Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы
Шрифт:
При жизни Сталина этот проект осуществить не успели, а после смерти вождя о нём вообще забыли.
К сожалению, по указанию вождя успели разогнать в ПГУ управление… нелегальной разведки! Малокомпетентный, но чутко прислушивающийся к каждому слову Сталина министр Игнатьев даже не попытался переубедить его. (К слову сказать, распространённое мнение, что спорить со Сталиным было невозможно и опасно, глубоко ошибочно. С ним можно было спорить и его можно было переубедить. Однако для этого требовалось соблюдать два условия: приводить серьёзные и обоснованные аргументы – первое, делать это в твёрдой, но вежливой форме – второе. Известно острое столкновение маршала Константина Рокоссовского с Верховным главнокомандующим при утверждении знаменитой операции
Ломать – не строить, это известно давно. Нелегалов разобрали по линейным отделам. Ничего хорошего эта реформа дать не могла хотя бы потому, что возвращала всё – отбор нелегалов, их подготовку (всегда индивидуальную), методику проникновения вначале в промежуточную страну, а затем в страну оседания, формы поддержания с ними особо законспирированной связи – к уже пройденному рубежу.
Работа в центральном аппарате внешней разведки также вызывала у Александра Михайловича (Сахаровского. – А. Б.) полное удовлетворение. В то же время его настораживали некоторые моменты, имевшие место непосредственно в «конторе».
Так, в первые послевоенные годы из разведки были уволены опытнейшие сотрудники: генерал-лейтенант Павел Фитин, генерал-майоры Гайк Овакимян и Василий Зарубин, полковники Константин Кукин, Георгий Мордвинов, подполковники Семён Семёнов и Елизавета Зарубина. По «делу о сионистском заговоре в МГБ» были арестованы и провели около двух лет в заключении генерал-лейтенант Михаил Белкин, генерал-майор Наум Эйтингон, полковники Лев Василевский и Норман Бородин, видные разведчики-нелегалы Борис Афанасьев и Владимир Правдин.
Особую тревогу у Александра Сахаровского вызывала судьба людей, которых он лично хорошо знал, работая с ними в Ленинграде, и которые оказались связаны с так называемым «ленинградским делом».
Чтобы «пробить» назначение «Макса» на пост посланника в Италии, Центр направил в Коста-Рику Лауру. Личная поездка Григулевича в Сан-Хосе была признана нецелесообразной, поскольку могла привлечь внимание агентов ЦРУ, которые всё активнее внедрялись в страны Центральной Америки. Причиной была Гватемала: прогрессивное правительство Якобо Арбенса создавало условия для аграрной реформы, экспроприации банановых плантаций «Юнайтед фрут». Формальное обоснование поездки Лауры было «железным»: присмотреть земельный участок, на котором будет возведён дом. Не всегда же семья Теодоро Б. Кастро будет скитаться на чужбине.
В Сан-Хосе Лаура, изображая состоятельную даму, остановилась в фешенебельном «Гранд-отеле» на Театральной площади. С первым визитом она отправилась к Офелии, супруге нового министра иностранных дел Коста-Рики Фернандо Лары Бустаманте. Не так давно семья министра находилась в Риме и была принята четой Кастро по самому высокому разряду. «Работа», проведённая «Луизой» в Риме с Офелией и жёнами других коста-риканских «ответработников», не оказалась напрасной. Не лишними оказались и роскошные подарки, привезённые из Италии.
В марте 1952 года Лауру принял президент Улате. Потом последовали встречи Лауры с министром иностранных дел Ларой Бустаманте и другими высокопоставленными лицами: Франсиско Орличем, Одубером и, конечно, Фигересом. Вскоре президент Улате подписал необходимый декрет, а в МИДе подготовили для нового посла верительные грамоты и дипломатический паспорт № 2026 на имя Теодоро Б. Кастро.
Если бы знал Улате, антикоммунист до мозга костей, что его дипломатический «выдвиженец» в Италии является одним из асов советской разведки! <…>
«Макс» был принят президентом Италии Луиджи Эйнауди 14
Итак, ряды чрезвычайных посланников и полномочных министров в Риме пополнились новым членом! Одновременно у «Макса» прибавилось работы «по крыше». Внешнеполитическое ведомство Коста-Рики старалось на всю катушку использовать новоиспечённого посланника в Риме. «Максу» пришлось участвовать в сессиях ФАО [28] , Международной конференции по хлопку, Международном католическом конгрессе по проблемам мира и т. д. Кастро был неизменным участником европейских ярмарок и выставок, где по его инициативе всё чаще появлялись стенды с сельскохозяйственной продукцией Коста-Рики. Выделялся сеньор Кастро и своим интересом к научной деятельности. Он читал в Итальянской академии культуры и искусства лекции по истории древних цивилизаций майя и инков, выступал по радио, публиковал в итальянской печати блестящие, преисполненные эрудиции статьи о проблемах Центральной Америки. Нередко его можно было видеть в библиотеке Ватикана. Если бы знали Святые Отцы, какие литературно-научные планы вынашивал усидчивый учёный муж!
28
Продовольственная и сельскохозяйственная организация Организации Объединённых Наций.
<Несколько слов о Рейно Хейханене (оперативный псевдоним «Вик»), связнике нелегального резидента «Марка» – Вильяма Фишера (пока ещё не Рудольфа Абеля!).>
В начале октября 1952-го – отплытие в США, там «Вик» будет радистом у резидента «Марка». В ноябре Хейханен даёт знать в Москву, что прибыл. Обосновался в штате Нью-Джерси поблизости от Нью-Йорка. В отличие от «Марка» следует относительно длительный период легализации – на связь с резидентом он выходит лишь в середине 1953-го. Ранним утром начертил красным мелком, как это и принято у разведчиков, заметный лишь для ищущего глаза крест на столбе около ресторанчика «Грин Таверн». Так он дал знать ожидавшему его резиденту, что готов приступить.
И началась работа. Первое время «Марка» он не видел ни разу. Тот передавал ему указания через тайники. «Вик», находя их то в ямке под деревом Центрального парка, то в прикреплённом пластиком пакете у почтового ящика, исправно выполнял приказы. Оставлял резиденту, известному ему лишь под именем «Марк», свои микрофильмы с текстами расшифрованных радиосообщений из Центра. «Вик» не совершал никаких выдающихся подвигов, трудился в меру своих скромных сил.
По совместительству Теодоро Б. Кастро представлял интересы Коста-Рики в Югославии. Во второй половине 1952 года он несколько раз посетил Белград, где установил полезные контакты среди близких к Тито югославских политиков. В одном из отчётов «Макс» сообщил, что существует реальная возможность получения через них аудиенции у югославского лидера. Эта информация заинтересовала Москву, учитывая разгоравшийся «конфликт амбиций» между Сталиным и Тито. В первых числах февраля 1953 года «Макс» был вызван в Вену, где на конспиративной квартире его принял один из руководящих сотрудников Центра, специально прибывший в Австрию для проработки вариантов теракта в отношении «Стервятника», то есть Тито.