Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
– Замолчи, не болтай чушь! Никто не умрет. Дай накидку, вуаль, возьми лампу и пошли. Ренато Д'Отремон пошел на праздник, будет ночь рома и танцев. Пусть сияет Кампо Реаль, пусть царит веселье. Сегодня музыка, завтра плач; по крайней мере, плач идиотки свекрови. Конец наследникам Д'Отремон! Выйдем из этой комедии навеселе, а я посмеюсь над всеми громче всех. Идем, Ана, идем!
Айме подталкивала испуганную служанку, которая поднималась с трудом. Поднимаясь выше на холм, между стволов красного дерева и перцев, которые давали тень на плантации, поблескивали красные языки костра, и очарованные, они остановились.
–
Под сводом ночи негритянского праздника разрывались хриплые звуки примитивных инструментов. Задвигались танцующие. Освещенные языками пламени, причудливо одетые тела подрагивали, словно живые горящие факелы. Будто в припадке эпилепсии подрагивали тела, руки схватили цветные платки, подражая бешеному вихрю.
Айме засмотрелась, одурманенная ослепительным спектаклем. Затем вцепилась в руку Аны и поволокла ее вверх по горе, разрывая колдовскую цепь:
– Иди, иди! Потом останешься здесь, если хочешь. А теперь пошли.
5.
Как лунатик, шел Ренато к четырем большим хижинам, центру ничтожного поселения, чьим усиленным потом, нищетой, жил состоятельный мраморный дом, окруженный садами. Он остановился у костра, но никто не замечал его. Он уже был не хозяином, а лишь белой тенью в черном безумии местных танцев, бесцветным штрихом, где бронзовая и эбонитовая плоть двигалась в судорогах выразительного танца, словно вздрагивала сама земля. Он никогда не приближался к тем местам, никогда прежде его голубые глаза не смотрели на это темное великолепие. Странно быть чужеземцем на землях, принадлежащих тебе, где ты родился. Впервые все это проникало в него очень глубоко, будто звери, в нем пробуждались столько лет спящие голоса, он ощутил, как ненависть и любовь разгорались в груди, и впервые без отвращения он посмотрел на маленькую медную ладонь в своей белой ладони.
– Хозяин Ренато, вам нравится? Вы впервые пришли на праздник к хижинам?
– Полагаю, ты тоже, Янина. Не думаю, что моя мать разрешала тебе.
– Нет, конечно. Донья София не смогла бы простить и понять. Но она прощала другое и старалась понять то, чего не понимала. Сеньора Айме приходила сюда много раз. Вы не знали, хозяин?
– Айме? Возможно, проходила мимо. Возможно, из-за любопытства подходила…
– Сеньора Айме приходила сюда много раз и как-то танцевала перед хижинами.
– Зачем ты говоришь эту нелепость? С чего взяла это? Ты лживая и глупая! Моя жена не могла прийти сюда. Ты что, не понимаешь?
– Здесь никто ни на кого не смотрит, разве не очевидно? Их занимает только танец и выпивка. Когда пьют столько, звучит музыка и совершаются движения…
Ренато гневно повернулся, куда указала Янина. На грубом столе стоял бочонок рома, и со стола брали закуски. Старый негр с шевелюрой белее снега выливал из бочонка содержимое в чашку, а все нетерпеливые вокруг собрались в кучу, подставляя стаканы и сосуды к деревянному крану.
– Выпей вы глоток, позабыли бы даже свое имя, сеньор, и стали бы счастливы на несколько часов. Не хотите? Сеньора Айме однажды пила…
– Ты не перестанешь лгать? Чего добиваешься, идиотка? – разъярился Ренато.
– Я уже сказала. Вы не понимаете и не хотите понять меня, но посмотри вы мне в глаза…
Янина
– Оставь меня. Лучше мне не понимать тебя. Наверное, лучше тебе самой принять глоток этого яда. Иди, напейся, пока не свалишься и не прекратишь следить за моей женой и ложно обвинять ее. Не первый раз я велю тебе оставить меня в покое, а ты никак не отстаешь. Запомни раз и навсегда: я не хочу слушать твои сплетни и козни.
Он быстро удалился, резко отодвинув ее, а руки Янины судорожно сцепились, и она пробормотала с угрозой:
– Возможно, завтра я причиню тебе боль, как ты причиняешь мне!
Из дверей полуразрушенной хижины виднелся скудный красноватый свет огня. Сначала с любопытством, затем с диким страхом Айме с Аной смотрели на высокую костлявую женщину с кожей чернее угля, которая подошла к Айме с горящими, как рубины, глазами. Черная одежда, как и платок, накрученный на голове. На запястьях у нее висели длинные разноцветные бусы, в зрачках притаился красноватый блеск, белые зубы сверкнули, когда она зашевелила мясистыми губами:
– Кто ты? Спрашиваю тебя. Отвечай. Кто пришел в дом Кумы посмеяться над ней, заплатит очень дорого, потому что у Кумы есть тайная власть.
Айме чуть улыбнулась. Ей показалось, что она стоит перед сумасшедшей: угроза, алчное рассматривание, угадывая за накидкой истинное положение гостьи, изменило мнение; и совершенно спокойно Айме ответила:
– Сюда пришли не смеяться. Я пришла по надобности и хорошо заплачу тебе. Дам много денег, если у тебя получится удовлетворить меня на целый год; но ты должна быть верной. У меня тоже власть, хотя и нет таких тайн, а если предашь меня, то дорого заплатишь, так что для твоего же блага советую тебе даже не пытаться.
– Кто осмеливается говорить, что сильнее Кумы? Кто?
– Ай, моя хозяйка, пойдемте! – приглушенно умоляла перепуганная Ана.
– Выйди и жди за дверью. Слышала? И ни шагу больше. Иди! – властно приказала Айме.
– Ты говоришь хозяйским голосом, и твоя кожа белая.
– Да, моя кожа белая. А хочешь увидеть цвет моих денег? Вот они, золотые, Кума. Забирай их. Оцени…
Резким движением Кума зажгла факел от огня, где грелся котелок, воткнула его в полые стены из тростника, и красная вспышка пламени сразу осветила пристанище: низкий потолок и почерневшие стены, закрытые талисманами и связками трав, грубыми табуретками, флаконами настойки, выставленными в ряд на полке. Две женщины смотрели друг на друга почти с одинаковым любопытством. Одна белая, другая черная. Рука Айме высунулась из шелковой накидки, указывая на три монеты, блестевшие на земляном полу, и Кума неспешно подняла их, и лаская пальцами, прошептала:
– Чего желаешь, моя хозяйка? Чем прикажешь служить? Кума довольна. Она поможет обезобразить соперницу, даст порошок, который справится с самыми непокорными мужчинами, капли, которые их поработят, как пожелаешь, стоит лишь добавить их в чашку кофе. Кума приготовит мешочек трав, подвесив который на талии, он принесет тебе сына, которого ты так страстно желаешь, но не имеешь. Это?
– Дай Бог, чтобы у тебя было столько силы, Кума!
– Ты сомневаешься в моей власти? – возмутилась ворожея в настоящем гневе. – Тогда зачем пришла?