Хронореверс

Цыбульский Станислав

Они вдвоем кое-как перетащили бесчувственное тело, бросили в кресло навигатора. Потом Фаркаш возился с рассечениями и ссадинами Хомского, пока Брандхорст бегал в каюту, чтобы забрать позабытый там трос, сплетенный из разорванных на ленты простыней. Притянутый тросом к креслу землянин выглядел совсем не опасным, но Хомского все равно потряхивало, стоило ему поглядеть на Басова. Кровь сержанта, оставшуюся но полу после драки, поспешно затерли тряпками, сам Хомский сходил умыться и переодеться, и теперь выглядел просто плохо, а не ужасно. На все про все у него

ушла пара часов, и теперь он сидел, ожидая, когда землянин придет в себя. Тот не спешил. Тогда Хомской спросил у скучающего у пульта Фаркаша:

– Через сколько старик сможет говорить? Что там в инструкции?

– Да кто бы знал! С одной стороны, ты в него весь флакон вогнал, с другой – непонятно, как этому зверю хватило. Сейчас попробую растолкать.

Фаркаш повернулся к Басову, похлопал того по щеке. Голова капитана лежала на груди, он дышал ровно, словно просто спал. Тогда рядовой ударил сильнее, голова дернулась, на щеке, на которой уже начала пробиваться густая седая щетина, остался багровый отпечаток.

– Эй, дедуля! Просыпаемся!

Фаркаш пощелкал пальцами у капитана перед лицом, занес ладонь для нового удара, но Басов вдруг открыл глаза.

– Еще раз, и я тебя выброшу в космос, боец, – сказал он с угрозой. Взгляд его был ясным, только белки порыла сеточка красных жилок, а голос звучал так четко, будто это не он еще минуту назад находился в отключке.

– Устанешь, дедуля! – усмехнулся Фаркаш, но руку опустил и отошел. Его место незамедлительно занял Хомский.

– Очнулся, старик?

– Я так понимаю, мы все еще на изнанке, – Басов пошевелился, чтобы заглянуть в экраны. – И что дальше?

– Ты отдаешь управление, а мы ничего не делаем ни тебе, ни твоим людям.

Хомский пожал плечами, стараясь выглядеть безразличным. Фаркаш как бы невзначай переключил камеры на внутреннее наблюдение, и на экранах появились ходящие по коридорам трое десантников и сидящие в каютах земляне. Юный рядовой, который никак не желал расставаться с предметом обожания, лежал на полу, свернувшись в клубок, и на лице у него не было живого места. Остальные, включая девушку, были порядком напуганы, но их не тронули.

– Все так просто? – хмыкнул Басов.

– Мы должны вернуться к своим, старик, – Хомский отошел и опустился в соседнее кресло. – Ты меня должен понять. Меня бы устроило, если бы ты сам нас отвез, а потом отдал фрегат военным Арете, но ты ведь не станешь?

Басов помотал головой, не отводя взгляда от сержанта, и тот продолжил:

– А без корабля мне возвращаться нельзя. Что же я тогда за десантник? И какой к черту сержант? Миссию не выполнил, попал в плен…

– Ты людей сохранил! – бросил капитан.

– …а потом еще и не смог доставить трофейное вражеское судно! Мне оно важнее, старик. Тебя так и так ждал трибунал, а сейчас может и простят. Уверен, им сейчас опытные военные нужны вот так! – Он постучал ребром ладони по горлу. – И мы же вроде союзники теперь, нет? Альянс?

Последние слова он не смог произнести без издевки. Капитан смотрел на него, почти не моргая.

–

Так что вот мое предложение: мы вас высаживаем в вашей системе, как раз туда летим, а сами отправляемся к своим. Все в выигрыше.

– Не соглашусь, боец, – сказал Басов все так же спокойно. – Передать управление… если бы даже и мог, то не стал.

– Старик, ты не понимаешь?..

– Это ты не понимаешь. Когда мы выйдем из прыжка, максимум, что ты сможешь – управлять пушками. Если некому будет управлять, ты не продержишься и десяти минут, фрегат будет уничтожен.

Хомский смотрел на капитана, тот говорил спокойно, но лицо его начало наливаться багровым. Сержант спросил, наклонившись вперед:

– Но ты и твои люди тоже погибнут.

– Мы уже умерли на «Селенге», и корабль ты не получишь. Я буду рад умереть, зная, что утащил в ад тебя и твоих зверенышей!

Хомский отшатнулся как от удара, глядя в горящие тихой яростью глаза землянина. Губы капитана скривились в злой усмешке.

***

Боевой корабль, настолько огромный, что уже почти не отличим от орбитальной платформы, двигался над землей на высоте тридцати метров. Диск толщиной в сто метров и диаметром в триста подминал под себя все: деревья, кусты, проползая над неглубоким прудом, вытеснил из него всю воду. Поле, поддерживающее чудовищную громаду в воздухе, раскатывало все, что попадало в пределы его влияния, в тончайшую одномерную пленку, прогибалась даже сама земля, оставляя глубокий след там, где прошел корабль.

Сражение на орбите закончилось, не успев начаться. Флотилия боевых кораблей Арете вышла из подпространства в пяти сотнях тысяч километров от планеты, первым делом уничтожив бакен подпространственной связи. Силы самообороны были приведены в боевую готовность уже через десять минут, но что могли сделать против хорошо вооруженных, ведомых опытными воинами боевых единиц наспех залатанные списанные фрегаты Федерации? Один из колонистских суденышек попытался нырнуть в подпространство, чтобы позвать помощь, но его сожгли прямыми попаданиями сразу из трех рентгеновских лазеров. Он продолжал сжиматься, проталкиваясь на изнанку, но внутри у него уже не могло остаться в живых никого.

Следующие несколько часов на орбитах планеты продолжалась смертельная игра. Прижатые почти к самой атмосфере, ополченцы отстреливались и отчаянно маневрировали, но один за другим сгорали, разваливаясь на куски и оставляя за собой длинные дымные хвосты. А затем враг спустился к поверхности.

Планета была заселена слабо, всего десяток городов, сотня тысяч жителей. Окраинный мир на самой границе воюющих сторон в спорной звездной системе. Здесь не было ни развитой промышленности, ни энергетического, ни какого-то иного центра, просто фермеры, потомки переселенцев, на свою беду выбравших этот каменный шар для жизни. Здесь совсем недавно подошло к концу затянувшееся на несколько веков терраформирование, превратившее враждебный мир в подобие места, где можно жить.