Хроники идиотов
Шрифт:
– Они стояли близко друг от друга?
– Меньше метра.
– Прикасались друг к другу?
– Нет.
– Очень хорошо.
– Фальче, а зачем все это?
Мужчина поднялся на ноги, заставляя собеседницу задрать голову. Широким шагом приблизился к ней вплотную, нависая, подобно скале. Дана поневоле вжалась в спинку стула, не сводя с него глаз.
– Ты зовешь меня по имени? — Дана сразу смекнула, что он имеет в виду.
– Ты сам сказал, что это ложь, когда я зову тебя «дорогим», и... и... Меня смущает, что... — блондинка говорила все тише, пока совсем не умолкла. А некромант не перебивал, ожидая окончания фразы. Однако она так и не вышла в свет.
– Дай руку — потребовал он. Блондинка с готовностью протянула обе: с этими магами никогда нельзя быть уверенным. То им правую, то левую, и все для каких-то мистических запредельных целей...
– Хорошо — удовлетворенно кивнул Фальче, приняв обе — А теперь слушай. Меня не смущает, что ты девушка, ранее бывшая парнем. Меня не смущает и то, что у нас одиннадцать лет разницы. Меня не смущает, что ты — агент ИПЭ и его шпион. Но меня, Лис побери, смущает, когда единственный в моей жизни человек, давший подобное имя, отнимает
– Смеешься? — горько усмехнулась собеседница. Она уже оправилась от потрясения, и быстро приходила в норму — Что я, обычный человек, могу отнять у тебя, темного мага? Дана испугано подобрала под себя и вторую ногу, когда мужчина опустился перед ее стулом на одно колено.
– Имя — ответил он — Не отнимай у меня имя.
– Хорошо — Дана запустила руки ему в волосы, приведя их в беспорядок. Это действо требовало некоторых усилий, ибо волосы были жесткими и лохматились плохо. Но она справилась.
– Хорошо, дорогой. **************************** Атрей бесшумно отошел от двери, когда к ней направилась Дана. Она собиралась опять варить этот Лисов кофе, интересно, как только ведьмак его вообще пьет... В краткий промежуток, когда дверь была открыта, он выскользнул из комнаты в коридор.
Первое полевое испытание амулета можно считать успешно завершенным. Он выдержал проверку, и мог смело предоставляться пред темны очи некроманта. Только не сейчас, а попозже. Лучше всего — завтра утром, примерно через час после того, как сектант его разбудит. Потому что сейчас вернется Сэдфилл, и опять будет вести себя так, словно мечтой всей его... в смысле — ее жизни было ублажать темных магов в их темномагических закидонах. Варить им кофе, делать массаж спины, читать вслух, пока они портят напольное покрытие, спать с ними, ну и всякое по мелочи, в том же духе... Атрей прошел до своей комнаты, и только внутри снял с себя амулет. Конечно, это не эквивалент невидимости у фейри, однако глаза отводит неплохо. Это была идея некроманта. Специально для того, чтобы не палить местонахождение «башни» перед Институтом и прочими активистами. Которые, дайте срок, объявятся непременно. Конкурентов никто не любит. Пока еще Новая Волна не доставляет проблем, и не отбивает честного куска у порядочных сектантов, например. Но ведь скоро почистит перышки и развернется во всю ширь. И вот тогда магическая братия взвоет, и потянет одеяло на себя. Сайентолог потянулся, но хруста не последовало. Он чувствовал, как его позвоночник, подобно пружине, растягивается, а потом, по сегментам, входит обратно в пазы. То же было и с суставами. Их ему вынули еще в раннем детстве, чтобы обучить всем приемам боевого рукопашного искусства. Даже тем, что гордо отброшены так называемым честным спортом. Впрочем, Атрей спортом не интересовался никогда, а уж тем более честным. По его мнению, единственный достойный приз — это возможность выжить, и, если он тебе достается, уже вряд ли кого-то интересует, как это так вышло. Даже и судий. Если они, конечно, дойдут до конца вместе с тобой... Атрей уже сутки не посещал крышу штаба, и не виделся с вампиром, соответственно. Чувство тревоги не давало ему покоя, не оставляло возможности сосредоточится на чем-то одном. Пока Бэльфегор находился в здании штаба, нечего было волноваться. Там хватало тех, кто в случае опасности сможет ей противостоять. Не то чтобы он полагал каинита не способным к самозащите, но не уставал повторять слова мудрой госпожи профессора де Люр: непобедимых бойцов не бывает. На каждого можно найти свою управу. Он впервые в жизни действительно по кому-то скучал, и это открытие его не обрадовало. Это означало, что он все же успешно обзавелся слабым местом, которое является чудесной мишенью. И тот факт, что об их с вампиром отношениях не знает никто, кроме них двоих да лейтенанта СеКрета (а тот, как известно, лучшая могила для любой тайны, как утверждал Бэл) его не успокаивал. Видимо, рабочая паранойя...
Следовало бы, пока еще есть такая возможность, узнать, так, из любопытства: быть может, катастрофически налаживающаяся у всех вокруг, включая и его самого, личная жизнь, есть следствие какого-то очень хитроумного «кар-кар»? Конечно, у Ирфольте не сбывается ничего хорошего, но кто знает... Во-первых, раз в год и палка стреляет. А во-вторых — ну кто сказал, что этот факт непременно причисляется к хорошим?..
====== Острый звездопад – в ======
У Жиля де Ламара было очень трудное утро. Для начала ему сообщили, что пленница, которую со всем тщанием содержали в подвале, намерена, видно, уморить себя голодом. Уже вторые сутки она только пьет воду, отказываясь от еды. Собственно, Жиль мог ее понять. Хотя подмешивали снотворное и в пищу, и в питье. Специально, чтобы опасная пленница поменьше перебывала в трезвом уме и твердой памяти, и побольше плавала в царстве грез. Нет, нет, никаких наркотиков, упаси боже!.. Только естественные ингредиенты. Семена мака, например, аккуратно рассчитанными дозами... Потом, по ходу дела, ему сообщили, что клиент, заказавший пленницу, не сможет с ним встретиться. У него там, дескать, кто-то умер, и срочно надо искать ему замену, заметать следы, и всячески имитировать бурную деятельность. Потому как безвременно усопший отдал концы очень уж не вовремя. Жиль сдержанно посочувствовал, пожелав душе упокоения, а заказчику — удачи. Заказчик фыркнул в том духе, что не каждый день твоим помощникам выгрызают сердце, и отключился с лини связи, оставив посредника ломать голову. И не столько над смыслом последней фразы, сколько над тем, что же теперь делать с оборотнем. Жиль рассчитывал избавится от Арны в своем подвале уже к концу этой недели. Ну действительно, сколько ж можно держать живое существо на снотворке?!..
Стоило лишь ему озадачиться таким вопросом, как предложения посыпались, как из рога изобилия. Неизвестные ему личности посулами и угрозами пытались добиться совершения сделки в свою пользу. Предлагали баснословные суммы, по которым опытный в таких вещах Жиль сообразил, куда ветер дует. Никто их, разумеется, перечислять не собирается. Они просто дождутся, когда Арна
– Да иду я, иду!.. — заявил посетитель, и голос его было слышно и в телефоне, и без него, обычным невооруженным ухом. Жиль медленно положил трубку на место. Откинулся в кресле и подумал, как же он чертовски вовремя набрал номер. Посетитель прошел через кабинет, и устроился прямиком на краешке стола. Сцепил руки в замок на колене и выжидательно уставился на де Ламара
– Ну-с, Летяга-кун — произнес он — На что жалуемся, больной?
Доктор Воронов всегда подозревал, что в Джежоли скрыты какие-то просто невыразимые в числах запасы дурости. Просто-таки мировые закрома, не иначе. Чем иным еще можно было бы пояснить текущие события, он не знал. Товарищ генерал явился к нему незадолго до обеда — привычная, впрочем, процедура, если у Джежоли не было назначено встреч, деловых обедов, переговоров, и прочей политики, он предпочитал провести это время в обществе любовника. Хирург не возражал, уже смирившись с тем, что полстоловой смотрит, как он уговаривает капризничающего оборотня есть с ложечки «за тетю Джарскую, за Святика, и за Мегеру Ктулховну»...
Мегера Ктулховна в этом списке занимала особенное, почетное место. Эту грязно-серую, тощую, облезлую кошку знал весь штаб. Начать уже хотя бы и с того, что она была говорящей, и даже числилась агентом. Из хобби этой представительницы животного мира можно было смело назвать питие в непомерных количествах горючих жидкостей, содержащих этиловый спирт, и прочий разгульный образ жизни. Мегера Ктулховна также имела привычку слушать собеседника со скепсисом на морде, и периодически переспрашивать «шо-шо?» — с таким видом, словно не верила ни единому слову. Но именно сегодня Джежоли решил побить собственный рекорд. Он явился в медчасть, как обычно в приподнятом настроении, а заодно и в галстуке с узором из арбузиков. Воронов тихо ошизел и осторожно поинтересовался, зачем ему «эта пакость». Генерал на «пакость» не обиделся, и счастливым голосом сообщил, что вот нашелся его любимый галстук, и спасибо Сереженьке, что он его нашел. Учитывая, что этим самым галстуком связывались руки перед достопамятным повешеньем, оставалось лишь поражаться Джежоли и его образу мышления. Сереженька проклял тот день, когда связался с этим идиотом, и через секунду умильно на идиота взглянул. Аж странно... Такое чудо природы — и вдруг ему. То ли в награду, то ли совсем наоборот — в наказание за тяжкие грехи. Сергей все никак не мог определиться. Кстати, кормить это недоразумение в генеральских погонах таки пришлось.
Генерал Нортон перебывал в состоянии легкого перманентного охренения уже добрых десять минут. К нему с утра, в неприемный день, явилось какое-то мелкое недоразумение, ткнуло под нос ворох бумажек, которые Нортон от греха подальше спихнул Ульке (нанялась секретаршей, пусть мается) и зарядил речь на все эти самые десять минут. В ней говорилось, что оное недоразумение — никакое на самом деле и не недоразумение, а капитан ан Аффите, уполномоченный свершать проверку в отделе люпусов хоть до посинения. Допуск его подписан майором Джарской в секретариате, соответственно, ИОО, а посему никакого сопротивления лучше не оказывать.
– Погодь — потребовал генерал — А с чего это я вообще должен его оказывать?
– Ваш предшественник...
– Плюнули и растерли — перебил посетителя генерал — Крыс всегда хватало. Что проверять будешь? Бумаги Шафранские в архиве, сейф опечатан, все, что по компам было, стерли, небось, он же сам и стер.
– ......! — горестно посетовал Эфла
– Еще какой. Между прочим, он и напоследок мне подгадить успел: из-за его кончины мне прислали Лисову уймищу макулатуры...
Василий Андреевич неуклюже развернулся за столом в поиске требуемого. Было видно, что он чувствует себя в кабинете не в своей тарелке.
– Вот, полюбуйся — бросил он их на стол — Это мне Язоров накатал. Дескать, позор и провокация, что это такое, посреди белого дня генералам ИПЭ выгрызают внутренние органы какие-то цивилы... И прочее в том же духе. Представляешь? Да я бы с этим цивилом на брудершафт выпил, Шафрана только и было, что на загрызть...
– И что пить будем? — хмуро осведомился ревизор. Нортон поглядел на него из-под густых бровей, усмехнулся краем рта, и рыкнул:
– Улька!
– Тутечки — в дверях нарисовалась округлая барышня в облаке каштановых кудряшек — Чтой то случилось, Васыль Андреич?
– Случилось — развеселился он — Убийца Шафранов с нами случился. Скажи этим олухам в приемной, что сегодня могут не ловить под дверью ничего. И это... Ладно, стаканы у меня есть.
Ульяна понятливо кивнула, бросила полный жгучего любопытства взгляд на ревизора, и исчезла из поля зрения. Нортон тяжело поднялся с места, и раскачивающейся походкой человека, более привыкшего держать баланс в седле байка, а не на своих двоих, двинулся за посудой.
– А что Шафран сделал вам? — не унялся дотошный зомби и сейчас — Не мог же он наступить совершенно на все грабли...