Хроники Эллизора. Трилогия
Шрифт:
– - Ну и дурак же ты! Зачем тебе эти тайны? Вот теперь посуди сам: что бы там ни произошло сегодня на суде, кто бы ни победил, разве потом в Эллизоре потерпят, что есть два человека -- ты и я, которые знают Главную тайну и при этом не являются хранителями?!
Эта простая мысль окончательно сокрушила Якова. Он смотрел на суровое лицо матери и понимал, что сейчас она как никогда права. Теперь им точно нет места в Эллизоре, в их родном доме, привычный уклад вещей нарушился, а впереди -- изгнание, в котором самому Якову будет вовсе не сладко, так что его былое недовольство своим положением, его стенания на свою многотрудную жизнь могут показаться детским лепетом на весенней эллизорской лужайке. Казалось бы, совсем недавно он думал, что изгнание может стать даже полезным, что настоящей магии в Эллизоре не научишься, однако пока ещё не окончательно утвердился в этом. Не так легко полностью оторвать от себя то, к чему привык за всю свою, пусть и короткую, жизнь. Не каждый бывает в одночасье готов к изгнанию.
– - Ну, что стоишь столбом!
– - завершила
– - Ты всё собрал в дорогу?
Яков молча повернулся и ушёл в свою комнату, где пару раз пнул рюкзак, но несильно, без особого гнева, потому что это был и не гнев, а так, пустяки, мелкое раздражение. Настоящий гнев слишком большая ценность, чтобы разменивать его на дурацкое пинанье рюкзаков. Настоящий гнев должен найти способ воплотиться в мести, в страшной мести! Да, Яков не мог так просто уйти из Эллизора, смирившись с собственным поражением. Взять и уйти, вовсе никак не отомстив! Если же это произойдёт, то Яков окончательно перестанет самого себя уважать. Что ж, одна идея уже приходила в голову, но Яков отгонял её, потому что уж слишком это рискованный способ мести! Но других-то вариантов всё равно пока нет! А без риска ничего стоящего и не бывает, как мудро заметили древние...
Пробыв около часа в своей комнате, Яков, наконец, услышал, что мать куда-то вышла из дома и, собрав всё своё мужество, отправился в подвал к Скунсу.
Все хранители и члены Высшего Совета Закона собрались без опозданий: в зале повисла такая тишина, какой Главный хранитель не мог припомнить за все годы своего пребывания у власти. После вчерашнего сеанса магии у Деоры Анасис чувствовал себя иначе, чем после всех предыдущих: такое ощущение, что он преодолел некую солидную дистанцию и постиг нечто, что теперь отделило его от всех других людей. Вот только вопрос: не является ли эта дистанция марафонской, после которой тот бегун, что положил ей начало, падает замертво? Нет, скорее наоборот, думал Анасис, теперь мне ничего не страшно, настоящая магия всё-таки сильна, ведь что было бы с ним, Анасисом, если бы не помощь Деоры, подумать страшно! Не исключено, что он не смог бы вовсе присутствовать на процессе, лежал бы разбитый параличом, а скорее всего, мог бы уже сыграть в ящик.
"Теперь я совершенно новое существо, -- продолжал размышлять Главный хранитель, -- теперь я сверхчеловек, не иначе... Весь этот профанный мир -- ерунда, не более чем материал... С этим миром можно поступать, как с глиной или пластилином -- лепить из него всё, что вздумается... Как я раньше этого не понимал? Многие думают, как бы под этот мир подстроиться, как бы прийти с ним в определённое согласие или гармонию... Какая чушь! Зачем подстраиваться под этот мир, когда нужно перестроить его под себя, вот и всё! Это же элементарно, господа! А все беды из-за того, что настоящая магия под запретом! Нет в Эллизоре простора настоящему магизму, какое это всё же упущение... Но ничего, дайте срок и... те мелкие перемены, что произошли четверть века назад, покажутся, так сказать, цветочками, совершенной ерундой по сравнению с теми ослепительными возможностями, которые открываются в будущем!"
Да, иначе тогда, двадцать пять лет назад, сложиться не могло. Изменения, произведённые в своё время в Законе, конечно, были не столь значительны -- скорее, это частности, тогда как такие глобальные и незыблемые параграфы, как запрет на магию и идолопоклонство, вряд ли можно изменить сразу, в один приём так, чтобы никто из хранителей не возмутился. К этому нужно подвести незаметно, подготовив почву, дабы показать всему Эллизору, что вследствие отказа от магии он находится на краю гибели. Взять тот же Маггрейд. Благодаря своему магизму и тому, что никогда он, в отличие от Эллизора, не брезговал никакими средствами, как поднялся и укрепился этот Маггрейд! Вот он уже угрожает нашей общей безопасности! Если бы и Эллизор в своё время не остался чужд магическим практикам, то, наверное, никакой Маггрейд не составлял бы сейчас проблемы! Задумайтесь, сограждане, куда завело нас это наше благодушие и чистоплюйство! Эх, была бы тогда, двадцать пять лет назад, у Анасиса вся полнота власти! Было бы должное понимание вещей! Была бы такая же решительность, как сейчас! Эллизор был бы другим! И никакие Леонарды с их героическим прошлым не стояли бы на его, Главного хранителя, пути! Никакие такие Чужестранцы... Да, а что Чужестранец? Кто такой Чужестранец? Что он всё-таки может? Какой-то израненный бродяга, который еле живым оказался в Эллизоре! И его все боятся?! Ну, право же, просто смешно! Пусть его приведут сюда, и все увидят, каков этот Чужестранец, ни рода, ни вида... И он -- главное доказательство вины обвиняемых! С его помощью он, Анасис, добьётся смертного приговора! И даже не единственного!
Когда в сопровождении двух стражей Леонарда ввели в зал Совета, в первый момент он не сразу узнал Анасиса. Лицо Главного хранителя было ни бледным и ни красным, как ранее, но отливало синюшным оттенком, волос на голове явно поубавилось, а сам хранитель сгорбился, что раньше ему вовсе не было свойственно и отчего он теперь казался меньше ростом. Но всего удивительней было то, что при видимом внешнем старении и деградации глаза Анасиса горели новым лихорадочным блеском и просто сделались другого цвета: красноватыми и с отчётливой тигриной желтизной. А ещё Анасис, ранее всегда старавшийся сохранять образ статного и уравновешенного, вёл себя как-то суетливо: совершал лишние движения руками, подпрыгивал на месте и часто крутил по сторонам головой.
"Что-то
Анасис не стал произносить долгих вступительных речей, кроме положенных по этикету дежурных слов, и сразу перешёл к делу. Было похоже, что он крайне спешил вершить судопроизводство.
– - Вчера в этом зале из уст обвиняемого нами хранителя Леонарда прозвучало требование вести сегодняшнее заседание в закрытом режиме, потому что речь должна идти о Главной тайне Закона...
– - Главный хранитель сделал небольшую паузу и быстро продолжил.
– - В принципе это требование правомерно. Однако я должен напомнить всем здесь собравшимся, всем заседателям и хранителям, а также и самому обвиняемому, что такого рода требование должно быть обоснованно. Если же в процессе нашей работы выяснится, что это не более чем уловка со стороны обвиняемого, который таким образом желает просто оттянуть время, то напомню всем, что, согласно некоторым подпунктам самого Закона, это послужит серьёзным отягчающим обстоятельством для обвиняемого. Хранитель Леонард, надеюсь, вам это известно?
Леонард спокойно кивнул.
– - Не желаете ли вы дать сейчас отвод рассмотрению Главной тайны? В таком случае озвученное мною требование не будет вменяться вам в вину, если вдруг суд найдёт его необоснованным...
– - Нет, не желаю! Могу только повторить это требование!
– - Хорошо!
– - Анасис сошёл со своего судейского места, чего, как правило, раньше не делал, и стал нервно расхаживать по залу, жестикулируя и подпрыгивая.
– - Пусть будет так! А поскольку здесь присутствуют все, кто имеет допуск к тайнам Закона, я лишь напомню вам, почтенные заседатели и хранители, что Тайна Закона имеет непростой характер! Это не просто какая-то одна тайна или какое-то одно ситуационное положение. На самом деле, тайна Закона многогранна и не поддаётся логическому изъяснению. Если мы вдруг скажем, что можем исчерпывающим образом объяснить тайну Закона, то мы легко погрешим против самого Закона. Поэтому я призываю всех быть максимально осторожными, когда мы дерзаем касаться этой темы!
"Вот же несносный болтун!" -- с некоторым раздражением подумал Леонард, но тут же постарался подавить в себе это чувство, потому что в предстоящем словесном поединке ему было необходимо безусловное спокойствие.
– - Наверное, все вы знаете, что одна из тайн Закона имеет печальный характер, -- продолжал Анасис.
– - И суть этой тайны в том, что двадцать пять лет назад во время отражения нашествия обров и смуты внутри Эллизора оригинальный список Закона, таким, каким он был получен Эллизором и каким он возглашался среди хранителей, оказался утрачен...
– - Анасис почему-то замолчал и несколько минут мерял шагами зал, пока вновь не возобновил свою речь: -- Да, это так... Некоторые по своему скудоумию считают, что это и есть главная тайна Закона Эллизора... Но на самом деле это никакая не тайна, а определённый исторический катаклизм, который, к сожалению, произошёл с нами четверть века назад... Да, для простого народа это осталось и должно оставаться тайной, потому что иначе обыватель не может воспринимать Закон... Надеюсь, это всем понятно... как должно быть понятно нам, что истинная главная тайна Закона кроется в его происхождении, в обстоятельствах его дарования нам, и здесь мы все вынуждены благоговеть перед этой главной тайной Закона, потому что мы не имеем инструмента, чтобы проникнуть в неё. Поэтому лично мне не совсем понятно, какие именно обстоятельства хотел бы подвергнуть разбору наш главный обвиняемый? Всамом деле, в рассматриваемом нами случае всё достаточно очевидно: нарушение Закона налицо и никакая тайна самого Закона не может такого рода нарушения оправдать. Впрочем, пусть обвиняемый сам выскажется на этот счёт.
Анасис остановился возле своей судейской трибуны, но всходить на неё не стал. Леонард уже стоял на своём месте, готовый к ответу. По лёгкой бледности, которая покрыла его лицо, было заметно, что спокойствие всё-таки даётся ему не просто.
– - Я не буду излишне многословен, -- начал Леонард, -- наш судья, конечно, прав, что Закон превыше всего и что оправданием его нарушения может быть только сам Закон, если бы вдруг случилось так, что это нарушение является законным... Звучит это несколько странно, не правда ли? Но в действительности всё просто. То, что мы в данном случае рассматриваем как нарушение Закона, является не нарушением, но исполнением истинного Закона! Позволю себе напомнить, на что именно вчера ссылался Главный хранитель: "Не оказывай никакой помощи чужестранцам внутри Эллизора, равно как и на границе Эллизора, равно и на расстоянии полутора миль от территории Эллизора, разве что только, согласно с заключением Совета Закона или, в самом исключительном случае, с разрешения Главного хранителя Закона, который своё разрешение обязательно должен будет подтвердить письменно..." Кажется, это звучало именно так, не правда ли, уважаемые заседатели?
– - Леонард вопросительно оглядел весь зал. Возражений не было. Анасис нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– - Именно эти слова все мы привыкли слышать за Торжественным возглашением Закона и считаем их истинными, не так ли? Но я всей своей хранительской совестью, памятью моего героического брата и памятью моей любимой жены, а также жизнью своих детей свидетельствую, что это не слова Закона, а ложь и самое настоящее преступление против Закона, которое уже четверть века отравляет жизнь Эллизора, лишает нас торжества истинного Закона!