Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
– Кума, ответь на мой вопрос. Клянусь, тебе ничего не будет. Я твоя подруга, ты ведь знаешь, что подруга.
– Кума никому не подруга и не враг. Я служу тем, кто приходит сюда, и молчать об имени – моя первая задача. Зачем пришла? Поговорить о своем горе? Если хочешь, я выслушаю. Если хочешь, возьми лекарство, Кума знает, как найти его, хотя будет очень трудно. Если же пришла не за этим, то уходи.
Она скрестила руки перед затихшей Яниной, и долгое время обе стояли неподвижно. Затем Янина медленно вытащила серебряную
– Я пришла оплатить последнее посещение, хотя и не должна, потому что ты ничем не помогла. Твой совет плохой, талисман – бесполезный, а молитвы не имеют силы.
– Ты положила лекарство в кофе хозяина?
– Нет, я боюсь. Он может заболеть, умереть.
– Возможно, но болезнь ослабнет с твоими усилиями, он почувствует себя несчастным, именно тогда он посмотрит на тебя. Разве не этого ты просила у Кумы?
– Я просила, чтобы он полюбил меня, чтобы его глаза посмотрели на меня иначе. Просила улыбку, только улыбку. После этого и умереть не страшно.
– Несчастная дура! Почему ты смотришь так высоко?
– Если моя мать добилась любви хозяина на час, на день, почему я не могу?
– Времена меняются, все не так, как прежде. Когда долина была дикой сельвой, а хозяева жили в хижинах, пили ром и вешали гамаки на пальмах, все было по-другому. Белые женщины находились очень далеко, ни одной тут не было.
– Раз было когда-то, то появится и снова, – настаивала Янина со страстным упрямством. – Одно важно для меня. Ты знаешь. Говоришь, у тебя есть сила, чтобы всего добиться.
– Я дала тебе лекарство. Не наливай все сразу, если не хватает мужества. Добавляй по капле каждый день. Постепенно все покажется другим. Возможно, он увидит тебя красивой, белой, как…
– Как кто! Не смейся, Кума!
– Должна смеяться. Видишь жука на солнце? Ты как жук, пытаешься добиться благосклонности хозяина, чтобы он позабыл о солнце ради тебя. Бедная Янина!
– Тебе незачем жалеть меня! – яростно взбунтовалась Янина. – Даже если она солнце, как ты говоришь, а я жук, но она плохая, вредная. Она отравляет его, ненавидит, и раз ты говоришь, значит, видела ее.
– Да, – согласилась волшебница с напускным безразличием. – Все видели ее издалека в день свадьбы. Даже Кума, проклятая, была в свадебной свите хозяина Ренато.
– Лжешь! Ты видела ее позже и гораздо ближе. Только что видела, потому что это она вышла отсюда. Бесполезно лгать. Хотя ты и отрицаешь, я уверена. Она пришла к тебе. Зачем? Чего хотела? Отвечай! Я даю тебе серебро, когда другие дают медяки!
– Другие дают золото.
Кума раскрыла ладонь, показывая три золотые монеты, блестевшие при свете почти потухшего огня, и Янина яростно разбушевалась, совершенно уверенная:
– Она! Я знала, знала! Это она вышла и заплатила тебе золотом. Что она купила? Скажи мне! Скажи! Не смейся
– Кума не боится скорпиона, паука и муравья. Ты как пресмыкающаяся гадюка. Хочешь добраться до самой высокой ветки, но не можешь. Дожидаешься молнии, которая грянет из-за туч и сломает ветку, чтобы та опустилась к тебе. Хотя ты и не заслуживаешь, я дам тебе дружеский совет: не лезь к хозяину, подожди, пока он спустится к тебе. Я дала тебе средство, используй его постепенно. А теперь иди.
Побежденная Янина уронила руки, охваченная бесконечной болью, а колдунья неторопливо повернулась к глиняной печи, где кипел котелок, и застыла. Затем ее охватил лихорадочный озноб, и она подняла крышку кипящего котелка. Большими черными пальцами она делала странные знаки, поглощенная созерцанием спиралей дыма, затем накрыла его, и резко обернулась:
– Ты еще здесь? Уходи!
– Я не могу вот так уйти! Скажи, что ты видела в огне? Скажи!
– Кровь… Огонь… Руины… Слезы дома Д'Отремон, кровь на всех ступеньках ущелья. Столько же крови, когда убился хозяин дон Франсиско. А затем развалины… огонь. Я видела, как тонет дом Д'Отремонов, и кипит море…
– Кума, Кума! Не верю! Ты говоришь, чтобы напугать, поиздеваться надо мной! Ты видела не это! Не это! Кума! Кума!
Неподвижная, похолодевшая, с неподвижным взором, волшебница с эбонитовой кожей погрузилась в грядущие ужасы, слетавшие с губ. Руки Янины трогали ее, окоченевшую, трясли, отчаянно пытались разбудить, и наконец, побежденно оторвались от колдуньи с выражением суеверного страха. Не взглянув на Куму, Янина попятилась к дверям хижины, прошла через порог спиной к дороге. Свежий воздух ночи хлестал по лицу, заставив очнуться. Объятая внезапным ужасом, она бросилась бежать к далекому свету дома.
Задыхаясь от ударов бьющегося сердца, бледная и испуганная от слов Кумы, Янина оперлась о стену, тут Баутиста подошел к ней со свирепым гневом:
– Где ты была? Откуда идешь?
– Я… я… – бормотала Янина. – Иду из… ниоткуда. Я гуляла… гуляла…
– Не выдумывай, не лги! Тебя видели наверху. Видел сам хозяин Ренато. Он рассказал об этом донье Софии. Ты хоть знаешь, как он ополчился против тебя? Хозяин взбешен, просил тебя уволить! Что ты сделала хозяину? Что сказала?
– Я… я… О, дядя Баутиста! – умоляюще хныкала метиска.
– Я запрещаю тебе звать меня так! Ты хорошо знаешь, что я тебе помогал, когда сестра умоляла меня у смертного одра, что из-за жалости подобрала тебя. Но я не позволю тебе творить здесь зло. Если по твоей вине хозяйка поссорится со мной, я расскажу всем правду, что ты отбросы сточной канавы, и туда вернешься, если хозяйка тебя уволит. Завтра я накажу всех этих бандитов, побывавших на празднике, и тебе же хуже, если не добьешься прощения доньи Софии.