеева не уходить.

– Чем вам, скажите, Рыков не угодил? – сварливо спросил следователь. Настроение у него было неважное, а тут еще опера притащились. – У него алиби на первое убийство. Почему Рыков? Я уже обратился с ходатайством о возобновлении дела о хищении наркотиков и ему придется отвечать перед законом. Его участие в деле Смолина несомненно, но какие у вас основания утверждать, что именно он совершил все эти убийства? С чем мне идти к прокурору?

– Он спал с единокровной сестрой, – выпалил Глинский. Сергеев поморщился.

– Ну и что?

Зубов удивился. Чем-чем, а тупостью следователь Сергеев не отличался. Тем более было странно слышать от него это «ну и что?».

– Инцест не является уголовно наказуемым деянием, – пояснил следователь, – я не смогу просить ордер, на основании кровосмешения. Любой адвокат из меня котлету сделает. А мне выговоры не нужны.

– Но налицо преступный умысел! – воскликнул Зубов. – Что можно сказать о человеке, который трахается со своей сестрой?

– Выбирайте выражения, майор, – поморщился Сергеев.

– Вот именно, – буркнул Глинский. – Думай, что говоришь.

– Он знал, что Васнецова – его сестра? – следователь разозлился. – Да с чего вы взяли? «Песнь о Нибелунгах» напела? Это могло быть фатальным совпадением.

– Не слишком ли много совпадений? – зло спросил майор.

– Много? Перечислите мне еще три, и вы получите ордер, – усмехнулся следователь.

– У него роман с Оксаной Кияшко, свидетельницей по делу, – произнес Зубов.

– Мне

не нравится, как этот роман начался – уж слишком быстро после первого убийства. И мне не нравится, как этот роман развивается. Он травит ее наркотиками. А она, между прочим, обеспечивала ему алиби на убийство Булгаковой.

– Ты еще докажи, что это делает именно он. Насколько я знаю, отпечатков на стаканчиках нет. А также докажи, что она была под дозой в ночь третьего убийства. Но допустим. Что еще?

– Он зашел в дом Ланского в то время, когда напали на Анну Королеву. Александра Васнецова подтвердила это, – добавил Глинский.

– Но там же оказались еще двое – непосредственно на месте преступления, – ответил Сергеев, – и ни у одного из них нет алиби. Ланской точно так же мог спуститься из окна, сесть в машину, въехать во двор, где встретился с Рыковым. Согласитесь – вот уж у кого мотив для убийства! С работы он ушел в четыре часа. Говорит, что стоял в пробке. Может, и стоял! А может, объехал эту пробку, явился домой и убил жену. В таком случае Ланской мог знать, что Кортес – под дверью и есть хороший шанс навлечь на него подозрение. Что конкретно видела Васнецова?

– Она видела, как Рыков нес розу. И мы нашли потом эту розу в вазе на кухне. Как Рыков вышел она не видела, как и то, как Рыков снова заходил в дом вместе с Ланским. – растерялся Глинский. – Она говорила, что видела Кортеса…

– Вот именно, – согласился Сергеев, – и как раз он мог зарезать Королеву. Да, и не забудьте о книге с отпечатками пальцев Андрея Орлова, которую нашли в гостиной Ланского. Кстати, он и не отрицает, что это его книга. Вот кто наследил по полной программе – по идее, можно обвинение предъявлять и дело в суд передавать. На основании этих улик ему пожизненное обеспечено. Что вам не нравится?

– Ну а то, что Рыкова нигде нет – это как? – Зубов разозлился. Это последняя карта, с которой он мог пойти. Все остальное – труха.

– То есть? – нахмурился следователь.

– Его сейчас везде ищут, – сказал Зубов и внутренне замер – кажется, на этот раз ему удалось зацепить Сергеева.

– И давно его ищут? – спросил тот.

– С утра, – смутился майор, – с утра объявили в розыск. По Москве пока что.

– Супер, – хмыкнул следователь и начал собирать в портфель бумаги со стола.

Внезапно он остановился, задумавшись, а потом повернулся к Глинскому.

– А как там ваша подопечная в Кронштадте? – спросил он.

– Разрешите, я свяжусь с Сергеем Булгаковым, – попросил капитан.

– Валяй, – Сергеев кивнул, и Глинский набрал номер. Через некоторое время он с разочарованием повесил трубку.

– Булгаков на операции, – и вздрогнул от телефонного звонка – так резко он прозвучал. Сергеев снял трубку с недовольным видом.

– А? Что? Да, у меня. Совершенно случайно, – с иронией протянул он и сунул телефон Зубову, а сам продолжил собирать вещи. Зубов услышал бешеную скороговорку капитана Зимина. Минуту он слушал, затем швырнул трубку на рычаг и повернулся к Сергееву с каменным выражением лица.