Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту
Шрифт:
— О чем ты? — холодно ответил Адад-шум-уцур. — Меня не было в Ниневии почти восемь месяцев. Казнить надо тех лекарей, что присматривали за принцессой в мое отсутствие.
— А-а-а-а, — протянул Ашшур-дур-пания, — значит, ты еще не знаешь.
— О чем? Я только что с дороги.
— Уже казнили. Трое лекарей поплатились головой за то, что не оправдали возложенных на них надежд… Ну да ладно, не будем о грустном… Подожди-ка, — Ашшур-дур-пания отвлекся на слугу, принимавшего товар, дал указания: — Пересчитаешь амфоры, проверишь, чтобы все были запечатаны, и поставишь
Жрец и кравчий вышли из склада, тихо беседуя; один рассказал о миссии, которая ему предстояла, второй поделился мыслями о том, какие возможности перед ними открывались в связи с этой поездкой.
— Это очень хорошо, что ты едешь. Люди Арад-бел-ита перекрыли все пути в Урарту, взяли царя Руса в настоящую осаду, не подступиться. Вот почему это путешествие на север так важно для нас.
Адад-шум-уцур усомнился в себе:
— Найду ли я слова, чтобы убедить его стать союзником Ашшур-аха-иддину?
Кравчий задумался.
— Ты прав. Переговорщик из тебя скверный. Кто еще едет вместе с тобой в Урарту?
— Хава, Ашшур-ахи-кар…
— Хава? — переспросил Ашшур-дур-пания. — Превосходно… Мар-Априм — вот кто отправится вместе с тобой, чтобы говорить с царем Русой.
***
Через три месяца после начала восстания в Табале, в середине лета, Мар-Априм потерял вторую сестру и остался совсем один, близких родственников у него больше не было.
Молодую жизнь оборвал несчастный случай. Сестра раббилума тайно ото всех отправилась купаться на реку, переоценила свои силы и стала тонуть. Служанка побежала за помощью, но к тому времени, как утопленницу вытащили из воды, бедняжка уже захлебнулась. Так и умерла в неполные восемнадцать лет.
Мар-Априм был безутешен. Осунулся, потух, оделся в траур, больше не улыбался, стал намного набожнее, чем раньше, — беспрестанно молился, доверился Набу-аххе-рибу и даже пожертвовал храму бога Нинурты часть своих земель. Хава пыталась поддержать суженого, но тот отдалялся от нее с каждым днем. О возможном браке между молодыми людьми в Ниневии вспоминали все реже и реже. Сначала этому помешала смерть новорожденного сына Арад-бел-ита, затем — гибель сестры Мар-Априма. Стали поговаривать о том, что сами боги не хотят этого союза. В результате так оно и вышло. Хава, первое время не хотевшая этого разрыва, к зиме настолько устала от постного лица жениха, что больше не могла его видеть. Отец решением дочери был недоволен.
— Свадьба перенесена на год, а не отменена. Ты хочешь пойти против воли деда? Как ты собираешься это устроить? После той длительной связи, что между вами была, Син-аххе-риб безо всяких обвинений отправит нашего дорогого раббилума в каменный мешок и оставит там до конца дней…
— Он будто сам умер вместе со своей сестрой, — вынуждена была оправдываться Хава.
— Влияние Мар-Априма при дворе растет, — ответил на это Арад-бел-ит. — К его мнению прислушивается царь, с Мар-Апримом советуется Таб-цили-Мардук, к тому же раббилум дружен со всеми наместниками Ассирии. Умение не наживать себе врагов, наверное,
— Отец, наш брак не будет прочным. А если он не будет прочным, то зачем тебе союзник, на которого ты не можешь положиться в трудную минуту?
— Не тебе, девчонке, судить о том, каким будет ваш брак! — окончательно рассердился Арад-бел-ит.
Хава вспыхнула: никогда раньше отец не разговаривал с ней подобным образом.
— А если я скажу, что Мар-Априм немощен в постели! Ты хочешь, чтобы наша семья стала посмешищем?! Мало нам разговоров о твоем бессилии, о том, что ты не способен оставить после себя наследника?!
Хлесткая пощечина сбила Хаву с ног.
Но вместо того, чтобы наброситься на испуганную дочь, Арад-бел-ит вдруг сказал совершенно спокойно:
— Я поговорю с Мар-Апримом. Ты — с дедом. Но чтобы ни один волос не упал с головы раббилума! Летом готовься выйти замуж. Тебе скоро исполнится восемнадцать. А переспелое яблоко дорого не продашь…
Арад-бел-ит принял у себя во дворце Мар-Априма на следующий день.
— Мой добрый друг, — начал принц, — я хочу попросить тебя о жертве, на которую способен пойти далеко не каждый. Можешь ли ты ради нашей дружбы отказаться от руки той, кто тебе дороже всего на свете?
Мар-Априм поднял на царевича глаза полные слез.
— Знай, это решение всем нам далось непросто, — продолжил Арад-бел-ит. — Вчера я говорил с Хавой. Она больше не хочет этого брака. И что за взбалмошный характер! Как думаешь, после всего случившегося мы останемся с тобой союзниками? — и принц выжидающе посмотрел на раббилума, наблюдая за его реакцией: смятением, недоумением и наконец пониманием того, что здесь происходит.
— Мой господин, правильно ли я тебя понял? Отныне мне следует избегать встреч с тобой, с Хавой и в тоже время постараться завоевать доверие твоих врагов? — дерзко озвучил свою догадку Мар-Априм.
Принц мягко улыбнулся.
— Приятно, когда тебя понимают с полуслова. Ты должен присоединиться к заговору против меня, потеснить Ашшур-дур-панию и Саси и со временем стать правой рукой Закуты. Не бойся служить ей честью и правдой: когда настанет час, ты вернешь мне свой долг сполна. Ну а твоя размолвка с принцессой станет прекрасным поводом…
Этот хитроумный и далеко идущий план поддержал и Набу-шур-уцур.
— Мудрое решение. Бальтазар убежден, что ему уже не доверяют, как прежде. Следовательно, мы больше не можем полагаться на него как на источник информации о том, что замышляют наши враги.
Арад-бел-ит напомнил:
— Бальтазар и раббилум друг о друге знать не должны.
За полгода Мар-Априм стал самым преданным сторонником Закуту. Случайно встречаясь с раббилумом в залах и галереях дворца, Арад-бел-ит демонстративно отворачивался от сановника, как будто не знал его вовсе.
Этот неожиданный поворот в судьбе Мар-Априма устроил очень многих.
Ара-бел-ит верил, что приобрел опытного лазутчика в стане врага.
Хава была счастлива, что избавилась от надоевшего поклонника.