Хроники Алмазного камзола
Шрифт:
Принцесса, например, искренне радовалась счастливому решению трудной задачи: когда нет нужды скрывать правду о ребёнке, по крайней мере от будущего супруга. Впрочем, нет, одна ложь всегда неизбежно призывает к жизни следующую: теперь уже надобно врать всем, что её ребёнок - сын Платона I. Ну ведь будет совсем неприлично обнаружить истинное происхождение маленького Пантелеймона в свете предстоящей свадьбы. Сын Пантелеймона IV - вот шороху будет в парикмахерских империи.
Слава тебе господи, принцесса соизволила лететь в офицерской каюте гвардейского дредноута, чему я естественно
Ферапонт должен был после выступления отправиться на Европу. Я, честно говоря, не совсем понимал, что заставит его работать на империю. Получалось, теперь нет никаких рычагов воздействия на молодого, амбициозного человека, чем в обязательном порядке воспользуется Наома-младший. У каждого, пусть даже самого ничтожного, человека есть мечты, надежды, жажда жизни наконец, иначе бы он бросился под поезд немедленно. Например, Шимоза хотел, на мой взгляд, самых банальных вещей: счастья семейных радостей. Хотя, что есть благополучие? Пусть мне разумно на пальцах кто-нибудь объяснит. Но тем не менее!
– Шимоза, а что делать с Ферапонтом? Он ведь теперь совсем без тормозов останется? Если принцесса Ти выйдет замуж за Платона I.
– Обещайте хороший пост, он, как всякий карьерист должен иметь надежду. Сейчас Ферапонт мечтает стать новым президентом Hydrogen'M. Достойно, но абсолютно невыполнимо.
– Это почему?
– Наома-младший не позволит. Потолка карьеры Ферапонт уже достиг, теперь надо удержаться. Что, позвольте, дальше?
– А вы? Ну там семья, жена, дети понятно. Что вы хотите?
– Ой, вот так далеко и не собираюсь загадывать. Тут с сегодняшними вопросами - малайские джунгли. Не до хотений. Внедрю Ферапонта и домой к семье. Надеюсь, договорённость насчёт директора заправки на Земле в силе?
– Модест Алексеевич, более чем обязательный человек, даже не сомневайтесь. Разве что, может погорячиться и завод по переработке камердинеров организовать, не увидев разницы.
– Хм, маэстро, не говорите о грустных вещах перед свадьбой, - вмешался Гектор.
– А что так? Боишься за свои железки? Нежный ты стал в поместье без настоящей работы!
– Примета плохая, может всё сорваться. Тогда придётся начинать сватовство в очередной раз. У меня всё записано – это 23 свадьба вашей жены.
– Гад, здесь что ипподром. Записывать взялся. Выну пару ламп – ручку не сможешь найти. Дрянь интегральная!
– Маэстро, осторожнее, у вас повышенное давление. Надо что-нибудь кисленького выпить. Щас морсу пронесу.
Да-с, отвык я от камердинера: совсем распоясался без регулярных внушений, учить надумал. В раздражении споткнулся об кресло второго пилота в рубке. Ну кто виноват, что не выдаётся это «счастье»
– Пригласите к трубе маэстро Рема. Как нигде нет? Так найдите! Вот только не делайте мои проблемы своими!
Ждать пришлось долго, задел опять кресло, пнул со злостью, больно ударился. Гектор и Шимоза старались не обнаруживать своё присутствие в кают-компании, боясь пошевельнуться. Из открытой двери раздавались осторожные вздохи директора и очень тихая работа на экономном режиме компрессора робота. Наконец, дежурный администратор соединил:
– Говори! – с раздражением переставил на пульте бюст Дзержинского, прижимавшего квитанции за парковку яхты, отчего те рассыпались на пол.
– Что?
– Ну что-нибудь! – затолкал бумажки под кресло ногой.
– Кто насолил?
– Все. Вот ты мне объясни, пожалуйста, почему «Моё счастье» не выдаётся замуж?
– Слушай, Ленар, у меня тут новая жизнь началась, а ты решил пытать старым анекдотом. Я почём знаю? Спорт у тебя такой! Спортсмен ты!
– Ага, издеваешься! Тоже сделаю себе это самую, как там называется: «Универсал». Вот тогда ты у меня запоёшь канарейкой швейцарской!
– Лучше расскажи, что там с империей? Держится костлявая? – перевёл разговор Рем, понимая, что я нахожусь в творческом ступоре и поэтому злюсь на то, что солнце светит и паровозы гудят.
В рубку робко заглянул Гектор:
– Морс!
– осторожно поставил рядом стакан, вытянув до предела манипулятор от самого порога.
– Гляди, сервопривод сорвёшь, чинить не буду! – сердито предупредил механизм, беря напиток. Камердинер бесшумно удалился, чувствуя себя качественно виноватым.
– К тебе летят на полных парах основным составом: император, граф, принцесса. Делаем концерт и всё, ноги моей больше не будет на этой вредной планете. Пусть сами разбираются. Там такой крюшон образовался, что десять придурков не смогут испортить, - уже в микрофон обрадовал Рема.
– А поточнее.
– Вот при встрече. Осчастливишь новым обликом. Цветы куплю, одуванчики!
– Тфу ты. У меня на них аллергия.
– Привыкай, теперь тебе часто цветы будут дарить.
– Это почему?
– Ну ведь ты теперь этот - универсальный!
– Что!!!
– Ну, извини, неудачно пошутил. Я ведь не думал, что тебе дадут успокоительное и это - натурализуют взаправду, чтобы освоить деньги!
– Ага, вот в чём дело, - в трубке раздалось едкое хихиканье.
– Я люблю бордовые розы. Потраться, дорогой, на самый красивый букет. До встречи!
Это что такое было? Я в недоумении выключил тумблер связи. Нет, день решительно не задался. Сегодня случайно не пятница? Хотя в космосе трудно с календарём, вечно скачут даты. На Венере так вообще день длинною в год и то в обратную сторону. Вечный понедельник и попробуй дождись выходных! Кругом одни враги! Кому бы ещё жизненные ценности исправить навсегда?
Пока дредноут выпускал пар на орбите, остужая реактор, успел припарковаться к летающему городу с развлекательным центром. Чудом не снёс носовым радаром ажурный воздушный причал для яхт и катеров.