Хроники Кайдарии. Дурная кровь
Шрифт:
– Наконец-то этот ходячий труп вас оставил, – сказал он, вернувшись к привычному официальному тону, и тут же поинтересовался: – О чем беседовали?
Я замялся, подбирая ответ, но барон тут же меня успокоил:
– Впрочем, понимаю – конфиденциальный разговор. Но намекните хотя бы, речь шла об обезьяне?
– Какой еще обезьяне?
– Так вы не слышали? Нынче вечером это многие обсуждают. Оказывается, Юнцт подстрелил на Суматре гориллу совершенно невероятных размеров. Местные называли ее «Большой Бобо» – не знаю, верить или нет, но свидетели отваживаются утверждать, что в ней было почти тридцати метров роста. Вскоре чудище доставят в Кроненбург и выставят на всеобщее обозрение в казино «Колизей». Думаю, через три-четыре дня эта новость будет во всех газетах.
– Гм. Нет, ни о какой обезьяне он мне не рассказывал.
– Значит, «Зов крови»?
Я промычал нечто невнятное.
– Что ж, прекратим этот допрос с пристрастием, – фон Вул рассмеялся. – Собственно, у меня для вас сообщение –
Кровавая яма – арена для показательных гладиаторских боев – располагалась, как обычно, в подвале замка. Это был огромный куполообразный зал, в центре которого находилось углубление с круглой площадкой, выложенной мрамором. Вниз вели узкие ступени, истертые ногами сотен обреченных, нашедших свою гибель на дне этого колодца смерти. Рабами были, конечно же, в основном люди. Я слышал, что периодически спускался туда и сам герцог, желая продемонстрировать гостям свое неподражаемое боевое искусство. У кромки ямы уже начинали собираться гости. Воздух в подвале, как водится, был холодным и сырым, а камень, слагавший стены, нес лишь поверхностные следы обработки. Все это обширное пространство являло собой каверну, выточенную в толще скалы, на которой покоился замок. Мы заняли места у кромки ямы, которые фон Вул почел наиболее выгодными. Внезапно воздух наполнился мерным грохотом барабанов – будто невидимые великаны притопывали ступнями, сотрясая стылые стены. Публика оживилась, все глаза обратились на фигуру в алой боевой накидке, украшенной рунами, которая прямо напротив нас по каменной лестнице спускалась на дно ямы. То был герцог Глемм собственной персоной. Голова гордо приподнята, серый лед глаз с алыми проблесками воинственно блестит в свете факелов, установленных по периметру арены. Достигнув ее центра, герцог резко вскинул руку над головой, выхватывая из-под накидки причудливое смертоносное орудие с несколькими отточенными до блеска лезвиями. Толпа взорвалась радостными аплодисментами. Я даже не сразу сообразил, что смотрю на «Заххак», боевой разрубатель моей собственной конструкции. Я ощутил, что сердце мое готово буквально выпрыгнуть из груди. Герцог Глемм решил в очередной раз показать класс перед гостями, а в качестве оружия выбрал мой клинок – это ли не успех, это ли не высочайшее признание моего мастерства? Так вот о каком сюрпризе он упоминал! Фон Вул покровительственно потрепал меня по плечу и прошептал на ухо:
– Ну, теперь-то ваши дела точно пойдут в гору.
Тем временем наряженные в черно-алую парадную броню стражники вывели на арену пятерых скованных по рукам и ногам узников, на головы которых были надеты холщовые мешки. На краю площадки с них сняли оковы, освободили от мешков и вручили оружие – несколько длинных кинжалов и парочку мечей. Нам всем предстояло стать свидетелями самой настоящей смертельной битвы. Герцог Глемм действительно мог быть убит или искалечен прямо у нас на глазах, так что вся надежда оставалась лишь на его воинское умение и блестящую выучку. Впрочем, многократный чемпион «Зова крови», коим он являлся, вряд спасует перед кучкой вооруженных людишек. Кроме того, как я вскоре отметил, лишь двое из них являли собой крепких рослых мужчин в расцвете сил – а за их спинами прятались болезненного вида женщина и пара подростков, мальчик и девочка, почти совсем еще дети. Я старательно подавил очередной приступ тошноты.
Стражники покинули яму, пролязгав по ступеням коваными подошвами, и герцог остался с врагами один на один. Клинок в его руке стремительно сверкнул, нарисовав в воздухе замысловатый вензель. Потом тяжело громыхнул гонг, и представление началось. Не было ни вступительной речи, ни прелюдии. Рабы прекрасно понимали, что от них требуется, понимали, что их жизни брошены на весы, и склонить чашу на свою сторону они могут лишь силой оружия. Двое мужчин, оставив женщину и детей позади, с ревом ринулись в атаку. Их грубые дегенеративные лица были перекошены ненавистью, что делало их еще более уродливыми – каменное лицо герцога Глемма, напротив, лучилось холодным достоинством, спокойствием и уверенностью в себе. Он легко ушел от первых выпадов вражеских клинков, лишь накидка колыхнулась в воздухе, как ускользающая алая тень. Затем стремительно блеснул «Заххак», со свистом рассекая плоть, и один из людей взвыл, зажимая ладонью кровавый росчерк на груди. Первые капли крови упали на арену. Рана, впрочем, оказалась неглубокой. Герцог явно играл, забавлялся со своими соперниками (или, вернее сказать, жертвами). Второй раб принялся исступленно размахивать мечом, но сталь всякий раз натыкалась на сталь, ибо герцог с легкостью отражал любые удары. И вот – резкий взмах «Заххака», фонтан крови, ударивший в воздух, и первое тело валится на мраморные плиты с рассеченным горлом. Благодаря крюку на конце лезвия герцог успел даже вырвать врагу трахею, и теперь театральным жестом отбросил эту фиолетовую трубку в сторону. Очередной взрыв аплодисментов наполнил зал гулом. Я ощутил, как ноги мои слегка подкашиваются – видимо, от волнения. Фон Вул радостно вопил у меня над ухом, хлопая мясистыми потными ладонями. Из ямы доносились
Покинув подземелье, я сам не заметил, как оказался в банкетном зале. Окружающие с отвращением косились на меня, поспешно расступаясь в стороны, чему я мог только порадоваться, ибо с трудом контролировал собственное тело. Опершись обеими руками о ближайший стол, я попытался отдышаться и привести себя в чувство. По дубовой столешнице забарабанили тяжелые капли пота, срывающиеся с моего лица. Не знаю, как долго я простоял так, прежде чем осознал, что кто-то настойчиво треплет меня за плечо. Оглянувшись, увидел перепуганную физиономию фон Вула.
– Что с вами, приятель? – от волнения он снова перешел на «вы». – Ужасно выглядите, должен заметить.
– И чувствую себя соответствующе.
– Наверное, переутомились в своей душной мастерской. Вам нужно больше физической активности. Хоть иногда отвлекайтесь от чертежей и посещайте тренировочный зал.
– Очень сомневаюсь, что дело в этом…
– А в чем же еще? Смотрите – у вас все лицо горит, оно прямо порозовело. Вам нужно подкрепить силы. Выпейте немного крови, сразу полегчает.
Пухлая ручка барона схватила бокал, наполненный алым, и протянула мне. Возможно, промочить горло было и в самом деле недурной идеей. Дрожащей рукой я принял бокал и резко осушил его, о чем немедленно пожалел. У меня внутри все буквально перевернулось. С болезненным спокойствием я осознал, что теперь-то катастрофа точно неминуема – а мгновение спустя меня стошнило прямо на роскошный герцогский ковер. В зале повисла тишина. Казалось, глаза всех присутствующих обратились в мою сторону, но отвращение и презрение, сквозившие во взглядах, меня уже не занимали. Необоримый спазм скручивал меня пополам, я кашлял и задыхался, исторгая из себя все недавно выпитое.
Должно быть, мой вид являл собою ужасное зрелище – запачканный кровью мундир, стекающая изо рта тягучая слюна, вытаращенные глаза. Лихорадка или яд, в чем крылась причина? Утерев губы, я ощутил, что чувствую себя немного лучше, хотя перед глазами все еще плавали круги, а в ушах учащенно грохотал молот пульса. Казалось, сердце мое стало биться в два раза быстрее, и кровь по венам заструилась стремительно, как река, прорвавшая все плотины.
– Идемте, – фон Вул схватил меня под руку и деловито потащил к выходу. Я ощутил прилив благодарности по отношению к этому не слишком приятному типу, ведь он легко мог бросить меня на произвол судьбы, сделать вид, что мы даже не знакомы. Но, очевидно, в его порочном сердце все еще жили какие-то смутные представления о чести и взаимовыручке.
– Не знаю, что с вами происходит, – тем временем шептал он мне на ухо, – но вашу репутацию еще можно спасти. У меня друзья в газетах, дадим статью такого содержания: юный инженер подхватил тропическую лихорадку, но продолжал трудиться у рабочего станка и исполнять свой социальный долг, пока силы окончательно его не покинули. В этом даже есть что-то героическое. Ну а сейчас, главное – поскорей доставить вас к доктору. Я знаю парочку отличных…
– Умоляю, не надо никаких докторов. Мне уже становится лучше. Просто… Просто отвезите меня домой. А завтра, если слабость не отступит, я пошлю за нашим семейным доктором во Фьоркхавен.
– Хорошо. Вы взрослый вампир и имеете полное право распоряжаться собственной судьбой.
Как мило, подумал я. Естественно, отделаться от меня поскорее было вполне в интересах фон Вула – он лишь хотел сделать это так, чтобы не уронить своего достоинства. Думаю, я сказал ровно то, что он и надеялся услышать. Мы как раз покинули замок, и я ощутил, что прохладное дуновение ветра буквально возвращает меня к жизни. До стоянки я добрался уже почти без посторонней помощи, хоть и брел пошатываясь, как зомби. Шофер, с удивлением поглядывая на меня, распахнул дверцу, и я мешком упал в объятия мягких кожаных сидений.