Художник
Шрифт:
– Нашел!
– в его правой руке была зажата какая-то черная коробочка.
Он легко выбрался на берег, взял свою рубашку из рук охранника и вытер ей голову. Она сразу промокла. Фаркаш, не раздумывая, стащил с себя куртку и накрыл спину господина. А потом содрал с себя пуловер и начал им вытирать грудь и голову Иржи.
– Представляешь, если кто-нибудь нас с тобой увидит?
– Ерунда, - отмахнулся тот.
– Главное - не заболеть! А зачем Вы ныряли?
– Не знаю, Йожеф. Придем в номер, посмотрим.
Они в четыре руки быстро надели на влажное тело свитер, трусы, брюки и носки. Ботинки, усмиряя рвение Фаркаша, художник завязал самостоятельно. Потом
– Ничего не надо, спасибо!
– Хлопнув длинными мокрыми ресницами и хлюпнув носом, с улыбкой отказался Иржи. Разочарованная девушка, провожая глазами красивого мокрого мужчину, с досадой вздохнула.
Помывшись, переодевшись и сдав грязную одежду горничной, молодые люди уселись пить горячий чай с принесенными из ресторана мягкими булочками.
– Вы помните, что у нас сегодня тренировка?
– спросил Фаркаш.
– Помню. И нам осталось около часа времени, чтобы привести все в порядок и немного разогреться.
– А когда рассмотрим то, что Вы нашли?
– Вечером, мой нетерпеливый друг, вечером! И еще, - Иржи внимательно посмотрел на уминающего булочку охранника, - я бы попросил тебя на время пребывания в отеле называть меня по имени, поскольку ни один хозяин не сидит со своим подчиненным за одним столом и не спит в одном номере. Не будем портить репутацию красивой сплетне о моей ориентации.
Фаркаш покраснел и закашлялся.
– Прежде чем говорить такие серьезные вещи, человеку надо дать дожевать!
– проворчал охранник.
– Тебе все это, - Иржи махнул рукой из стороны в сторону, - кажется серьезным? Очнись, детка! Ты уже дорос до того, чтобы знать, что наш мир - просто игра. Мы - фишки. И разыгрывают нас не по нашим правилам. Смотри.
Иржи поднял ладонь пальцами вверх и легонечко подул на кончики. На указательном, среднем и безымянном пальцах загорелись прозрачно - рыжие огонечки. Потом художник медленно раскрыл руку ладонью вверх. Огонечки, спустившись по пальцам, соединились в язычок пламени в центре руки. А потом сжал кулак. Пламя исчезло. А Иржи взял этой рукой следующую булочку и намазал ее маслом.
– Как Вы это сделали?
– Восхитился Йожеф.
– Не имею представления. Захотелось - сделал. Раньше не умел.
– Пожал плечами художник.
– Так это взаправду?
– Вот про это я и говорю.
– И как же теперь жить дальше?
– расстроился Фаркаш.
– Мы с моей женой хотим ребенка...
– А ты знаешь, друг Йожеф, с какой он родится судьбой? Какую роль ему назначили свыше?
– Мы его воспитаем достойным человеком!
– Как не люби и не воспитывай, ты только привьешь человеку определенные манеры, оплатишь какое-нибудь образование, чтобы было чем зарабатывать в будущем, да покажешь, что можно или нельзя делать в определенной человеческой среде. А суть, скажем, багаж или базовые игровые настройки, он уже имеет с рождения. Вот ты не задумывался, почему в одной социальной прослойке, у одних родителей, могут вырасти совершенно разные дети? А они воспитывались одинаково. Но один стал, как ты, военным, охранником... У тебя есть брат?
– Да, есть. Спился.
– Ответил сразу севшим голосом Фаркаш.
– А другой... понятно.
– Но его, как младшего, много баловали!
– Есть балованные дети, к примеру, дочка нашего мэра, на чьем дне рождения мы вчера гуляли,
– И чем она занимается?
– Сеть оптовых магазинов по всей стране "Звездочка" - продукты и товары первой необходимости.
– Да-а? Это она сама?
– Ну, началось, думаю, с денег, взятых у отца. Но недаром она закончила в свое время Академию Управления и Бизнеса с отличием. И хоть помешана на мне еще с юности, надо отдать ей должное: делец она превосходный! А мир, он может быть таким, как сейчас: солнечным, радостным. А по ночам - вечное полнолуние. Привидения иногда облекаются в плоть, а старые замковые стены, днем оштукатуренные и заклеенные обоями, в густых сумерках оказываются по самую крышу заляпанными кровью.
– Вы это о чем, хозяин?
– Мы договорились? Иржи. Так сейчас меня зовут.
– А когда по-другому?
– Когда господином Измирским, Йожеф. Вставай, хватит лопать. Нам пора на разминку.
– А с ребенком-то что делать?
– растерянно вспомнил начало беседы Фаркаш.
– Воспитывать и любить, мой друг, а остальное - не в твоих силах.
Положив в сумки комплекты спортивной одежды и полотенца, граф и его охранник отправились в спортивный зал, на ходу улыбаясь всем встреченным барышням.
Глава десятая. Шутка, грозящая затянуться.
Проделав все необходимые дыхательные и согревающие мышцы упражнения, Иржи в ожидании мастера сел на выстилающий угол зала мат, а Йожеф неспешной трусцой, под счет вдохов и выдохов, обегал периметр.
Считая, также как и охранник, вдохи и выдохи, художник сосредоточился на том, что, как ему показалось, поселилось у него в районе солнечного сплетения с тех пор, как он окунул руку в радужные струи. Прикрыв ресницы, он всматривался, пытаясь увидеть цвет и суть этого явления. И вот, наконец, он увидел... свет. Яркий оранжевый цвет, сияющий в середине груди чуть ниже сердца. И этот свет крутился, как спиральная галактика, разбрызгивая в стороны оранжевые искры. Полюбовавшись на радующее сердце зрелище, он опустил внутренний взор ниже пупка, поскольку ему казалось, что желание, смешанное с яростью, поднимается именно оттуда. Вглядевшись, он заметил черную, с дрожащими красными всполохами, воронку. Видимо, как раз из-за этой, непонятно как внедрившейся в него штуковины, разум отключался, а тело выходило из-под контроля, упиваясь несвойственными ему эмоциями и желаниями.
И тогда он представил, как оранжевый огонь растекается по всем его жилам. Спускаясь все ниже, доходит до кончиков пальцев ног и поднимается обратно, заканчивая цикл. Черное образование дрогнуло и сжалось, но легко отдавать захваченную территорию оно явно не собиралось. Наоборот, чернота запульсировала, пытаясь вобрать в себя яркий огонь. Но тот напирал, разрушая и разжижая ее края. Иржи схватился за живот, так как тело пронзила резкая и острая боль. Но он старался не мешать своему огню, а наоборот, подпитывать ровным медитативным дыханием. Периодически смахивая выступившие на глазах слезы, он изо всех сил удерживал в себе противоборствующее силы, рвущиеся на свободный простор. Но вот черная призрачная субстанция начала истончаться и выгорать. И скоро ясное пламя уже спокойно двигалось внутри чистого тела. Иржи, не переставая правильно дышать, медленно выходил из глубокой медитации. Глаза, постепенно возвращались в реальность, фокусируясь на стоящих напротив него мастере Иштване и Фаркаше.