Художники
Шрифт:
О, как это мило.
– Могу хотя бы оценить, что ты сбежала, – я окидывал взглядом комнату. – Променяла младость на старость, да еще какую: по-моему, даже теневые доходы не приносят ему столько, сколько имею я.
– Думаешь, я сбежала из-за денег?! – громким шепотом вскрикнула она.
– Уж точно не из-за чувств.
– Из-за чувств, – Агнесса сглотнула. – Ты знаешь, как я боялась.
Я сдвинул брови.
– И сейчас – ничего не изменилось. Я вижу…
– Тихо-тихо-тихо, ты говоришь опять вещи, которых не следует…
– Посмотри
– Ты все еще думаешь… – я округлил глаза.
– Конечно. Ты пока еще в этой стране не закон.
Я был поражен. Она не может так думать.
– И сейчас, я уверена, ты готовишься это исправить!
В ее словах было столько ужаса. Столько ужаса в глазах. Неужели я так пугаю?..
Я сглотнул. Агнесса боялась всерьез. Я боялся всерьез… принимая ее слова за чистую монету?
– За кого ты боишься? За меня?
– За принцессу.
– Почему ты не боишься за меня?
Агнесса замерла.
– Ты отвечаешь за свои действия. А она…
– Она уже больше не ребенок! – я отвернулся.
– Однако ты ведешь себя с ней иначе.
Через несколько секунд…
– Она понимает…
Я оглянулся и холодно посмотрел на Агнессу.
– Она понимает, – повторила герцогиня, которая теперь показалось мне жалкой пародией на себя прежнюю. Ее живот, подвязанный лентой, подпирал ткань платья, намекая на чудо, которое должно было свершиться через пару месяцев.
– Ты выглядишь жалко.
– Все беременные выглядят жалко, – она в испуге обхватила руками живот.
– Думаешь, я говорю о твоем ребенке? – женщина, которая никогда не понимала, как устроен мир. Потому она и родилась женщиной.
Я хлопнул дверью. Приходил за постелью, а получил лишь горькую толику чужих воспоминаний и страхов. Она занимается любовью с этим обрюзгшим стариком…
Рульда сглотнула. Ей показалось, что за ней кто-то следит. А на следующем повороте… Ах, стражник!
Глава 3
– Испугалась?
И назавтра боялась. Рульда обняла тарелки крепче, подбросила выше – только бы ужас не отразился в глазах.
Ох, какой красивый. И пугающий, боже какой пугающий. Такой, зверь, она видела его среди других стражников, как-то запомнила, хотя все они на одну страшную рожу. Мускулы выпирают, будто хотят все вокруг заполнить, и удушить… Он не преграждал ей дорогу, но почему-то стало страшно, что он вот, сейчас, отберет ее тарелки, что-нибудь с ними сделает – и тогда конец ее работе.
Стражник был с желтыми кудрями и верхней кривой губой.
– Нет, – пискнула Рульда. – Я не боюсь.
Прошла мимо стражника, быстро-быстро, просеменила, чуть не бросилась наутек. Смотрит ли он ей вслед? Что думает? Хочет ее
Императрица Далании смотрела с той же холодностью, если удавалось поймать ее взгляд. Где же граница презрения? Эта женщина провоцирует меня на те же чувства?
Впрочем, так даже интереснее. Когда еще игра не удавалась?
– Я была у принцессы Демиды в покоях.
Я еле сдержал свирепствующую волну, которая подкатила к горлу при этих словах.
Вокруг слишком много людей. Не могу ж я при всех злиться.
Новые приезжающие выражали мне приветствие кивком головы.
Одиная пригубила вино. Закрывается бокалом, чтобы я не мог наорать на нее во всеуслышание!
– Вероятно, принцессе это доставило большое удовольствие – разговаривать с вами, – я натужено улыбнулся, почти оправившись. – О чем вы говорили?
– О том, какой тиран ее дядя.
Змеиный вонзающийся взгляд.
– Она так считает? – ответил я на него.
– Нет. Такого мнения я.
С этой женщиной придется повозиться. Но в конце концов, какой в итоге куш?
– Почему же я тиран? Демидушка может присоединиться к нам, но не хочет.
– Думаете, я не вижу, что она на самом деле думает? Ей очень хочется вырваться из этой клетки.
– Дорогая императрица, – мягко начал я, запомнив со вниманием слова и тон, с которыми они были произнесены. – Мы с вами в одинаковом положении, вам не кажется? У нас у обоих есть, о ком заботиться. Каждому, в нашем положении, требуется принимать на душу грех, который нас совсем не устраивает. Вы любите своего сына?
– Конечно! – горячо шепнула она и отодвинулась, будто я хотел забрать ее ребенка. Ну, не сегодня.
– И я люблю Демидушку. Всем сердцем. Всем чувством, на которое способен любящий дядя. Я стремлюсь ей даже заменить отца.
– Вы умеете играть со словами, – сощурилась женщина. – Именно поэтому я не могу принять их на веру.
– Вы слишком плохого обо мне мнения, – улыбнулся я.
– У меня есть причины.
– Принцесса?
– Нет. Вооруженный отряд на границе моего государства.
Эта женщина смотрела на гостей, вся переполненная гневом.
Очень умна. И чрезмерно глупа.
– Вам показалось, ваше высочество.
Сердце билось, билось, билось.
Рульда никак не могла заснуть, все думала о нем, об этом стражнике – какие у него мощные плечи, какие глаза, какое лицо. Ой! Она как думала дальше, так в краску бросало! Ах, нельзя же так, нельзя! Это какой же позор – о таком думать!
Она перевернулась на другой бок, побеспокоив лежащую рядом соседку. Та нахмурилась во сне.