Хрупкая связь
Шрифт:
Дина достаёт маленький фарфоровый чайник и осторожно открывает одну из баночек. Тонкий аромат чёрного чая с цитрусовыми нотами тут же наполняет кухню.
— Когда я разводилась с Каримом, один человек дал мне хороший совет, — мачеха ставит стеклянные стаканы, суженные посередине, на поднос, не поднимая взгляда. — Дети не боятся перемен, они боятся фальши. Мы часто думаем, что ради них стоит терпеть, но иногда развод — это шанс показать детям, что уважать и ценить себя — значит уходить, когда отношения перестают приносить удовлетворение и спокойствие.
Она замолкает, поворачиваясь
— Тогда мне это казалось банальностью, но теперь я понимаю: дети многое могут пережить, если знают, что их любят, а взрослым важно научиться прощать себя… за сделанный выбор.
— Я люблю Ами. И Аслан её любит. Но дело в том, что и Влад тоже.
— Она замечательная девочка. Безумно похожа на тебя, Аля. Во всём: в улыбке, в этом упрямом взгляде исподлобья, в том, как морщит нос, когда что-то не нравится…
Набрав в лёгкие больше воздуха, я делаю несколько разделяющих нас шагов, чтобы вымыть стаканы от пыли. В груди печёт. Я закатываю рукава, открывая кран с горячей водой, но из-за подступающего волнения вовсе не чувствую температуры.
— Амелия — совершенно точно от твоего сына, — твёрдо заявляю. — В ней масса других качеств, унаследованных от него: от острого ума и умения быстро схватывать материал до способности рассуждать так, будто ей не пять, а все десять лет!
Дина молчит, не перебивая. Во мне столько эмоций и невысказанных слов, что говорить становится базовой потребностью — говорить столько, сколько нужно, чтобы выплеснуть всё до последней капли.
— И в этом нет ничего удивительного, что я забеременела от Аслана. У нас было столько раз, что… ты даже представить себе не можешь. Столько классных и страстных ночей, которые мы скрывали от вас. Столько жарких секретов, что иногда мне казалось — если отец узнает, то нам, блин, конец.
Я грустно улыбаюсь, смаргивая подступающие слёзы. Прошлое без спросу лезет в голову и путает мысли, прокручивая на ускоренной перемотке все те события.
— Мы были огнём, который невозможно было погасить, — быстро продолжаю. — И при новой встрече этот огонь никуда не делся. Он вспыхнул с новой силой. Даже если сжёг всё вокруг и принёс убытки другим — нам всё равно, веришь?
Сделав паузу, я закрываю дурацкий кран, потому что кожа на кистях уже стала ярко-розовой.
— Ами — кровная дочь Аслана Тахаева, — упрямо повторяю. — У неё новые документы, где он вписан отцом. Как бы тебе ни хотелось думать или мечтать иначе — я могу доказать обратное. Могу показать чёртов анализ ДНК, сделанный в независимой лаборатории!
Когда я пытаюсь пройти мимо, чтобы найти свой телефон с документом, Дина вдруг перехватывает меня.
Её рука мягко ложится мне на плечо. Я замираю, но не отшатываюсь.
— Извини, — тихо говорит она.
И прежде чем я успеваю ответить, мачеха осторожно обнимает меня. Без лишних слов и без давления — просто обнимает, словно пытается склеить что-то безнадежно треснувшее между нами.
— Я не знаю, как это исправить, — шепчет Дина, — но мне действительно очень-очень жаль, моя девочка.
Я плотно сжимаю губы, чувствуя, как невидимые щупальца сдавливают горло. Воздух поступает в лёгкие микродозами. Я
Слёзы накатывают неожиданно. Сначала одна скатывается по щеке, затем другая. Я стираю их ладонью, но они всё текут и текут… Без остановки.
Дина не отстраняется и не лезет с пустыми фразами. Просто остаётся рядом, удерживая меня в объятиях. Её рука плавно скользит по моей спине, утешая и успокаивая. Совсем как раньше. Как бы я ни кичилась своей взрослостью и самостоятельностью, в этот момент я чувствую себя… маленькой, растерянной и дико-дико уставшей девочкой.
— Ой, — вдруг слышится испуганный возглас кого-то из тётушек Аслана. — Меня отправили к вам на подмогу, а я, наверное, не вовремя.
Отстраниться удаётся не сразу, но всё же я делаю шаг назад, оглядываясь в поисках салфеток.
Это Нармин — младшая из всех сестёр. Очаровательная молодая девушка в длинной юбке в пол, с кудрявыми жгуче-чёрными волосами, озорным блеском в глазах и улыбкой, которой сложно не поддаться.
— Нет, всё в порядке, — отвечаю, стараясь говорить ровно. — Минутка сентиментальности уже прошла, а помощь нам действительно не помешает.
Мы работаем быстро и слаженно. К чаю Дина достаёт собственноручно испечённый пирог с яблоками и корицей, а также десерты, которые мы привезли из ресторана.
Стол снова ломится от еды. Разговоры становятся всё более шумными и оживлёнными. Я узнаю много нового, в том числе, откуда у Аслана плетёный кожаный браслет.
Его смастерила бабушка, когда болезнь начала забирать подвижность рук. Врачи советовали разрабатывать пальцы, чтобы сохранить хотя бы часть их силы, и она часами сидела во дворе, переплетая кожаные ремешки для внуков и правнуков.
Этот браслет для Аслана она создала последним. Женщина утверждала, что кожа — прочный материал: её можно согнуть, но не сломать, как и человека. Простые слова, но в них — целая жизнь.
Я постепенно вливаюсь в обстановку. Рассказываю о себе, о детстве, о студии и съёмках в клипе. Младшие сёстры слушают меня, раскрыв рот, а когда я обещаю подарить им что-то на выбор из собственной коллекции украшений, подсаживаются ближе.
Они окружают меня тесным кольцом, рассматривая каждую мелочь в образе, задавая вопросы и обсуждая свои предпочтения.
Домой мы начинаем собираться, когда на улице темнеет. Я помогаю загрузить посудомойку и убрать остатки еды в холодильник — и, конечно, не остаюсь без контейнеров с долмой, мясом и сладостями.
— Ну что, Алина-ханым, скажите пару слов? — предлагает Айшан.
Несмотря на то, что мы не пьём алкоголь, я поднимаю стакан с соком и озвучиваю прощальный тост:
— Обычно в таких случаях говорят что-то о счастье, любви и взаимопонимании… Но я скажу по-другому: если я уже пережила знакомство с вашей семьёй, то, поверьте, ничто в этой жизни меня больше не испугает, — пожимаю плечами. — А если серьёзно… Мне приятно знать, что у Ами будет большая семья. И я благодарна вам за этот вечер. Думаю, впереди у нас много общих праздников. Так что… привыкайте. И принимайте уж, что ли.