Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы

Бондаренко Александр Юльевич

Список этот можно продолжать – как за счёт преданных разведчиков-нелегалов, так и за счёт агентов нашей разведки. По счастью, кого-то тогда успели вовремя отозвать – без провалов, это были превентивные действия. Хотя и нелегалам жалко было бросать работу, и Центру – потерять их позиции. Зато люди благополучно возвратились на Родину…

«Алексей Козлов»

«Ботян вернулся и работал в том подразделении, которое соответствовало его фронтовому, военному опыту, – уточняет его коллега Михаил

Петрович. – В основном там был народ, прошедший партизанское движение…»

Довольно скоро на месте 13-го отдела «был организован отдел “В” ПГУ КГБ при СМ СССР, который в отличие от 13-го отдела имел более широкую организацию… В функции отдела кроме непосредственного проведения террористических актов входили сбор информации о военно-стратегических объектах НАТО, подготовка чрезвычайных планов, которые предусматривали диверсии в различных коммунальных службах, на транспорте, на объектах связи и управления в зарубежных странах в случае начала войны или возникновения кризиса, способного привести к войне…»

«Алексей Ботян»

В 1974 году в Ясенево – комплекс, куда незадолго до того переехала штаб-квартира советской разведки, – от кого-то нам неведомого стали поступать сообщения, что юаровцы усиленно и спешно создают свою атомную бомбу и что они уже подыскали место для её испытания: аэродром Вастрап в пустыне Калахари, принадлежавшей не только ЮАР, но и союзной с ней Южной Родезии.

Выяснился и ещё один очень интересный момент: в вопросах создания ядерного оружия ЮАР поддержал и вполне демократический Израиль – восемь израильских ракет «Иерихон-2» были переоборудованы специальными боеголовками. Какими? Есть такой официальный термин «спецбоеприпасы» – про ракеты, снаряды и прочее, оснащённые ядерными зарядами.

«Имелись также данные… о заключённом в 1975 году между Израилем и ЮАР секретном договоре относительно продажи Претории компонентов израильского ядерного оружия».

Понятно, что израильтяне, работая над созданием собственной бомбы, не выбрасывали оставшиеся излишки: ничего личного, только бизнес…

«Алексей Козлов»

Наш собеседник, назовём его Николай Павлович, рассказывал:

«Мой агент, псевдоним “Роланд”, познакомился с секретаршей резидентуры БНД в Париже. Он не всё время сидел во Франции – приедет, две-три недели покрутится по “легенде” – и уезжает. “Куда ты?” – “В Аргентину! В Буэнос-Айрес”. Потом опять приезжает… Во главе резидентуры БНД в Париже тогда был зять Гелена. И он тоже, кстати, к этой девке похаживал…» <…>

О том, что было дальше, рассказал в августе 1995 года германский журнал «Фокус». В материале названы подлинные имена персонажей: «Хайдрун Хофер, любвеобильная секретарша из БНД» и «Ханс Пушке, родившийся в Кёнигсберге».

«Пушке… вербует молодую женщину под чужой флаг: по словам Пушке, он примкнул в Южной Америке к группе бывших офицеров вермахта, которые намерены создать в Германии организацию правоконсервативного толка. А для этого, как заявил новоявленный Ромео 30-летней секретарше из БНД, была бы очень полезна

информация из центра БНД в Пуллахе.

Дочка капитана вермахта (по нашей информации это был капитан “цурзее” – капитан 1-го ранга в запасе или в резерве) Хайдрун Хофер поставляет очень секретные данные из БНД относительно планов ФРГ в кризисный период, ракетных позиций, рассказывает о совершенно секретных планах НАТО» <…>

Как именно проходила такая «вербовка под чужой флаг», нам рассказал «режиссёр» и активный участник всех событий Николай Павлович:

«С моим коллегой, который был в Центре, и с подсказки исполнителя мы пришли к выводу, что основой вербовки должно быть что-то, связанное с нацизмом. Уже не помню, кому в голову пришла та идея: “Давайте скажем, что мы из Латинской Америки, недобитые, – в том числе генералы и их родственники – организация, которая, думая о будущем Германии, интересуется всей информацией, анализирует для того, чтобы потом всё изменить или прийти к власти, чтобы была единая Германия!”». <…>

Была проведена серьёзная подготовительная работа: в архивах были подобраны фотоснимки генералов – в форме фашистских времён, тщательно изучены их биографии. Были смонтированы фотографии, на которых появились лица, о которых в Германии было доподлинно известно, что теперь они укрываются в Латинской Америке, в основном в Аргентине… Их, как бы случайно, Хайдрун увидела у своего ухажёра. «Ой, это кто у тебя там?» – «Мой дядя, он сейчас тоже в Аргентине». Или ещё кто-то из родственников, хороших знакомых…

«Это были “живые дела” не только для 3-го отдела Представительства, но и для Управления “С”. Из Москвы начали прилетать ко мне в командировку – больше из-за дела по БНД…» – рассказывает Николай Павлович.

Связь с Пуллахом у резидентуры БНД осуществлялась посредством особого телетайпа: там было специальное приспособление по расшифровке и зашифровке. Когда резидентура отправляла материалы в Центр, сначала был видимый текст, потом он обращался в шифр. Хайдрун должна была уничтожать оригиналы документов, составлять их опись.

Для «Роланда» была придумана «легенда», почему он этими вопросами интересовался. Поверив рассказанному, подруга приносила ему неуничтоженные материалы, а Пушке (он же «Роланд») переписывал их в блокнот с тайнописной копиркой…

В Москве, на докладе Андропову, Дроздов предложил, чтобы для подтверждения перед Хайдрун «легенды» о том, что это реальная пронацистская организация, надо с ней познакомиться кому-то из, так сказать, представителей её руководства. Сказал: «Давайте я, я же владею немецким языком!» – и трижды с ней встречался…

Сейчас уже можно сказать, что работа по этой самой Хайдрун являлась для Дроздова чем-то типа генеральной репетиции для исполнения роли барона фон Хоэнштайна, бывшего офицера СС, ныне – представителя неонацистской организации из Латинской Америки, в другой, ещё более важной операции. Для того чтобы вжиться в образ – прямо-таки как настоящему артисту! – ему пришлось даже побывать в некоторых странах Южной Америки, пообщаться с теми «особями», по которым ему довелось вести огонь из своих орудий на улицах Берлина в апреле 1945 года. Понятно, что он им об этом не рассказывал…