Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

Ахматов Александр Леонидович

В отряде Сукрона находился Марк Скавр со своим отрядом конников, которых он несколько дней назад ночным броском из Свессулы привел в Капую.

Он упросил Лукулла сохранить за ним командование этим отрядом, во главе которого, как об этом рассказывалось выше, претор послал его с заданием перехватить Минуция на пути его предполагаемого бегства.

Лукулл сначала не хотел отпускать от себя юношу, опасаясь, как бы с сыном принцепса сената не случилось какого-нибудь несчастья, но потом рассудил, что за Вултурном молодой Скавр вряд ли подвергнется серьезной опасности.

Все же претор

наказал Кассию Сукрону приглядывать за юным храбрецом, чтобы тот в стремлении отличиться не потерял свою отчаянную голову.

Помимо всех вышеназванных сил в помощь преторскому войску спешно готовился большой отряд добровольцев из жителей Капуи. Они были непригодны в настоящем сражении, так как не имели никакого боевого опыта и были плохо вооружены, но их можно было использовать в облавах на беглых рабов, которым так или иначе удалось бы вырваться из «кольца смерти», как назвал сам Лукулл тщательно подготовленный план окружения и уничтожения противника.

Отряд этот собирал и вооружал лично префект города Цельзий Гельвинован с полного согласия и одобрения претора, стремившегося подавить восстание таким образом, чтобы от него остались одни воспоминания и чтобы ему не пришлось потом оправдываться перед сенатом, как когда-то претору Луцию Постумию Темпсану [439] , который рассеял разбойничьи шайки рабов-пастухов в Апулии, но многим из них удалось бежать, после чего отряды грабителей продолжали действовать в различных областях Италии в течение длительного времени.

439

Луций Постумий Темпсан — претор 185 г. до н. э. Подавил восстание рабов в Апулии.

Аполлоний втайне от Ламида, замещавшего Минуция на время его отсутствия, не только отозвал в лагерь конные и прочие дозоры, но и убрал часовых с лагерного вала. Поэтому все три колонны претора под покровом ночной темноты и сгущавшегося тумана незаметно вошли в излучину Вултурна и заняли исходные позиции.

Деметрий и Аполлоний разделили находившихся с ними в лагере всадников на две группы. Одна из них осталась с Аполлонием у главных ворот, а другую Деметрий привел к декуманским воротам якобы по приказу Ламида для усиления их охраны.

Люди Деметрия спокойно расположились у костров рядом с гревшимися возле них воинами сторожевой центурии, а сам он отправился к воротам, у которых стоял часовой.

Незадолго до рассвета взошла луна. Но еще до восхода луны густой туман затянул пойму реки плотной завесой.

В это время вдоль Аппиевой дороги в полном молчании стояли построенные в боевой порядок войска претора.

Колонна Рабулея, пройдя мимо неприятельского лагеря, приблизилась к Казилину и распложившейся вблизи него части восставших, которые, как говорилось выше, были заняты здесь осадными работами. Место, которое они занимали, не имело никаких укреплений. Около восьмисот человек разбили свои палатки на одном из небольших холмов и выставили часовых только со стороны Казилина, так как были в полной уверенности, что

тыл их надежно защищен укрепленным лагерем.

Лукулл занял со своими всадниками возвышенное место, чтобы с восходом солнца иметь возможность наблюдать за действиями своих отрядов.

Как только забрезжил рассвет, третья колонна под командованием Гнея Клептия первой двинулась к декуманским воротам неприятельского лагеря.

Вперед легат послал передовую центурию, состоявшую из самых храбрых и хорошо владеющих оружием легионеров.

В это время Деметрий, стоя на валу перед декуманскими воротами, мирно беседовал с молодым часовым, заступившим на пост в четвертую ночную стражу. Иногда оба они, прерывая разговор, чутко вслушивались в тишину ночи.

На небе светила яркая луна, сверкали звезды, но клубящийся за лагерным рвом туман снижал видимость.

«Словно сам отец Юпитер помогает сегодня римлянам», — отмечал про себя Деметрий и снова заводил разговор с молодым часовым, расспрашивая его откуда он родом и какими судьбами оказался в Италии.

Тот оказался не очень разговорчивым. Деметрий же без умолку рассказывал о себе всякие небылицы. Учитывая возраст часового, он особенно подробно останавливался на любовных историях, которые якобы происходили с ним и пору его юности, когда он жил в доме своего господина и не знал отказа от его служанок, а также частенько забавлялся и с женой господина, пока тот бывал в отъезде.

— Постой-ка! — вдруг насторожился часовой. — Я слышу… мне послышался какой-то шум со стороны дороги. Ты ничего не слышишь? — спросил он у Деметрия.

— Да нет, ничего, — честно ответил Деметрий (он был туг на ухо).

— Как будто по дороге движется обоз, — снова прислушавшись, сказал молодой воин.

— Тогда должны быть слышны крики погонщиков, — заметил Деметрий и бросил взгляд на солдат, обступивших горевший костер неподалеку от ворот.

Вместе с бодрствующей сменой дежурной центурии у костра стояли наготове подчиненные Деметрия. Они не спускали с него глаз и ждали его сигнала.

«Хорошо, если никто у костра не издаст ни звука, — хладнокровно размышлял Деметрий. — Тогда можно будет без шума вырезать всю дежурную центурию».

— Готов поклясться! — вскричал часовой. — Неужели ты ничего не слышишь?

Хотя Деметрий по-прежнему ничего не слышал, он решил, что пора действовать.

В этот момент ярко вспыхнул костер и неровный отблеск его выхватил из темноты молодое и красивое лицо часового, которому оставалось жить несколько мгновений. Деметрий увидел, как расширяются его глаза, устремленные в белую пелену тумана, и, отступив назад на полшага, легким движением выхватил из ножен меч.

— Удивительно тонкий слух у тебя, приятель, — пронзая часового насквозь, проговорил Деметрий и подал условный сигнал своим людям.

У ближнего костра подручные Деметрия перебили воинов охраны почти без шума — произошло лишь небольшое движение, сопровождавшееся стонами и хрипами.

Возле двух соседних костров послышались удивленные голоса, потом короткие вскрики и один слабый, быстро утонувший в предсмертном стоне возглас: «Ко мне, товарищи!..»

— Опускайте мост! — скомандовал Деметрий сбежавшимся к нему воинам.