Хунну и Гунны (разбор теорий о происхождении народа Хунну китайских летописей, о происхождении европейских Гуннов и о взаимных отношениях этих двух народов).

Л.: 1926. 152+4 с. (Второе дополненное издание.)

Как можно усмотреть из предисловия к печатному (первому) изданию моей работы, эта последняя была опубликована в несколько изменённом, частью дополненном, частью сокращенном виде. Главное различие было по существу в последней, пятой главе — в то время как в рукописи 1 [сноска: 1 См. отзыв в Отчёте о деятельности Петербургского Университета за 1898 г. (издан в 1899 г.).] эта глава заключала в себе обзор исторических известий, соображения о происхождении того и другого народа, служивших предметом исследования (Хунну и Гуннов), об их исторической связи, о теориях относительно отдельных частей вопроса, об их имени и потомках, — в печати я ограничился в этой главе лишь приведением и разбором теорий относительно отдельных частей вопроса. Настоящее издание представляет собою перепечатку рукописи так, как она была в первоначальном виде; сделаны лишь самые небольшие дополнения, и вся работа просмотрена и несколько изменена со стилистической стороны. В виде особого послесловия прибавлено обозрение литературы вопроса, появившейся со времени

написания рукописи и обнимающей разработку его в XX веке.

Обще–научное значение темы характеризовано в общих чертах в предисловии, а потому в настоящем кратком введении возможно ограничиться лишь указанием на некоторые частности, касающиеся вторичного издания, с упоминанием, что первое издание появилось на страницах журнала Живая Старина за 1900 год (выпуски III — IV, с дополнительной заметкой–рецензией в том же журнале за 1901 г.).

В виду различия в транскрибировании китайских имён и слов в русской и западно–европейской научной литературе (в первой по северному произношению, во второй — по южному), в тексте проведена транскрипция по тому произношению, по которому вообще печатаются китайские слова и имена в сочинениях, написанных на том языке, на котором эта работа написана. Основное исключение сделано лишь для основного в работе имени — именно имени Хунну (при этом, за исключением упоминания его в цитатах, почти всегда выражаемого слитно — Хунну, не Хун–ну) и его эквивалентов, во–первых потому, что южное произношение, считаемое более древним, надо думать даёт и более верную передачу звуковой формы, а во–вторых потому, что такое наименование вообще гораздо более распространено в литературе, касающейся этого народа (и при этом с буквой у, хотя более правильно усматривать в гласной первого слога ю; не столько Хун–ну и Сун–ну, сколько Хюн–ну и Сюн–ну, с носовым н). В цитатах я придерживался но возможности того произношения, которого держался цитуемый автор и при этом не только в словах восточных, но и западного происхождения (напр, «тангри» вм. «тенгри» в моём тексте, «Иорнанд» у тех авторов, которые именуют так этого писателя, вм. «Иордан» у меня).

При обработке второго издания я воспользовался для некоторых немногих деталей любезными указаниями нескольких учёных соответствующих научных специальностей, которым и считаю нужным выразить здесь мою признательность.

В заключение напомню в целях определения научного значения гунского вопроса как в истории Востока, так и во всеобщей и русской истории, что этот вопрос (как и варяжский) принадлежит к числу весьма редких в науке тем, служивших в своё время предметом обсуждения и интереса на специальном публичном диспуте (в Этнографическом Отделе Общества Любителей Естествознания).

1924 г.

Настоящая работа является ответом на предложенную Факультетом Восточных языков тему по истории Востока: Критический разбор теорий о происхождении народа Хунну китайских летописей. Из заглавия видно, что целью темы являлся разбор теорий, причём выражалось желание, чтобы автор, по возможности, старался дать ответ на вопрос о происхождении этого народа.

Прежде чем приняться за исследование источников, мы сочли необходимым решить, насколько эта задача возможна для незнакомого с китайским языком, и пришли к тому убеждению, что решение её не связано с непосредственным изучением китайских источников. Ведь требовалась критика мнений европейских учёных, а не китайских летописцев, которые не могли создать никаких теорий о принадлежности народа к той пли другой расе, к тому или другому племени. Данный вопрос не столько относится к политической или культурной истории какой–нибудь страны или какого–нибудь народа, сколько к истории самой науки и к научной полемике. Это было первой причиной, побудившей нас взяться за попытку ответить на заданную тему.

Кроме того, вопрос о происхождении Хунну тесно связан с вопросом о том, к какой расе и племени принадлежали знаменитые в истории Европы Гунны. Это видно хотя бы из того, что представители всех теорий считают нужным говорить об этой связи между двумя народами. Вопрос же о происхождении Гуннов относится к области, не только совершенно чуждой синологии, но даже, в известной степени, принадлежащей истории Европы. Итак, если история Хунну относится в значительной степени к истории Китая, а Гуннов — к истории Европы, то вопрос об отношениях одного народа к другому принадлежит истории Средней Азии, как страны, через которую Хунну двинулись на Запад (если эти два народа тожественны) или где Хунну и Гунны столкнулись (если они различны). Вот эта–то связь Хунну и Гуннов, восточной Азии и западной Европы, имеющая чрезвычайно важное значение для истории Средней Азии, и была второй причиной, побудившей меня взяться за эту тему. Однако, как мы уже сказали, Факультету было желательно, чтобы ответ на заданную тему состоял не только в разборе теорий, но также, насколько будет возможно, и в решении этого вопроса. Так как решение это было поставлено по важности на втором месте, за разбором теорий, а кроме того высказывалось только как желание, мы и взяли на себя смелость представить свои соображения и предположения, пользуясь при этом как существующими переводами с китайского, так и доводами, прежде нас высказанными. Мы вовсе не выдаём свои соображения за непреложную истину. По нашему мнению (которое впрочем было и есть наиболее распространённое), невозможно положительно решить этот вопрос при тех средствах, которыми мы теперь располагаем. Можно только представлять доводы в пользу того или другого предположения. Кроме недостатка в необходимом для положительного решения материале, самый этот вопрос о происхождении народа представляет по существу большие затруднения. Не является ли в самом деле одним из самых сложных вопросов в истории Руси или в истории Мадьяров — вопрос об их происхождении. В истории Средней Азии, т.е. в истории преимущественно кочевых народов, эти вопросы ещё усложняются тем, что там смешения народов происходили

гораздо чаще, чем в истории Европы. Если эту последнюю (особенно западную её часть) можно уподобить ряду отдельных народных бассейнов, только иногда выходивших из берегов и смешивавшихся между собою, то северную, северо–восточную и среднюю Азию (впрочем восточная Европа представляет много сходства с этими частями Азии) можно сравнить с беспрерывно бушевавшим народным морем. Отсюда возникает большая трудность определения племенной принадлежности азиатских кочевых народов, побудившая даже некоторых исследователей совершенно отказаться от этнографической классификации и признать только политическую. Из отдельных фактов, способствующих такой путанице, назовём, напр., переход имени победившего племени или рода на всех подданных: победил род Хунну — все делаются Хунну, победил род Сянь–би — все делаются Сянь–би и т.д. От этого происходит частое изменение имён в истории кочевых народов. Нам кажется, что благодаря именно этим, подчас непримиримым затруднениям и возникла вышеупомянутая теория, отрицающая возможность распределить кочевое население северной, северо–восточной и средней Азии по их принадлежности к той или другой племенной группе. Так как это воззрение касается и нашего вопроса, мы сочли нужным поместить его, как введение, вместе с взглядами тех учёных, которые писали ещё до возникновения каких бы то ни было мнений о происхождении Хунну.

Остальные теории основаны на этнографической классификации — вся разница между ними в том, к какой племенной группе относят учёные этот народ. Тут следовательно можно уже классифицировать и сторонников того или другого мнения. Конечно не всегда можно провести строгую границу, не всегда можно мнение учёного отнести к определённой теории; так, напр., если он высказывается по отдельному вопросу, признаваемому одинаково двумя теориями, то он принадлежит и той, и другой. Классификация эта возможна преимущественно в отношении главных представителей.

Хотя теории о происхождении Хунну были уже указаны до нас, однако сторонники их до сих пор не были распределены в литературе. Теорий этих три: монголизма, турчизма и финнизма Хунну. Мы и приведём их в таком, соответствующем времени их появления порядке. В некоторых случаях, при классификации сторонников теорий, мы отступали от общераспространённого мнения.

Быть может, сочинение какого–нибудь исследователя ускользнуло от моего внимания, равно как с некоторыми книгами я не мог ознакомиться, потому что они были написаны на неизвестном мне языке (сочинения венгерских учёных) [1] . Однако, думается, что ничего существенного мы не пропустили.

По возможности старались мы воздерживаться от выписок из цитуемых сочинений; но всё же нам пришлось провести [привести] многие для того, чтобы собственными словами автора подкрепить его мысли. Эти выписки, если сочинение написано на иностранном языке, мы везде представляем в переводе, с указанием страниц подлинника.

Что касается разбора мнений, то тут приходится иметь иногда дело с непреодолимыми препятствиями. В самом деле, как критиковать бездоказательные предположения? Нет доказательств — нет и критики. Поэтому мы иногда обходим молчанием подобные соображения.

В науке бывают иногда вопросы, литература о которых настолько обширна и, вместе с тем, настолько запутана и разбросана. что является время от времени необходимость привести в порядок все высказанные мнения и оценить их значение. Сообразно с требованиями темы, наше исследование и является первой попыткой подобного рода в отношении вопроса о происхождении Хунну и их отношений к Гуннам.

История народа, известного под именем Хунну, тесно связана с событиями древней истории Китая и потому естественно, что в первых же сочинениях об истории этого государства, мы встречаемся и с кочевниками, жившими к северу от Срединной империи, с Хунну. Первыми работами о Китае обязаны мы миссионерам иезуитам, преимущественно французам. В то время как одни в самом Китае составляли астрономические таблицы и строили обсерватории, изучали китайский язык и его письменность, собирали и переводили летописи и другие сочинения, ездили с одного конца обширной империи до другого и т.д., оставшиеся на родине собирали известия, присылаемые их собратьями, и, издавая их, знакомили европейцев с далёким, неведомым миром. Такие имена, как Вербист, Шаль, Жербильон с одной стороны и Дюгальд с другой — навсегда останутся памятными в истории востоковедения. Истории Китая они уделили много труда, и можно сказать, что их работы до сих пор имеют громадное значение. Здесь мы должны назвать Малья, Амiо, Сибо, Гобиля, Грозье и др., которые известны всякому, даже немного знакомому научно с Китаем. Первому, напр., принадлежит лучшая до сих пор в европейской литературе история Китая [2] .