Хроники идиотов

Chiba Mamoru

– Он и не наступал. Собственно, мне он и не делал ничего. — Нортон помрачнел, разливая по первой — Закон стаи, знаешь ли. Когда зовут на помощь — сдохни, а приди. Иначе никто и не рыпнется, когда сам завоешь.
– Знаю — кивнул Эфла

– Я его три раза звал, пока Анютку не зарезали прямо на алтаре. Это жена моя, Анютка была. Давненько, лет и лет назад. А я помню. Оборотень хмыкнул, посмотрел на собеседника и поднял стакан.

– Короче, так — объявил он вместо тоста — Анютка с ним на том свете потолкует, а мы с тобой — на этом. Что хочешь знать — спрашивай, отвечу. А не отвечу, так и спрашивать брось, не про тебя оно. Ясно?

– Чего ж неясного — отозвался зомби — Кроме того, что это нарушение пунктов статута 56, 71, 72 и 112 — все ясно.
– Ох ты и

язва... — покачал головой оборотень — Драть бы тебя, да некому. Ладно. Валяй.

– Расскажите подробно — капитан смотрел на собеседника сосредоточенными злыми глазами. Злость в них Нортона не касалась. Эфла думал о Шафране.
– Расскажите все, что связано с трижды пропущенным зовом.
– Зачем это тебе?

– Клянусь, я ему и на том свете покоя не дам, и в Саду дороги не укажу.
– Так ты что же, тоже из наших?.. И как это я не учуял-то... старею, должно быть. — Эфлу этот монолог не обманул. Перед ним был опасный противник, а все его причитания о возрасте — так, забава, не стоит и задумываться серьезно.
– И никто уже не учует. Я мертв уже три года.
– Зомби, стал быть? С некромантом, как положено?

– Да. Зомби. Четвертый тип. Если так интересно, то мой некромант сейчас ведет Новую Волну.
– Любопытство кота сгубило, но нам волкам как бы пофигу. Слушай...

– Анютка хорошая была, добрая, и людей любила. Не то, что нынешние. Злобные, как крокодилицы. А Анютка ласковая была, ее даже коты признавали... — Эфла чуть не фыркнул. Конечно, фразеологизмы люпусов... Они и не мыслят большего доверия, чем когда коты подходят сами.

– И мальчишка у нас был. Хороший мальчишка. Когда пошло ему восьмое лето, поехали в Сибирь, в леса. Как приличная семья. Я байк дома бросил, все оставил. Потом локти грыз, да было поздно. Там, в лесу, какие-то твари сидели, сатанисты, что ли. У них там праздник ежегодный. Ну, кошек, значит, черных резали, живых еще. Анютка как нашла одну такую, чуть не обмерла. Никогда ее такой не видел. Думал, на месте их там и пришибет. Губы белые, трясется вся. Чтоб, говорит, скотину бессловесную мучить, это надо последним подонком быть... Они нашли ее, Анютку. Когда в речке белье полоскала. Никого рядом на километры, только мы втроем, да эти выродки. Человек шестьдесят.

– Шестьдесят шесть — тихо поправил зомби

– Один Лис. Шестьдесят шесть. Меня мордой в дерн, Анютку — на алтарь. Там и вспороли... Вместо кошки. Я видел. И малый тоже. Эти сволочи его... тоже с ним что-то такое сделали. В крови искупали, читали что-то, уж не помню. Сам понимаешь, в голове одно и стучало: загрызть их к Лису, и пусть потом что будет, то будет. Они какую-то дрянь наколдовали, малый имя свое забыл. И я его имя забыл, и все, кто его знали, тоже. До сих пор безымянный. Обрили его, левую половину башки наголо, татуировку в три шестерки сделали, и в крови... В крови Анюткиной купали. Еще говорят, оборотни звери... — Нортон залпом осушил свой стакан, глядя на него так, будто на его дне видел отражение событий тех лет.
– Я тогда и перекинулся впервые. Латентный, в Институте потом сказали, если б не стресс, так до сих пор и жил бы человеком. Перекинулся, когда меня эти держали, и выл. Потом стайные пояснили: это называется зов, когда своих просишь. Там рядом стая жила, место вольное, бегай — не хочу. Вот они и не захотели. Шафран не позволил.
– Что значит «не позволил»?

– То и значит. Была у него какая-то над ними власть. А какая — не знаю. — Нортон поднял голову, глядя на собеседника

– Ищи, ревизор. Слова не скажу, найди только. Он ведь не один работал.
– Не один — эхом откликнулся капитан

– А тебе, мертвому, он что умудрился перейти?

Эфла сощурился, и стакан тихо хрустнул в резко сжавшихся руках.
– Мертвым на самом деле есть что терять, генерал — заметил он едва слышно

— Немного, но есть. Я куратор. А эти идиоты полезли в самое пекло!..
– «Эти идиоты» — с удовольствием повторил генерал Нортон — Какая нежность, «эти идиоты»... И это ты за них ... выгрыз?

– Я за них

что угодно выгрызу.

– Бобер, что ли?

– Бензопила. Генерал, где в Сибири было дело?

– На Шамлинке, под откосом. Там геологи ходят последние года три.
– Карта есть?.. — зомби, получив требуемое, уткнулся носом и лихорадочно принялся искать.

– Квадрат 621-340НВ — произнес он, наконец — Знаменитое место.

– Чем это оно знаменито? — хмыкнул в который раз оборотень

– В этом месте, тоже лет и лет назад, сбили вертолет Института. Весь экипаж считался погибшим. Он таковым и был. Кроме одного аналитика. Лютич выжил. Прибился к тамошней волчьей стае. И выжил.
– Думаешь...

– Не знаю. Буду искать. Карту не убирайте.

– Ульянка! Документы по Сибири сюда, личные дела, и... и, пожалуй, за второй побежишь!..

– Я тебе настенный плакат подарю, «хватит бухать» называется... — Ирина Валерьевна наморщила нос — Одиннадцать часов дня, а возле тебя уже устойчивый спиртовой конденсат...

– *****,**************, ******! ********,*********! — душевно ответили ей, сгрузили документы на стол и были таковы. Впрочем, ладно, не станем на этом зацикливаться. У человека, в смысле, у мертвого оборотня сегодня ячейка из-под кураторства выходит, может, он уже с утра отмечает...

Джарская в конце дня потребовала себе видеозаписи, и с интересом их изучила. Оперативная ячейка 212, «мухоморские берсерки», насчитывала в себе шесть членов: боевик-стрелок Наум, экстрасенс Яков, магичка Надежда, боевик-кендоист Мария, боевик-рукопашник Клаус, вампир клана Вентру Серафима. Ребята грамотно поделились на пары, и, согласовав в последний раз план, вошли в здание с разных сторон. Там, внутри, засел условный противник с одной мелкой вещицей, которую он то ли спрятал, то ли держит при себе. А то ли и вовсе отдал кому-то, может, что и члену группы. За два часа шестнадцать минут <nobr>212-ые</nobr> перекрыли противнику все выходы, загнав его на верхний этаж. Правда, сами они были тоже изрядно потрепаны, но шли к цели, не взирая на мелочи. Ценой парочки пулевых ранений, одного вывиха, неисчислимого количества синяков, и оглушенных ревом «Куда без защиты, идиоты?!!» ушей, команда все же добыла ценный объект, обезвредив условного противника. Счастливые и довольные, они кинулись обнимать друг друга, делится впечатлениями, и просто бесится и шуметь. А потом дружной оравой спустились вниз, где их ждал приказ о новом распределении, с адресом их базы. Последним с крыши, места боевых действий, спустился условный противник, уже бывший куратор ячейки Эфла ан Аффите. Он смотрел этим шестерым в спины, следя, чтобы они напоследок не нагребнулись с лестницы — о, это было бы достойным завершением служебной карьеры... Ни один из них не обернулся

====== Отражение в глазах-а ======

Отражение в глазах

– Так, ездить верхом ты не умеешь... А падать?

– Эка невидаль! Падать все умеют

– Нет, ты умеешь падать, и снова садится, и снова падать, и лезть в седло, не обращая внимания на боль?

(Клайв Степлз Льюис)

Когда Атрею позвонил Деймос, тот не очень удивился. Спокойно договорился с ним о встрече через два часа в центре Днепропетровска. Как раз уйдет на это последний телепорт, а по следам дампира, упав ему на хвост, он выяснит расположение штаба. И снова наведается туда на склад...

То, о чем Деймос говорил, тоже не стало неожиданностью. Конечно, то, что переполненный бумажной работой Институт не по нраву воину, можно и так понять. Наемник слушал, прикидывая, какую выгоду можно извлечь из сложившейся ситуации. Когда он только задумался о браке с Ли Кардом, он рассматривал его только как бойца, заступника, как кого-то, кто будет безоговорочно предан хозяину и мужу, защищая его и его интересы. Но теперь ситуация изменилась. Атрею нужен был Бэльфегор, и нужно было то, что происходило между ними. И нужно оно было не ради выгоды, по крайней мере, в привычном смысле этого слова. И жертвовать Ли Кардом, если что, посылая едва ли не на смерть, уже не устраивало сектанта.