Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

Ахматов Александр Леонидович

— С ним тридцать телохранителей, — продолжал докладывать всадник. — Минуций, кажется, ничего не заподозрил. Он приказал Аполлонию и всем нашим возвращаться в лагерь, но мы кружным путем поскакали к Капуе и остановились на заброшенной вилле в трех милях отсюда. Аполлоний ждет твоих указаний…

Деметрий с этим известием поспешил к Лукуллу и, еще раз уточнив с ним план действий, бросился к стоявшему наготове отряду, который претор отдал под его начало для «специального задания».

Этот отряд насчитывал шестьдесят человек. Во главе

его Деметрий выехал из города. После получасовой скачки всадники добрались до разоренной восставшими виллы, где находился вместе со своим отрядом Аполлоний.

Теперь в распоряжении Деметрия и предателя-акарнанца было более сотни человек. Они не сомневались, что без труда справятся с охраной Минуция, насчитывавшей всего тридцать человек.

Немного за полночь всадники приблизились к вилле капуанской гетеры и разделились на шесть групп, чтобы окружить имение и никому не дать выбраться оттуда.

Деметрий и Аполлоний с тридцатью всадниками поскакали прямо к воротам виллы.

У ворот их окликнули часовые. Потом залаяли собаки. Аполлоний громко назвал пароль. Всадники подъехали к воротам, которые оказались распахнутыми настежь.

Ворота охраняли пять или шесть человек. Двое из них держали в руках зажженные факелы. По всему было видно, что здесь никто не ожидал нападения.

— Аполлоний? — изумленно воскликнул начальник стражи.

— Где все остальные? — резко спросил Аполлоний, въезжая в ворота.

— Что-нибудь случилось?

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — крикнул Аполлоний, нащупывая рукоять меча.

— Одни устроились на сеновале, другие…

— Пора, — сказал Деметрий, повернувшись к всадникам. — Рубите этих варваров!

Часовые не успели обнажить мечи и были перебиты во мгновение ока.

Всадники ворвались во двор.

— В усадьбу! — закричал Деметрий. — Минуция брать живым!

Во дворе начался переполох.

Большинство телохранителей царя восставших расположились на ночлег возле конюшни на сеновале. Разбуженные внезапным шумом, они в спешке схватились за мечи. Но было уже поздно. Всадники их окружили и рубили без пощады. В темноте раздавались отчаянные крики, глухие удары и звон оружия.

Деметрий и человек десять нападавших спешились, ринувшись в усадебный дом.

Через минуту оттуда донесся пронзительный женский вопль. Кричала Никтимена. Внутри дома шла яростная борьба.

Как потом стало известно, Эватл, Стратон и еще двое телохранителей Минуция отважно защищали своего господина и предводителя, пока не пали мертвыми.

Минуцию с мечом в руке удалось прорваться к выходу, но здесь на него набросились подоспевшие клиенты и отпущенники Лукулла. Они обезоружили его и связали.

При свете факелов Минуций увидел Аполлония, сидевшего верхом на коне, и все понял…

— Аполлоний! Презренный и мерзкий предатель! — пронзительно крикнул он. — Будь же ты проклят!

На середину двора сгоняли перепуганных рабов имения.

Шестерых или семерых захваченных

в плен телохранителей Минуция Деметрий приказал перебить. Он не хотел рисковать: кто-нибудь из пленников мог сбежать и, добравшись до своих товарищей под Казилином, поднять там тревогу, что неминуемо сорвало бы столь тщательно продуманный и подготовленный план.

Вскоре солдаты привели Ювентину и грубо втолкнули ее в общую толпу.

Ювентина, как только ее разбудили шум и крики во дворе, долго не раздумывала и в одной нижней тунике опрометью кинулась из комнаты к потайной калитке, но за оградой ее схватили римские солдаты, уже успевшие окружить виллу.

Деметрий и Аполлоний торопились.

Коротко посовещавшись между собой, они решили оставить в имении двадцать солдат, чтобы они стерегли всех его обитателей.

Плененного Минуция повез в Капую один из декурионов в сопровождении пятидесяти всадников.

Деметрий поручил декуриону передать претору, что все складывается благополучно и пусть он действует по намеченному плану.

Сам же он вместе с Аполлонием и тридцатью пятью всадниками поскакал к Казилину.

Потрясенная всем происходящим Ювентина, стоя в толпе рабов, узнала из их перешептывания, что Минуций захвачен римлянами.

Ночь была темная. В небе сквозь редкие разрывы туч видны были слабо мерцавшие звезды.

Кто-то тронул ее за плечо и взволнованно прошептал на ухо:

— Ювентина… Это я, Геродор.

В темноте Ювентина едва разглядела его лицо.

— Все погибли, один я остался, — прерывистым шепотом говорил ей Геродор. — Аполлоний предал… Я слышал, как Минуций осыпал его проклятиями и называл подлым изменником… Меня же приняли за одного из рабов имения, потому что я заночевал вместе с ними в их комнате… Какое дело погублено из-за одного негодяя! Теперь все кончено, клянусь Эребом, даже если…

Он не договорил и умолк.

У Ювентины сжалось сердце, когда она услышала о предательстве Аполлония. Ей сразу стало ясно, что акарнанец, выдавший римлянам Минуция, на этом не остановится, и всем восставшим, ничего не подозревающим о случившемся, угрожает страшная опасность, возможно, этой же ночью.

Ее пронзила мысль о Мемноне… Она судорожно схватила Геродора за руку.

— Наши ничего не знают, — зашептала она ему. — Мы должны предупредить их…

— Но как?

— Бежать… сейчас же, немедленно.

— Разве мы сможем? Нет, не уйдем…

— Послушай… задняя калитка усадьбы почти рядом… пятьдесят шагов, не больше… а за нею еще сотня шагов до берега реки… Умеешь ли ты плавать?

— Умею, но…

— Решайся, Геродор… И себя спасем, и товарищей… Смотри, у нас на пути всего один охранник, правая рука занята факелом, он не успеет вытащить меч. Соберись с силами, толкни его хорошенько и беги следом за мной… Переплывем Вултурн и по правому берегу подойдем ближе к Казилину, а потом снова переплывем на левый берег и предупредим наших об опасности…