Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы
Шрифт:
Годом раньше, во время государственного визита шаха Реза Пехлеви в Западный Берлин, полицейским был убит западногерманский студент Бенно Онезорг, что вызвало волну возмущений в тамошних университетах. Едва она спала, как весной 1968 года неонацист совершил покушение на одного из лидеров внепарламентской оппозиции Руди Дучке, и за этим последовали новые волнения.
Восстание студентов во Франции дошло до уличных боёв с полицией. Профсоюзы объявили забастовку солидарности, имевшую следствием массовое стачечное движение. Рабочие и студенты занимали предприятия.
Для целого поколения события 1968 года являются историческим рубежом. Протест против дальнейшей эскалации вьетнамской войны перерос в выступления против существующих властей. Движение протеста в Федеративной республике вылилось в политическое противоборство с целью воспрепятствовать принятию бундестагом чрезвычайных
Остаётся только удивляться тому, что именно в это время началась так называемая «Пражская весна» (или же «события в Чехословакии»), вызвавшая как по мановению дирижёрской палочки возмущение «прогрессивной общественности» в различных уголках земли. Тут же поугасли студенческие волнения, гораздо тише стали протесты против войны во Вьетнаме. Получился прямо-таки подарок судьбы – а может, прекрасно спланированная акция чьих-то спецслужб? Скорее всего, этого мы никогда не узнаем…
Не станем сейчас вдаваться в подробности произошедшего в те далёкие годы: изначально известно, что тогдашние события на Чехословацкой земле происходили не без участия вездесущего ЦРУ, имели свою тайную подоплёку и явились очередным звеном в противостоянии двух систем.
С середины 1967 года удалось парализовать основные звенья государственной политической системы ЧССР: Президиума ЦК КПЧ, Национального собрания, правительства Национального фронта. Органы исполнительной и законодательной власти, по существу, перестали выполнять свои функции к ноябрю 1967 года. ЦК КПЧ и его аппарат бездействовали. В самом центральном партийном органе создалась обстановка подозрительности и взаимного недоверия.
«Весной нам стало известно – и наши товарищи об этом информировали, и по другим линиям информация шла, – что в Чехословакии процветает антисоветчина, – рассказывает нам сотрудник разведки, хорошо знавший Алексея Николаевича Ботяна. – Тогда ещё не был отработан механизм “цветных революций”, но контрразведывательный аппарат у них стал антисоветским, полиция – то же самое, на ответственные посты в государстве потихонечку выдвигали людей, которые были против нашего блока… В общем, обстановка усложнялась. И тогда руководство наше – оно не с кондачка решало – поставило нам задачу: “Надо помочь”. В мае наш отдел был поднят по тревоге, поступила команда: вылететь, находиться там и ждать распоряжений… Через день мы были в Берлине, где подхватили Ботяна, и на следующий день, через Мюнхен, выехали в Прагу на двух машинах с дипломатическими номерами. Ботян управлял одной из них. Он нужен был нам как человек, который знал язык, знал регион. Прага была ещё не “фронтовая”, но отношение к русским было не очень хорошее…»
Чем занимались в Праге Алексей Николаевич и его товарищи? Конкретного ответа на этот вопрос мы не получили – в том числе и от него самого. Ботян, помнится, от ответа аккуратно ушёл. Но можем сказать со стопроцентной уверенностью: никого не убивали, не похищали, ничего не взрывали – в общем, «ужастики» про КГБ рассказывать не надо. А то, что укрепили «агентурные позиции», так в этом нет никакого сомнения.
Продолжавшиеся многие месяцы разлад и противоречия в ЦК КПЧ в январе 1968 года вылились в политический кризис, причины которого были тесно связаны с наличием в партии оппозиции, образовавшейся ещё после XII съезда КПЧ (1962). Кроме того, руководство партии недооценило опасность западной политики «наведения мостов». Отдельные руководители даже содействовали её претворению в жизнь, расширив сотрудничество с Западом и сведя на нет идеологическую работу.
«На первый взгляд, всё происходившее в Чехословакии было правильно и даже где-то красиво, – вспоминает генерал-майор Ефим Гордеевич Чикулаев, который в 1968 году был капитаном, старшим оперуполномоченным особого отдела КГБ СССР по 19-й мотострелковой дивизии, дислоцировавшейся в Группе советских войск в Германии. – В январе 1968 года первым секретарём ЦК Чехословацкой компартии стал Александр Дубчек [61] , который объявил курс на
61
Александр Дубчек (1921–1992) – президент Чехословакии, Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии в январе 1968 – апреле 1969 года.
К чему это всё могло привести?
Подобный вопрос ещё весной 1968 года генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев задал командующему 38-й армией Прикарпатского военного округа генерал-полковнику Александру Михайловичу Майорову [62] .
«А, была не была!» – подумал командарм и, как сам он писал в своей книге, «выпалил то, что давно вертелось в голове»:
«В одно прекрасное утро, Леонид Ильич, под Чопом, Мукачево, Ужгородом могут быть выброшены 82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии войск НАТО. А через всю Чехию и Словакию на максимальных скоростях пойдут к ним на соединение пятый и седьмой армейские корпуса США (а это 9–11 дивизий), первый и второй армейские корпуса ФРГ, это тоже 9–11 дивизий. Нам известно: манёвры войск НАТО намечены на начало сентября…
62
Александр Михайлович Майоров (1920–2008) – генерал армии (1977); командующий Центральной группой войск, дислоцированной в Чехословакии, в 1968–1972 годах.
А в ночь перед выброской воздушных десантов будет сформировано марионеточное правительство Чехословакии. Оно объявит о нейтралитете, о выходе из Варшавского договора, обратится с просьбой к НАТО – защитить страну от советского вторжения…
Чехословакия может быть потеряна. Или большая война…»
Утром 21 августа 1968 года в Чехословакию были введены войска пяти стран Варшавского договора – Болгарии, Венгрии, Польши, ГДР и Советского Союза. На улицах Праги появились танки и другая бронетехника.
В разведке мемуары документом не считаются, потому как нередко их авторы излишне вольно трактуют события, приукрашивают себя, преувеличивают свою (и без того кажущуюся) роль в истории. Вот и Гордиевский мог бы честно написать, что когда он, будучи студентом МГИМО, стажировался в Дании, то решил оттуда съездить в Швецию, благо граница между этими Скандинавскими странами была условной. Но лишь для туземцев, иностранцам следовало оформлять шведскую визу. Официально этого ему сделать было нельзя: не станешь же объяснять руководителю стажировки, что тебя живо интересуют такие понятия, как «шведская семья» и «свободная любовь»!
В итоге любознательного студента прихватила в Стокгольме шведская полиция, передала датским коллегам, а те познакомили с ним не только своих контрразведчиков, но и представителей британской спецслужбы, для которых тот представлял гораздо больший интерес.
Борис Николаевич Григорьев, который не только работал, но и дружил, чего он не скрывает, с Гордиевским, рассказывал нам:
«История его предательства подробно изложена мною в книге “Иуда из Ясенева”. Я знаю его нездоровый интерес к сексуальным проблемам, и спецслужбы прихватили его на компромате. Завербовав, отпустили “на вырост”, чтобы потом, когда он где-то появится, сделать к нему подход. Он-то надеялся, что всё забудут.