Хроника взятия Сеуты (ДП)

Зурара Гомиш Ианниш де

И так, с теми семнадцатью, вел Инфант свой бой, с превосходством в течение двух с половиной часов (melhoria de duas horas e meia), и в сих атаках (cometimentos) порою падали оземь некоторые из тех мавров; и они нанесли столь великую рану одному эшкудейру Инфанта, что звался Фернан Шаморру, что, лишившись всякого сознания, тот пал на землю простершись, не подавая никаких признаков жизни, и мавры весьма поторопились его захватить. И Инфант, и те, что были с ним, не пожелали с тем смириться, и бой в защиту и ради захвата (sobre a defensao e filhada) того эшкудейру длился весьма долгое время (mui grande pedaco), до тех пор пока Инфант не предпринял большого выпада (saida), какового мавры не пожелали дожидаться и, начав отступать, оказались столь мощно преследуемы, что по необходимости пришлось им оставить всю ту улицу, и они пробрались чрез те ворота, что ведут в другой пригород, Инфант же следом за ними. Но из тех семнадцати, что сопровождали его вначале, последовали не более, чем четверо, ss. [scilicet,

«а именно»], Алвару Фернандиш Машкареньяш, что впоследствии был сеньором Карвалью, и Вашку Эштевиш Годинью, и Гомиш Диаш ди Гойш, уроженец Аленкера, каковые все трое жили с Инфантом; четвертым же был один эшкудейру Короля, что звался Фернан ди Алвариш. И так как он был человеком, желавшим услужить Инфанту, довелось ему оказаться там с ним (se acertou ali com ele); и так он оставался во всем том деянии, и то весьма достоверно, что его желание оказалось благим для службы тому сеньору; однако воля Инфанта к тому, что в дальнейшем дать ему награду, была не меньшею. О других я не говорю, поскольку они были его [людьми] и жили с ним, и обыкновенно он имел манеру награждать их совместно; и служба тех была не такою, чтобы мало ее ценить, и о двоих из сих, коих я знавал, я могу дать истинное свидетельство, что были они добро устроены и получили плату за свою службу.

Кто бы, однако, мог подумать, что как Инфант, так и кто-нибудь из тех четверых, что с ним были, сможет выйти из того деяния живым? Поскольку поверх тех ворот находится стена, толстая и крепкая, поверх коей идут два ряда зубцов, таким образом, что она годна к защите (defensavel) с обеих сторон; и есть там также еще одна башня, со сводом, в коем в определенных местах проделаны отверстия, и из той башни выходят другие ворота, сделанные с обратной стороны (em volta); и так они идут между той стеной и заставой, пока не достигают третьих ворот.

И что бы тогда случилось — ведь мавров, коих они оставляли пред собою, было множество, и стены равным образом были заполнены, каковых [мавров] забота состояла не в чем ином, кроме как в причинении вреда тем христианам [всюду], куда они только могли добраться со своим оружием? И когда они [мавры] ощутили, что враги шли, тесня их [людей] (iam de volta com os seus), то поместились поверх отверстий свода, таким образом, чтобы с помощью камней, бросаемых ими сверху, им удалось затруднить тот проход (empachar aquela passagem) христианам, когда те захотят пройти снизу.

Однако пожелал Бог, чтобы желание их не пришло к тому исполнению (enxecucao), коего желали они со столь доброю охотой; и, невзирая на всю их силу, прошел Инфант по ту сторону с теми маврами, коих гнал пред собою. Однако полагают некоторые, что, поскольку христиан было так мало, а мавров столько, бывшие наверху опасались бросать в них камни, дабы не навредить своим; ибо не ведали, что [им следовало делать], так как приходилось иметь дело со столь малым числом [врагов].

Так были все те мавры теснимы, пока не прошли чрез третьи ворота, однако тот проход дался не без великого труда для христиан и урона для неверных, ибо часть их лежала вдоль того пути, смерть коих прочие, бывшие наверху, оплакивали с великим чувством.

— Ах, — говорили они, — имярек (foao) (называя каждого по его имени), еще сегодня сердце твое было удалено от подобной заботы! Воистину, то немалый знак, когда мощь лишь пятерых мужей имела силу и отвагу оттеснить подобное множество с подобным уроном и пролитием крови. Если бы по крайней мере не была столь надменна (sobranceira) наша фортуна и мы б узрели некоторых из тех христиан лежащими в компании с нашими, дабы, отмстив за их кровь, мы могли бы смягчить нашу печаль! Весьма представляется, что Мафамед [Магомет], наш святой порок, хочет населить нашими душами другой город, в ином мире. Не будет уж отныне и впредь здесь места ни усилиям, ни совету среди наших граждан, раз уж цвет (frol) нашего юношества уже нас покинул! Блаженны суть вы, прочие, что уже ни в коей мере не ощущаете вещей сего мира, чьи души чрез мученичество (marteiro) вашей плоти живут сейчас, ублаженные вечными наслаждениями, что издревле были нам обещаны чрез Слово Бога-Отца, каковое есть наш пророк Мафамед [365] . Однако к нам следует явить милосердие, ибо мы все еще облечены знанием человеческим и с такою болью ощущаем пролитие нашей крови! Еще же страшнее то, что не ведаем мы ни каково будет место нашего падения, ни с какими бурями свершим мы конец нашей жизни.

365

Примеч. перев. Здесь Зурара механически переносит на пророка Мухаммеда атрибуты христианского Логоса — воплотившегося Слова Бога, Бога-Сына (чьим земным воплощением считается исторический Христос), который занял свое место в христианстве в качестве второго лица Троицы с установлением догмата о триединстве Бога — положения, отсутствующего в исламе.

ГЛАВА LXXX

О том, как Инфант пробыл меж тех стен два часа, и о суждениях, кои автор приводит относительно его крепости

Дабы постичь (por conseguir) предмет человеческой крепости, не могу я отдалить от своих очей доблесть несравненного принца, что с такою силой и величием своего сердца вырвал подобное множество неверных

из земли, давшей им рождение! Воистину не пересказываю я сих вещей с тем величием, с каким должен был бы, поскольку я сам поражаюсь, когда возвышаю разумение свое, дабы воззриться в глубину подобного деяния, ибо мне вспоминается, что читал я в произведениях Тита Ливия, как тот храбрый римлянин Гораций Коклес [366] приобрел такую славу потому, что возымел отвагу сразиться с тремя врагами, какового качество крепости Валерий Максим в сумме римской истории ставит вперед деяний Ромула, что был первым основателем того города [Рима].

366

Гораций Коклес — древнеримский герой. Когда царь Порсена напал на Рим, он защитил мост к холму Яникул, сражаясь в одиночку с врагами, в то время как два его товарища позади ломали мост. После этого Коклес бросился в реку и спасся вплавь.

Что же могу сказать я теперь о крепости одного мужа, что без надежды на какую-либо поддержку атаковал столько раз подобное скопище своих врагов, повергая к своим стопам тех, кто, бросая еще больший вызов его крепости, возжелал дождаться взмаха его меча? Поистине думаю я, что, согласно моему мнению, коли вещи немые обладают каким-либо чувством, то врата тех стен все еще пребывают в изумлении от столь чудесной крепости. Хотя не хочу я сие деяние приписывать целиком его силе, поскольку полагаю, что пожелал наш Господь Бог привести в мир ради защиты Своего Святого Храма, каковой есть Его Святая Церковь, и в отмщение грехов и нападений, что те враги веры много раз свершали по отношению к Его верным христианам, сего принца, каковой как Его рыцарь, вооруженный оружием Святого Креста, сражался бы во Имя Его. И дабы доказать свою мысль, я воспроизвожу пред своими очами процесс его жизни, в коей нахожу такие и столь чудесные добродетели, что, размышляя над ними, я нахожу их принадлежащими не кому иному, нежели некоему человеку, приведенному в сей мир, дабы служить зерцалом всем живым; о каковых добродетелях, с соизволения Божьего, я расскажу по отдельности в подобающем для них месте, дабы вы могли воистину изведать доказательство моих слов.

О блистательный принц, говорит автор, цвет рыцарства нашего королевства, мужество и крепость, достойные великой памяти, — и как еще мог бы восславить я в превосходной степени кого-то, кто имел бы крепость подлинную, если не словами «сей есть второй Инфант Дон Энрики»?

Мавры, таким образом теснимые промеж тех стен, прошли к третьим воротам, что ведут к внешнему пригороду; однако там они решительно развернулись, вспомнив о том, что коли ворота те окажутся закрыты, то они вовсе утратят тогда всякую надежду когда-либо отвоевать тот первый пригород, и посему вложили все свои силы в то, чтобы тому [закрытию ворот] воспрепятствовать. Инфант же и прочие, бывшие с ним, имели противное тому желание, вложив все свое усердие в то, чтобы прекратить заграждение тех ворот. Однако, при всем своем труде, долгое время пробыли они так, ибо ни в какой момент не могли закрыть более, чем одну створку, поскольку как только они хотели закрыть вторую, тотчас мавры мощно их атаковали, таким образом, что не позволяли им воспользоваться (de guisa que lhe nгo queriam leixar usar) тем, чего те желали; однако большую помощь защите христиан давала одна стена, что находилась пред лицом тех ворот, каковая препятствовала маврам таким образом, что сражаться там могли не более, нежели весьма немногие. И столько пробыли они в том [тщетном] упорстве (perfia [367] ), что каждый из тех эшкудейру в свою очередь пытался держать так те ворота [закрытыми], и не мог того выдержать долго как по причине тяжести труда, так и по причине страдания (nojo), что причиняли мавры их ногам с помощью дротиков, кои метали они понизу.

367

Примеч. перев. Вместо porfia — настойчивость, упорство, упрямство.

И Инфант, видя, что пребывание там ничему не служило, приказал вовсе распахнуть ворота, и бросился вперед, и прочие вместе с ним; и начал преследовать мавров, каковые, не выказав никаких признаков защиты, бросились бежать, ибо казались не чем иным, как людьми убегающими от некоего быка, когда они ощущают его несущимся им вслед по какой-нибудь улице. И от того бегства, что свершили мавры, возымели Инфант и его [люди] время, дабы вновь закрыть те ворота, чего они прежде желали; и после того, как они впервые вошли чрез врата свода, и до тех пор, пока не вернулись, прошло два часа.

ГЛАВА LXXXI

Как все думали, что Инфант был мертв, и как никто не отваживался пройти чрез те ворота из страха перед маврами, что находились поверх стен

Кто бы мог подумать, что как Инфант, так и любой другой из тех [защитников ворот], окажется в таком [героическом] положении, принимая во внимание многие противные обстоятельства, какие только можно было при том вообразить? Ибо тот внешний пригород весь был полон мавров, без надежды на какую-либо помощь [от христиан], и пройти чрез ворота никто не решался по причине великой охраны, кою мавры поверх стены относительно сего блюли.