Хулиган и все-все-все
Шрифт:
— Нельзя мне идти с тобой!
— Боишься, что ли?
— Да ты и вправду дурак!
И Северус попытался ему разъяснить то, что сам знал отчасти. Выходило, что Гарри должен возвращаться один, а маленький Принц — класть спину под отцовский ремень.
— Он меня выпорет до костей, — мрачно пообещал Сев, не высовываясь
— А мама?
— Мамы нет.
— Ну а может, собака?
Северус издал горький смешок.
— Собака? Собака!.. Как всё у тебя легко!
И снова утих, вроде такой спокойный и смелый, а вроде — тонущий в темноте. Гарри было хорошо рядом с ним, но немного обидно: Принц обязательно должен уйти. И они будут в Хогвартсе вместе, будут слоняться по подземельям, будут лопать мятные пряники, и ни медведи, ни крокодилы, ни страшные змеи не станут кусать того нового Северуса. И никаких синяков, никаких!
Разве что один у кое-кого на пузе.
— Мне кажется, я тебя люблю, — сказал Гарри тогда откровенно, заглядывая в щёлочки между пальцев, — мне кажется, я в этом даже уверен.
Северус замер настолько, что перестал дышать, а потом нерешительно, даже робко отодвинул ладошки:
— Что?
— Никто тебя — нет, а я тебя — да, — с готовностью пояснил Гарри и просиял.
Маленький Сев похлопал глазами в ответ, этими своими дырками, колодцами безо дна, а затем отвернулся, и плечи его затряслись.
— Что смешного? — надулся Гарри, не замечая, что друг его не смеётся, а плачет. — Я ведь не нарочно.
— Уйди, — попросил Северус, не оборачиваясь.
— Куда?
— Иди погуляй.
— А на сколько?
— Подальше, — и мальчик утонул в своей куртке с чужого плеча, больше не отзываясь.
Гарри почесал коленку, поскрёб макушку, погрыз отросший на пальце ноготь, а потом всё-таки отодвинулся и ушёл. Не так чтобы насовсем, но как оказалось — надолго.
Напоследок он обернулся: Сев растворялся на фоне реки, словно часть темноты, только Гарри знал наверняка — этот мальчик был тёплой апрельской ночью, бархатной и приятной, а вовсе не той, когда страшно и холодно.
«Ну вот, — огорчился маленький Гарри, — и ведь не будет у Сева собаки, лающей на тех, кто не любит его!..»
<p align="center">
<p align="center">
* * *
— Привет, — поздоровался Гарри со всеми.
МакГонагалл смотрела, как хищная птица, Северус барабанил пальцами по подлокотнику, а Дамблдор вообще — отвернулся. Кажется, он пошевелил золу в камине, потому что в комнате посветлело.
Никто не сказал ни слова. Всем хулиганам давно известно, что это самый паршивый знак.
Подумав, Гарри аккуратно снял с шеи маховик и бочком, не спуская со строгой Минервы взгляда, поднёс его на ладошке.
— Положите, где взяли, Поттер, — строго приказала колдунья.
Гарри увидел на столе знакомую шкатулку и в полнейшей тишине опустил туда маховик. Тот свернулся на подложке, как змейка, и Гарри не без сожаления погладил её по золотой голове:
«Пока!» — попрощался он с ней и с мальчиком Севом, тем мальчиком-ночью, что остался на берегу мелководной реки.
Снейп следил за ним, кажется, не моргая. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и выглядел самым расслабленным из присутствующих. Гарри послушно подошёл к нему, заметив манящее движение пальцев.
— Извини? — предложил Гарри неловко, стеснительно.
И с удивлением отметил, что Северус на него вовсе не зол. Он лишь взял Гарри за плечи и глянул в самую душу: так показалось мальчишке. И в голове защекотало немножко, будто кто-то перебирал мысли пальцем, как библиотечные карточки.
— Больше так не делай, — наконец, сказал ему Северус.
И голос его был тих и спокоен, а вовсе не холоден.
Гарри обрадовался несказанно! Он почувствовал себя в безопасности и уюте, словно Северус был той темнотой, что спрячет его от недругов и наказаний, если потребуется. Даже Дамблдор был не страшен, и Гарри обхватил ладонь Северуса в благодарность, когда та погладила его по макушке.
— И это всё? — возмутилась Минерва, видимо, ожидая для хулигана хорошей трёпки.
— Мы с Лили проведём беседу о маховиках и…