Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг

Стегний Петр Владимирович

Одаренный острым умом и необыкновенной памятью, он в скором времени понял все

тонкости течения государственных дел и сделался любимым докладчиком Екатерины.

После смерти Никиты Ивановича Панина основные вопросы как внешней, так и

внутренней политики шли через него. Действительный тайный советник, он был

награжден звездой ордена Св. Андрея и богатыми поместьями. Помимо этого ему

принадлежали более шестнадцать тысяч душ крестьян, соляные озера в Крыму, рыбные

промыслы

на Каспийском море.

Перемену фортуны, случившуюся с ним в конце 1791 года, когда первенствующая

роль в государственных, в том числе иностранных делах, перешла к Зубову, Безбородко

переживал очень болезненно. Больше года он ежедневно являлся в приемную Екатерины с

единственной целью — напомнить о себе. Только к лету 1793 года Безбородко решился

объясниться с императрицей, которая, спохватившись, обласкала и обнадежила его.

Однако о возврате прежнего значения речи не шло. Безбородко подчищал за Зубовым и

Морковым огрехи в устройстве польских и турецких дел, дважды в неделю являлся на

заседание Совета, но и только.

Виновников постигших его несчастий Александр Андреевич тихо ненавидел, но, по

природному благоразумию, вида не подавал. Вот и сейчас, просматривая бумаги,

230 Соломенную голову (фр.).

заготовленные для конференции, Безбородко улыбался, делал уважительные комплименты

Моркову, основному составителю союзного трактата и вообще вел себя благодушно.

Наконец, появились шведы. Когда Рейтергольм, шедший первым, пожимал руку

Зубову, на его бесстрастном лице обозначилось некое подобие улыбки. Эссен, давний

доброжелатель России, смотрел с неподдельной приветливостью. Штединг, за которым с

папкой под мышкой тенью двигался секретарь посольства, извинился за небольшое

опоздание.

Конференция носила партикулярный характер, поэтому тратить время на проверку

и обмен полномочиями не стали, решив сразу приступить к чтению текста союзного

трактата. Зачитывать статьи поручили секретарю шведского посольства. Безбородко, слабо

знавший французский, — в киевской семинарии, которую он окончил, преподавали только

латынь — следил по русскому тексту.

В первой статье трактата заявлялось о возобновлении Дроттингольмского союзного

договора, — текст его объявлялся неотъемлемой частью нынешнего трактата, причем сам

договор рассматривался как никогда не приостанавливавшийся.

По второй статье, предусматривавшей взаимную гарантию границ и обоюдную

помощь в случае, если одно из государств подвергнется нападению извне, слегка

поспорили. Шведы предложили снять скопированное Морковым с 5-й статьи

Дроттингольмского

договора упоминание о Франции как о главном враге европейского

мира. Зубов с Морковым поупирались, но, в конце концов, согласились изложить эту

статью в следующей редакции:

«Высокие договаривающиеся стороны дают взаимное обещание, что в случае,

если одна из них подвергнется нападению со стороны третьей державы, другая сторона

окажет ей поддержку в соответствии со статьей 5 Дроттингольмского договора»231.

Третья статья предусматривала уступку Россией Швеции нейтральной территории,

образовавшейся в результате Абосского договора на границе между русскими и

шведскими владениями в Финляндии, с той, однако, оговоркой, что новое

территориальное разграничение не должно было составить затруднений для взаимного

обеспечения безопасности границ.

Следующими статьями оговаривалась процедура редемаркации остальных участков

русско-шведской границы, которая должна была быть завершена комиссарами обеих сторон

в двухмесячный срок — к 15 декабря 1796 года; взаимное предоставление статуса наиболее

231 АВПРИ, ф. Трактаты, д. 515/156, лл. 19-24об. – «Projet du Trait'e d’alliance entre Sa Majest'e L» «Imp'eratrice

de toutes les Russes et Sa Majest'e le Roi de Su`ede»

благоприятной стороны до заключения нового торгового трактата; возможность закупки

Швецией русского зерна в портах Финского залива на сумму до пятидесяти тысяч рублей

ежегодно; взаимную выдачу с даты подписания договора государственных преступников,

укрывшихся на территории одного из договаривающихся государств по первому надлежаще

оформленному требованию.

Эти четыре статьи особых дебатов не вызвали, хотя шведы и попытались для

порядка придать обратную силу договоренности о взаимной выдаче государственных

преступников, естественно имея в виду остававшегося в России Армфельта.

Исправления пришлось вносить только в заключительную, восьмую, статью,

определявшую срок действия трактата в восемь лет и предусматривавшую в русской

редакции его подписание и ратификацию в течение 8 дней, то есть до отъезда короля из

Петербурга, который намечался на 17 сентября. Рейтергольм вежливо, но твердо сказал, что

в соответствии с шведскими законами решение о браке (тем более официальное объявление

о нем) может быть принято только после совершеннолетия короля, которое наступит 1

ноября.

После продолжительных и жарких споров, во время которых Зубов бегал