Хроники похождений
Шрифт:
Вначале я думал, что встречу Аннет в Меербурге или получу новую весточку о том, где ее искать. Но теперь знал, что никаких вестей больше не будет. В Траумлэнде каждая собака знает, что Аннет де Шоней — наложница князя Дурова и живет в Траумштадте в Шлосс-Адлере.
И как-то не прозвучало от Половецкого, что она сильно недовольна своим положением. Ну а я-то зачем ей понадобился?! Ну, да-да, конечно, любовь и все такое. Допустим, это так. И она тайно уехала вместе со мною в Россию. Но за беглянкой снарядили погоню и настигли ее только возле моего дома. Похитили прямо из-под моего носа. И в сотый раз я задавал себе вопрос: каким образом, оказавшись в плену, Аннет сумела зафрахтовать судно и спланировать такой ловкий трюк с хатифнаттами и руной Футарка, не говоря уж
Предположим, что все это было заранее подстроено. Но для чего? Для чего такие сложности?! Эти письма, зимние осы! А хатифнатты! Надо же было умудриться собрать их в одну большую коробку! Это хатифнаттов-то, одно приближение к берегу которых заставляет бюргеров расстреливать из пушек ни в чем не повинных моряков! Здесь попахивало сильной магией. И руна Футарка, наделенная волшебными свойствами, подтверждала то, что в дело замешаны серьезные чародеи. И все эти сложности, вместо того чтобы просто передать мне записку: «Дорогой, если не застанешь меня дома, ищи под одеялом князя Дурова. Любящая тебя Аннет».
А если предположить, что все подстроено уже после похищения девушки? Но тогда выходило, что все эти трюки она организовала под присмотром и с благословения похитителей. Спрашивается: а им-то я на кой бешамель [58] понадобился?! Ответа на этот вопрос я не знал. Как и не знал того, что ждет меня впереди. А что, если ловушка? В таком случае, поддаваясь всем этим уловкам, подготовленным Аннет или ее похитителями, я непременно попаду в западню. Нужно было ломать их планы, действовать самостоятельно и непредсказуемо. Но, похоже, что теперь было поздно. Из Меербурга в Траумштадт вела одна-единственная дорога. Так что не нужно быть ясновидящим, дабы понять, что ею я и воспользуюсь.
58
Бешамель — соус.
Как ни крути, а и в том, и в другом случае Аннет выглядела неприглядно, а я выставлялся очередным дураком, которого она ловко использовала для своих авантюр. Эта мысль мне не нравилась. От нее хотелось отмахнуться, отогнать от себя так, чтоб она не смела мелькать в моей голове. Как каждый влюбленный, я видел в предмете своей страсти ангела. И тут мне пришла в голову мысль, которая все расставила по своим местам! Я совсем забыл о том, что все началось с поручения вице-канцлера Безбородко. А это значило, что я стал участником политической интрижки задолго до того, как познакомился с ненаглядной моей Лерчиком-эклерчиком. Ну конечно же, граф Безбородко отправил меня в Траумляндию, которую как-то не учли, когда делили Польшу, чтобы я спрятал у князя Дурова второй экземпляр завещания императрицы. В Траумштадте я познакомился с Аннет, и между нами вспыхнула страсть. Мы решили соединить наши судьбы, но два обстоятельства встали у нас на пути. Первое — то, что некоторые виды на Аннет имел князь Дуров. А второе — то, что я замешан в интригу с завещанием государыни. Простым решением стало бегство. Мы хотели скрыться вдвоем и провести жизнь, наслаждаясь тихим семейным счастьем вдали от суеты вокруг царского стульчака. Но меня сдерживали мои капиталы. Я должен был вернуться в Россию и распорядиться собственностью. Мы оба понимали, что, вернувшись на родину, я мог попасть в лапы к тем, кому захочется сыграть свою игру с бумагами императрицы. Так оно и случилось. Мирович уже поджидал меня со своими костоломами. Вот почему мы заранее подготовили все эти фокусы-покусы с зимними осами, хатифнаттами и руной Футарка!
Наконец-то я во всем разобрался! А главное, понял, что Аннет — никакая не авантюристка, а любящая меня и любимая мною девушка! Сердце мое заколотилось так, что захотелось спрыгнуть с балкона на шею проходящего внизу тролля, сунуть в морду ему столько денег, сколько он пожелает, лишь бы отнес меня поскорее в Траумштадт, в Шлосс-Адлер!
Мильфейъ-пардонъ,
И вдруг новая догадка осенила меня! Я хлопнул по лбу, изумленный тем, что такое простое объяснение не приходило мне в голову раньше! Ведь если бы не вода забвения, то на первом же допросе я бы выдал все, что знал, своим дознавателям. В лучшем случае мы бы приплыли сюда на зафрахтованном ими судне, а в худшем случае меня бы уже не было в живых.
Вот теперь-то уж точно все встало на свои места, я почувствовал небывалый прилив нежности к моей Лерчику-эклерчику и потребность отдать дань благороднейшему из олимпийцев дружище Морфею. Я покинул балкон и вышел в холл предупредить каналью Лепо, чтобы меня не беспокоили до утра. В холле я увидел сундук, на сундуке огромную подушку, обтянутую синим бархатом, а на подушке — Абрикоса! Кот лениво посмотрел на меня. «Чтоб ты сдох!» — примерно такая фраза читалась в его глазах.
— Жак! Скотина! — заорал я.
Глава 29
Подлый французишка уговорил меня оставить кота на ночь. Мы сошлись на том, что утром Абрикос останется в трактире в качестве подарка пану Розански. Я удалился к себе и забрался под балдахин. Некоторое время я ворочался; мысль о том, что каналья Лепо одурачил меня с этим котом, будоражила и не давала уснуть.
Наконец дружище Морфей пришел мне на помощь, мои глаза начали слипаться, вот уж и пригрезилось что-то сладкое, шиколатъ с кофiемъ и эклеръ на блюдечке, и вдруг чей-то стон нарушил тишину.
— А-а-а-а-апф! — послышался женский голос из-за дверей.
Сон улетучился, и, сгорая от злости, я прислушался к доносящимся стонам.
— А-а-а-а-апф! Милый мой! Да! Да! Еще! Еще! А-а-а-а-апф!
Это кричала Мадлен.
Я стиснул зубы. Меня бесило, что Жак трахал эту эльфийку! Я ревновал своего слугу, да еще к инородке! Да, ревновал! Но отнюдь не потому, что мне хотелось самому оказаться в постели с Мадлен. Уж коль на то пошло, признаюсь, что плотского влечения я не испытывал к ней. Но считаю, что мир, в котором такие девушки отдаются таким канальям, устроен несправедливо! А самое обидное заключалось в том, что подлый французишка наверняка имел наглость считать наоборот.
— А-а-а-а-апф! Еще! Еще! Милый мой! А-а-а-а-апф! — кричала Мадлен.
Смирившись, я ждал, пока они кончат, и надеялся, что скотина Жак ограничится единственной схваткой.
— А-а-а-а-апф! А-а-а-а-апф!
Оказалось, что звуки их страсти — не единственное испытание, уготованное мне в эту ночь. К ним вдруг добавились новые звуки: кто-то настойчиво скребся в мою дверь. Я поднялся и выглянул в холл. Мимо меня, вытянув трубою хвост, в мою собственную спальню шествовал кот. На меня он не обращал ни малейшего внимания. Я у него был заместо лакея, придерживающего дверь, пока Его Кошачье Плутейшество Абрикос Первый соизволят пройти и занять место на атласных подушках. Его наглость дошла до того, что он еще и задержался в дверном проеме, чтобы зевнуть и потянуться.
И он думал, что я буду стоять и смотреть, как он вытягивает лапы и выгибает рыжую спину?! Ну уж дудки! Моему терпению есть предел! И я решил прихлопнуть кота так, чтобы все дерьмо из него выбить! И предвкушая, как кошачьи кишки вылетят через задницу в холл, я изо всех сил дернул дверь!
Вот чего я не учел, так это того, что и сам находился в дверном проеме. Мою голову прихлопнуло между дверью и косяком. Где-то между височными косточками взорвался пороховой склад. «А-а-а-а-апф! А-а-а-а-апф!» — кричала Мадлен. «Ты контролль!» — угрожал мне Грэмбл. А кот Абрикос запрыгнул под балдахин, улегся на атласных простынях и посмотрел на меня сонными глазами. «Давай так, сударь, договоримся: до утра — ни слова», — читалось в его взгляде. Я запираю дверь и обхожу кровать с другой стороны. Киса лежит поперек, свесив голову.