Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
– И не говори. Зато у меня есть мантия!
И лис, вдруг оживившись, нырнул под стол. Перегнувшись через стол, Шукаку нарочито громко фыркнул:
– Выглядишь по-идиотски.
– Да пшёл ты, однохвостый, – отозвался кицунэ, не переставая в чём-то там копаться.
– Сила не в хвостах, – ответил Шукаку, ещё не зная, что в недалёком будущем он будет, как и любой тануки, говорить это на автомате. – И с чего ты взял, что я однохвостый?
– Охристые волосы...
– Они всегда такими были.
– ...
«Вот кто бы говорил».
– ... и от тебя песком несёт за километр. Сто процентов тануки.
Всё что он сказал, в целом, было верно, но, пожалуй, стоило его послать. По-дружески, за знакомство, хоть Шукаку и не знал его имени.
Что тануки и сделал. В ответ из-под столешницы показалась рука, продемонстрировала ему выпрямленный средний палец при согнутых остальных и исчезла.
Парень удовлетворённо кивнул. В следующую секунду с той стороны стола что-то глухо стукнуло и чертыхнулось. Наконец, лис вылез из-под стола, потирая затылок, с какой-то тряпкой в руках, в которой Шукаку не сразу распознал ту самую накидку, которую кицунэ ранее использовал в качестве одеяла.
– Вот.
– Она тебе велика.
– Я знаю. Но всё же...
Кицунэ осторожно расправил смявшуюся ткань. В его взгляде мелькнула гордость. Шукаку же не признавал власть и символику предметов. Хотя, возможно, ему было несколько завидно.
Совсем чуть-чуть.
– Тряпка как тряпка, – бросил он, но тихо.
В следующую секунду толстенная папка, пущенная с лёгкой руки лиса, удачно приземлилась тануки на лицо.
– Ну и где же ваша знаменитая песчаная защита? – едко сказал он.
– Отключили за долги, – брякнул Шукаку, не подумав, что из-за других здешних порядков его могут не понять. – И где ты у меня песок видел?
– Ущербный?
– Да ты!...Ты!..
– Что я?
– А ничего. Я и имени твоего даже не знаю, – попытался сказать Шукаку так же едко, как и его собеседник чуть ранее, но не вышло.
– Ну, зовут меня, допустим, Курама. И что?
– Ничего. В смысле, вообще ничего.
Тут этот содержательный диалог был прерван предельно громким урчанием в животах у них обоих. Тануки почему-то смутился.
– Я, наверно, пойду, – невнятно пробормотал Шукаку.
– Да погоди ты. У тебя дома жрать-то, наверно, нечего.
«Блин, он что, мысли мои читает?»
– Ну не то чтобы совсем нечего... – уклончиво проговорил тануки.
– Да брось, сейчас ни у кого нет времени на новичков, смена караула на границах и волна отчётов оттуда же. Но, – тут он сделал паузу, – разу уж ты помог мне, то должен же я как-то тебя отблагодарить? Или не должен?
– Тебе видней, – парень задумался. – Это вроде приглашения?
– Угу, – кивнул Курама, небрежно набрасывая накидку себе на плечи. – На обед. Дневную норму каторги я выполнил...
– Мы выполнили, – поправил
– Мы выполнили. Так что сейчас можно и отдохнуть, не боясь праведного гнева Хару.
– Тогда уж не на обед, – Шукаку выглянул в окно, – а на ранний ужин.
– Да какая разница?
Тануки кивнул, соглашаясь.
– Никакой.
Когда шли по улице, Шукаку старался не отставать. Впрочем, это было не так уж и сложно: рыжая макушка Курамы резко выделялась в неплотной толпе, и перепутать его можно было только с другими членами клана Ёко, и только в том случае, если у вы неудачливый владелец зрения на минус пять.
Особняк выглядел внушительно, но, как объяснил кицунэ, сейчас там практически никто не жил – большинство располагались по отдельности или в другой резиденции, находящейся подальше от города и поближе к равнинным вулканам, а сюда переезжали разве что по важным праздникам.
Что такое равнинные вулканы он не пояснил.
– Ну, вот и пришли.
Лис постучал, но ему ответила тишина. Кажется, дома никого не было.
– Так-с, мы, по ходу, первые. Заходи.
Курама пропустил тануки вперёд. Шукаку нагнулся, чтобы разуться, и тут оказалось, что новый знакомый ошибся.
– Курама! Это ты?! – позвали откуда-то из дома.
Голос был знакомым. Девица, вышедшая им навстречу из боковой двери, тоже.
– А ты что здесь делаешь?! – сказали они с ней одновременно.
– Я живу, – ответила она первой. – А ты?
– А его я позвал, – вставил Курама, сглаживая не начавшийся конфликт.
«Они ещё и живут вместе», – почти равнодушно заметил Шукаку. Кажется, он всё же был прав на счёт них – парочка, блин.
– Что у тебя с лицом? – девушка переключилась на Кураму. – Опять не спал полночи?
Сконфузившись, кицунэ проворчал в ответ нечто неопределенное. Девица стала внимательно вглядываться в его лицо и что-то говорить так, что Шукаку не мог ничего разобрать. Выглядела эта парочка словно муж с женой, подрастерявшие на долгом жизненном пути всю романтику в собственных отношениях.
– Ладно, проходите на кухню, – немного подобрев, произнесла девушка, закончив мягко, с толикой заботы, отчитывать его нового знакомого, – Я, кстати, Шио, будем знакомы?
И Шио, как он мог теперь её называть, протянула руку.
– Будем. Шукаку.
Маленькая, но жгуче-горячая девичья ладонь. А вот рукопожатие крепкое, отнюдь не женское, жёсткое.
После того, как Шио, закатав широкие рукава рубахи, вышла, Курама, прищурившись, посмотрел на него.
– Что ты там себе напридумывал? – процедил он.
«Точно мысли читает».
– Она моя сестра, придурок, – добавил лис, и в его глаза явственно читалось желание кого-то стукнуть.
– А... – рассеяно. – Я так и подумал.
– Ага, как же. У тебя на лице написано, что ты подумал.