Художник
Шрифт:
– В этом виноват только ты!
– И развернувшись на каблуках сразу на сто восемьдесят градусов, быстро пошла прочь.
– Мне кажется, ты зря это затеял!
– заметил старший брат.
– И девушек растеряешь, и сплетни пойдут.
– Девушки, в любом случае останутся. А сплетни разве отражаются на твоем бизнесе? С Юдифью я все равно помирюсь, а вот мэрова семейка спектакль вполне оценила.
– И чего творишь? Скажи мне, к чему тебе такая слава?
– Не хочу жениться.
– Ну и дурак! Будешь, как я: уже за пятьдесят, а семьи все
Они потихоньку подошли к столу. Бернат заранее извлек чехол с бриллиантовым колье. И, когда предыдущая пара ушла, он, раскланявшись со всеми, сказал:
– Прекрасным девушкам принято дарить прекрасные камни, - он открыл коробку и показал товар лицом, - но ни один камень не может затмить живой и очаровательной красоты госпожи Линды. Вы с каждым годом расцветаете все больше!
– Лепестки посыпались!
– тихо сказал на ухо Йожефу Иржи.
Тот подавился смешком, глядя на три подбородка именинницы.
Женщины семейства благосклонно приняли подарок, и мэр предложил присесть Измирским рядом, за ближайший столик.
– Сожалею, но места я уже забронировал.
– Мы не прощаемся!
– Линда призывно посмотрела в глаза Иржи.
Тот, прислонившись спиной к груди высокого охранника, мило улыбнулся:
– Конечно, нет!
Уже отойдя, Иржи услышал капризный голос Линды:
– Все равно я хочу только его!
– Пойти сделать пластику?
– раздумчиво проговорил Иржи.
Как только они уселись за стол и заказали блюда, коммуникатор художника завибрировал. Тот достал и посмотрел, кого еще забыл он занести в черный список. Но нет, этот абонент ему был нужен. Сказав пару слов, он приподнялся, извинился и быстро пошел к служебному входу в зал.
– Куда это он?
– насупив брови, поинтересовался Бернат у охранника.
– Возможно, за госпожой Эстер.
Женщина была великолепна: бордовое кружевное платье чуть ниже колен изумительно подчеркивало ее красивую фигуру, темные брови и водопад черных волос. Грим на лице был несколько резковат, но она - актриса, и ей выступать перед публикой. Немного полные ноги в черных туфлях на каблуке и черная маленькая сумочка довершали ее вполне гармоничный облик.
– Я восхищен!
– честно сказал Иржи, наклоняясь к ее руке.
– Правда?
– Эстер невольно искала в его взгляде отголосок того безумного чувства, охватившего недавно их обоих.
– Я хотела Вам понравиться.
– Спасибо, прекрасная фея моих грез! Прошу Вас составить нам компанию в этот чудесный весенний вечер, когда розовый закат бросает последние отблески на бархатное ночное покрывало, и соловей, не смея более молчать, исполняет заветную песнь любви, а госпожа Линда справляет свой тридцать пятый день рождения...
Эстер перестала переживать и рассмеялась:
– Вот это все было сказано для меня, или Вы хотели подчеркнуть, что Королевой бала и Вашего сердца сегодня является дочка мэра?
– Конечно.
– Емко ответил Иржи, подведя ее к столику.
– Госпожа
Тот встал и пожал даме руку.
– А также моего друга и компаньона Йожефа. Хотя Вы его уже видели.
Йожеф ограничился вставанием и поклоном. Иржи, отодвинув свободный стул рядом с братом, усадил женщину.
Под закуски и вино завязалась ни к чему не обязывающая беседа. Причем, Бернат старательно отмалчивался, крутя в руках бокал. Иржи рассказывал великосветские сплетни, периодически касаясь руки Йожефа. Эстер натянуто смеялась, не зная, как реагировать на все происходящее, и ждала, когда найдется хоть малейшая возможность остаться с художником наедине. Ей очень хотелось извиниться и намекнуть, что она, в-общем, не против...
Наконец, в зале приглушили общий свет, и на сцену вышел мэр, произнеся прочувствованную речь о том, как малышка росла-росла и превратилась в самую миленькую барышню города, руки которой добиваются многие замечательные люди.
– Добиваются. Только никак не добьют.
– Допил бокал Бернат.
– Выбор слишком велик. Глаза разбегаются в разные стороны.
– Добавил Иржи, намекая на легкое косоглазие именинницы.
Потом заиграла музыка, и вечная невеста, улыбаясь пухлыми щечками и перебирая толстыми ножками, вскарабкалась к папеньке. Прожектор осветил их обоих. Под всеми подбородками и складочками, на выдающейся груди лежало колье, подаренное Измирскими.
– Прощайся со свободной жизнью.
– Посмотрел на младшего старший брат.
– Колье покрепче кольца будет, да и на шею надевается!
– Ты дарил, тебе и ответ держать. Да и землю обратно уже не вернешь...
Тем временем, все тосты и поздравления уже были произнесены, а часть ужина съедена. И госпоже Линде с сестрами захотелось потанцевать. Заиграла вполне достойная музыка, и кавалеры начали приглашать дам на танцпол покрасоваться, а заодно, сжечь лишние, не запланированные диетами калории. Дамы сверкали бриллиантами и, грациозно вложив партнерам пальчики в ладони, легко и воздушно двигались в такт музыке.
Эстер скучала. Бернат молчал. Иржи пил вино и комментировал происходящее. И, как певица ни вглядывалась в его глаза, прочесть в них ничего не могла. Но, когда художник ненадолго отвернулся посмотреть в окно, а Эстер уже хотела пригласить его выйти на террасу, тихо сидящий и жующий Йожеф неожиданно открыл рот и громко сказал:
– Иржи! Сюда идет Линда!
Развернувшись и увидав небесное создание, с упорством танка пробирающееся к их столику и уже протягивающее загребущую руку, Иржи схватил Йожефа за руку и крикнул:
– Бежим!
Оба молодых человека сорвались с места и обходными путями понеслись на выход.
– Мальчишка!
– пожал плечами Бернат.
– Госпожа Эстер! Позвольте пригласить Вас на танец!
Женщина, подумав, вложила свою ладонь в руку мужчины.
– Спасибо!
И они, обойдя застывшую в недоумении дочку мэра, пошли на танцпол.