Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга I (сборник)
Шрифт:
– Изабель! – окликнул он.
Она ускорила шаг. Саймон тоже прибавил скорости, недоумевая, куда Изабель может так спешить.
– Изабель! – снова позвал он.
Они шли по коридорам, углубляясь куда-то в самое сердце Академии. Воздух становился тяжелее и более влажным. Тянуло плесенью. Каменные плиты пола скользили под ногами. Добравшись до развилки – коридоры вели направо и налево, – Изабель чуть замешкалась, прежде чем пойти налево.
– Вообще-то мы здесь никогда не ходим, – сказал Саймон.
Молчание.
– В основном потому, что в самом
Саймон не шутил. По Академии упорно ходил слух о некоем обиженном преподавателе-маге, которого уволили во времена борьбы с нежитью, – который оставил здесь вот такой вот прощальный подарок.
Изабель упорно шла вперед, хотя и медленнее, чем раньше. Осторожно обходила блестящие лужи слизи на полу. Наверху что-то громко прошуршало. Она даже не вздрогнула – но глаза все-таки подняла, и Саймон рискнул взять ее за руку. Пальцы Изабель играли с намотанным на запястье кнутом.
– А еще из-за крыс, – добавил он.
Саймон с Джорджем когда-то рискнули пойти по этому коридору исключительно в исследовательских целях – им хотелось найти того слоноподобного слизняка… Путешествие закончилось, едва начавшись, – когда с потолка на них свалилась уже третья по счету крыса, решившая с помощью Джорджа спуститься на пол.
Изабель тяжело вздохнула.
– Иззи, ну правда, хватит.
Похоже, он случайно нашел нужные слова. Девушка повернулась к нему и прошипела:
– Не называй меня так!
– Что? – опешил Саймон.
– Иззи меня зовут только друзья. Ты лишился этого права.
– Иззи… то есть Изабель, если бы ты прочитала мое письмо…
– Ну уж нет. Ты не зовешь меня Иззи, не шлешь мне никаких писем, не преследуешь меня в темных коридорах и не пытаешься спасти от крыс.
– Поверь мне: от здешних крыс надо еще успеть спастись.
Судя по выражению лица, Изабель всерьез вознамерилась скормить его гигантскому слизняку.
– Я хочу сказать, Саймон Льюис, что мы с тобой теперь незнакомы. Ты, кажется, именно этого хотел?
– Если все так, что тогда ты здесь делаешь?
Девушка, похоже, не верила собственным ушам.
– До сих пор я знала только одного человека, который считает, что весь мир должен вращаться вокруг него. Это Джейс. Но ты его переплюнул. Знаю, что тебе нравится придумывать всякие штуки, Саймон, но вера в собственные фантазии тебя до добра не доведет.
– Это моя школа, Изабель, – ответил он. – А ты – моя…
Она не отрываясь глядела на него, словно бросая вызов – ну, продолжай же, придумай-ка вот теперь существительное, которое оправдало бы это притяжательное местоимение.
Все пошло не так, как он планировал.
– Так, ладно. Но все-таки почему ты здесь? И почему так мила с моими… м-м… друзьями?
– Потому что отец заставил меня сюда приехать, – ответила Изабель. – Потому что, полагаю, он вообразил, что если притащит меня сюда, в эту заплесневелую дыру, где нам придется притворяться примерным отцом и любящей дочерью, то я волей-неволей забуду, что на самом деле он – похотливый козел, который угробил собственную
Настал черед Саймона не верить собственным ушам.
– Ну ладно, ладно, последний пункт из списка можно вычеркнуть, – согласилась она. – Так или иначе, я сюда не стремилась. Но раз уж я здесь, почему бы этим не воспользоваться? Хоть пойму, что я упускаю в этой жизни, – а то ведь я никогда не ходила в школу. Ну как, этой информации тебе достаточно?
– Я понимаю, что ты сердишься на меня, но…
Изабель помотала головой.
– Ты ни черта не понимаешь. Я не сержусь на тебя. Мне на тебя плевать, Саймон. Ты попросил меня смириться с тем, что ты отныне совершенно другой человек, которого я не знаю. Окей, я смирилась. Того, кого я любила, больше нет. Ты для меня никто, я тебя не знаю и, насколько могу судить, даже не желаю знать. Я пробуду тут всего несколько дней, а после этого нам больше никогда не нужно будет видеться. Так что давай не будем усложнять ситуацию больше, чем нужно?
Саймон почти забыл, как дышать.
Она сказала: «Того, кого я любила, больше нет». Он еще ни разу не слышал от нее – да и от остальных девушек, если уж на то пошло, – ничего, настолько похожего на «Я люблю тебя, Саймон». Ничего, настолько похожего на признание в любви.
Вот только это вовсе не признание в любви.
До признания в любви отсюда – как до Луны.
– Ладно.
Когда Саймон наконец смог выдавить одно-единственное слово, Изабель уже шагала дальше по коридору. Ей не нужно было спрашивать, согласен ли он считать ее незнакомкой; ей уже ничего от него не было нужно.
– Ты не той дорогой идешь! – крикнул он.
Конечно, Саймон понятия не имел, куда она направляется, но все-таки вряд ли ее целью было обиталище гигантского слизняка.
– Тут все дороги не те, – Изабель даже не обернулась.
Он пытался услышать в ее словах подтекст, хотя бы отзвук боли, которую она, возможно, испытывает. Хоть что-то, что могло бы опровергнуть ее слова. Хоть какое-то доказательство того, что чувства ее никуда не делись, что ей сейчас так же трудно, как и ему.
Да, вера в собственные фантазии до добра не доводит.
Изабель собиралась воспользоваться тем, что оказалась в Академии, и предложила не усложнять ситуацию больше, чем нужно. Но Саймон быстро понял, что одно решительно исключает другое. Потому что «воспользоваться» в представлении Изабель означало возлежать на одном из заплесневевших диванов в общей гостиной в окружении толпы поклонников. Или помогать Джорджу протащить в Академию виски и пригласить всех на вечеринку, так что вскоре и друзья, и враги Саймона вдрызг напились, шатались по коридорам и явно чувствовали себя куда лучше, чем он им сейчас желал. Или подбивать Жюли пофлиртовать с Джорджем. Или учить Марисоль разбивать скульптуры одним ударом кнута. Или – что хуже всего – сказать «может быть» на приглашение Джона Картрайта пойти с ним на вечеринку в честь окончания учебного года.