Хроники Кадуола
Шрифт:
«Над этим следует подумать, — ответил Пири Тамм. — Я тебе перезвоню попозже».
«Хорошо. И все-таки, я хотела бы…» — Уэйнесс оглянулась через плечо: кто-то зашел в фойе гостиницы. Она замолчала и выглянула из будки. На экране в «Попутных ветрах» ее лицо исчезло.
«Уэйнесс? — громко спросил Пири Тамм. — Ты где?»
Уэйнесс вернулась в будку: «Я здесь. На какой-то момент мне показалось…» Она колебалась.
«Показалось — что?» — не на шутку встревожившись, требовал ответа Пири Тамм.
«Нет, я просто нервничаю, — успокоила его Уэйнесс. — Когда я уезжала из вашей усадьбы, у меня было впечатление, что за мной следят — по крайней мере какое-то время».
«Ты не могла бы объяснить подробнее?»
«Объяснять, в сущности,
«Ха! — недовольно опустил голову дядюшка Пири. — Сохраняй бдительность — все, что я могу посоветовать».
«Я сама себе постоянно напоминаю то же самое. После Шиллави, по-моему, за мной больше никто не увязывался, но мне все равно не по себе. В свое время я читала про электронные локаторы, шпионские датчики и прочие хитроумные устройства. Может быть, в Шиллави мой «хвост» отстал только потому, что они сумели каким-то образом меня пометить? В Драценах я внимательно осмотрела одежду и действительно нашла на плаще что-то подозрительное — маленькую черную скорлупку, не больше половины божьей коровки. Я взяла ее с собой в станционный ресторан и, когда снимала плащ в гардеробе, засунула ее под воротник пальто какого-то туриста. После этого я поехала на автобусе в Тзем, а турист, кажется, отправился в Загреб или куда-то еще».
«Ты правильно сделала! Хотя я не могу себе представить, кто мог бы за тобой следить».
«Джулиан — он весьма разочарован тем, что нашел в Крое».
Выражая сомнение, Пири Тамм издал звук, напоминавший мычание: «Так или иначе, ты от них, по-видимому, ускользнула. Я тоже не сидел сложа руки — думаю, ты одобришь мои приготовления. Не знаю, известно ли тебе это обстоятельство, но граф Рауль был садоводом и пользовался в этом отношении довольно высокой репутацией. По сути дела, именно по этой причине он принимал активное участие в делах нашего Общества. Короче говоря, я использовал несколько еще оставшихся у меня связей — и добился положительного результата. Барон Стам, двоюродный брат графини Оттилии, сегодня договорится о том, чтобы тебе назначили прием. К вечеру у меня будут более подробные сведения, но пока что дело выглядит так, что тебя представят как аспирантку, изучающую ботанику и желающую просмотреть бумаги графа Рауля, посвященные селекции растений. Если тебе удастся втереться в доверие графини Оттилии, не сомневаюсь, что ты могла бы задать ей, как бы невзначай, несколько вопросов».
«Вполне разумный предлог, — согласилась Уэйнесс. — Когда я должна явиться в замок?»
«Скорее всего завтра, так как барон будет звонить в Темный Пород сегодня вечером».
«И как я должна назваться? Своим именем?»
«Не вижу особых причин скрывать твое имя. Не следует, однако, подчеркивать тот факт, что ты связана с Обществом натуралистов».
«Понятно».
3
Около девяти часов утра Уэйнесс забралась в скрипучую развалюху на колесах, служившую единственным средством сообщения между Тземом и несколькими еще более удаленными деревнями на востоке. Проехав километров пять по окруженной дремучим лесом дороге, то взбиравшейся, то спускавшейся по крутым склонам долины шумно журчащего Согора, водитель высадил Уэйнесс перед тяжеловесными чугунными въездными воротами аллеи, ведущей к замку. Ворота были открыты настежь, а будка привратника выглядела заброшенной. Уэйнесс направилась вверх по аллее, метров через двести огибавшей густой ельник; за поворотом открылся вид на Темный Пород.
Уэйнесс нередко замечала в
Темный Пород, купавшийся в лучах утреннего Солнца, казался образцом такого средоточия сознательной жизненной силы — задумчивая и величественная цитадель, оживленная чем-то вроде безмятежного безразличия, как давно уставший, забытый друзьями человек, слишком гордый для того, чтобы жаловаться на судьбу.
Архитектура замка, насколько могла судить Уэйнесс, не подчинялась строгим канонам, но и не нарушала их намеренно — скорее, здесь эстетические нормы игнорировались с невинностью дикой природы. Преувеличенные массы уравновешивались дразнящей удлиненностью форм; приглядевшись, всюду можно было заметить не бросающиеся в глаза неожиданные детали. Башни, северная и южная, были слишком приземистыми и грузными, а их крыши — слишком высокими и крутыми. Крыша основного строения состояла из трех коньков, причем на треугольном фронтоне каждого был устроен балкон. Сад Темного Порода не производил большого впечатления, но от края террасы, служившей фундаментом замка, до далекой шеренги стоящих навытяжку кипарисов расстилался огромный газон — по сути дела поле аккуратно подстриженной травы. В целом возникало впечатление, что человек с романтическими склонностями сделал набросок на обрывке бумаги и приказал возвести цитадель именно тех пропорций, какие получились на рисунке — или же архитектор вдохновлялся иллюстрацией из детской книжки о рыцарях и феях.
Уэйнесс потянула на себя цепь дверного колокола. Через некоторое время дверь открылась, и наружу выглянула полная молодая горничная, немногим старше посетительницы. На ней было черное форменное платье, а ее русые волосы стягивал кружевной чепец. Уэйнесс показалось, что горничная чем-то обижена или раздражена, хотя ее вопрос — «Что вам угодно?» — прозвучал достаточно вежливо.
«Меня зовут Уэйнесс Тамм, мне назначена аудиенция у графини Оттилии — на одиннадцать часов».
Голубые глаза горничной удивленно раскрылись: «Неужели? У нас в последнее время почти не бывает посетителей. Графиня считает, что все на свете сговорились ее обжулить и обокрасть — продать ей фальшивые драгоценности, стащить ее безделушки или что-нибудь в этом роде. В принципе, конечно, она права. Так мне кажется, по крайней мере».
Уэйнесс рассмеялась: «Я ничего не продаю и боюсь воровать, потому что я страшная трусиха».
Горничная слегка улыбнулась: «Ладно, я вас отведу к старой ведьме, только вам от этого не будет никакой пользы. Ведите себя церемонно и не забудьте похваливать собачек. Как вас зовут, я запамятовала?»
«Уэйнесс Тамм».
«Следуйте за мной. Графиня пьет утренний чай на лужайке».
Уэйнесс последовала за горничной вдоль стены замка по террасе, кончавшейся ступенями, спускавшимися на газон. Метрах в пятидесяти, одинокая как остров в зеленом океане, за белым столиком в тени зеленого с синими кольцами зонта сидела графиня. Ее окружала шайка маленьких толстых собачек, растянувшихся в позах заядлых бездельников, утомленных бездельем.
Графиня Оттилия как таковая, высокая и худая, как палка, отличалась продолговатой костлявой физиономией, впалыми морщинистыми щеками, длинным горбатым носом с широкими ноздрями и выдающимся подбородком. Ее крашеные белые волосы, разделенные пробором посередине, были связаны большим узлом на затылке. На графине были длинное, до лодыжек, синее платье из какой-то тончайшей материи и розовая кофта.
Заметив Уэйнесс и горничную, графиня закричала: «Софи! Сейчас же ко мне!»
Софи не ответила. Графиня молча наблюдала за их приближением.