Хватательная рука

Нивен Ларри

Дворецкий подвел его к столу, за которым уже сидела Гленда Руфь Блейн. Дворецкий с низким официальным поклоном учтиво произнес:

–  Ваш гость, миледи.

–  Спасибо, Вильм, - сказала девушка.
– Вильям, это крестный отец моего брата сэр Кевин Реннер.

–  Рад познакомиться с вами, сэр Кевин. Могу я прислать официанта, миледи?

–  Будьте любезны.
– Гленда Руфь дождалась ухода дворецкого, затем продемонстрировала гостю ряд ослепительных зубов.
– Он строит свой день, как и мы. Вильм обожает общаться с аристократией.

Кевин

Реннер сел. Он никак не мог отделаться от мысли, какая все-таки красавица эта Гленда Руфь. Причем, не красавица с обложки модного журнала или витрины магазина дамской одежды. В ней было что-то еще, какая-то неуловимая изюминка, не говоря уже об ее заразительной улыбке. Конечно, она выглядела так, как и должна выглядеть семнадцатилетняя девушка, однако Кевину она показалась чуть старше. Влияние мошкитов? Ее матери исполнилось не больше двадцати пяти, когда она побывала на Мошке. Реннер пытался вспомнить, кого ему напоминает Салли Фаулер.

Кевин показал на полдюжины вилок, лежащих на столе перед ним.

–  Не слишком ли много для ланча? Гленда Руфь ему подмигнула и сказала:

–  Скучное место, но оно единственное, о котором я уверена, что здесь вы не сможете перехватить у меня счет.

–  Разве это так важно?

–  Может быть.
– Ее улыбка медленно угасала.
– Папа не желает чтобы мы принимали одолжения от Горация Бери. А мы предполагаем, что вы предъявляете ему счета за свои расходы.

–  Да, но сейчас я не на работе. Или это не так?

–  Может быть, - пожала плечами она.
– Я разговаривала с адмиралом Сциллером. После того, как он позвонил папе, я ему перезвонила.

–  Да, я предполагал, что знакомы с адмиралом.

–  Совершенно верно, - хихикнув, проговорила она.
– До десятилетнего возраста я звала его дядей Бруно... А вот и официант. Мне коктейль с шампанским. А вам, Кевин?

–  Слишком рано для спиртного. Пожалуй, я выпью кофе.

–  Да, сэр.

Гленда снова усмехнулась.

–  Вам не надо казаться таким взрослым.

–  То есть?
– удивился Реннер.

–  Всем прекрасно известно, сколько мне лет. В моем коктейле из шампанского нет алкоголя. Конечно, некоторые подростки просто приносят водку во фляжке и потихоньку ее посасывают.

–  И вы тоже?

–  У меня даже нет фляжки.

–  Влияние мошкитов?

–  Нет, ни один из них даже не упоминал об этом. "Гммм... Значит, она не пьет. Однако..."

–  Мда, - произнес он.
– Они, наверное, не видят смысла в том, чтобы выпивать. Они едят, дышат промышленными ядами. Если ты недостаточно здоров, ты просто умираешь. Так что еще вы хотите?

–  Пожалуй, вы правы, - кивнула она.

Кевин оглядел помещение. Типичное место, где завтракают аристократы. Дорогие женщины и очень деловые мужчины. На самом деле, он глядел, но не думал о них. Он смотрел так, чтобы все посчитали, что он разглядывает девушку, сидящую напротив, и по правде говоря, ему очень хотелось

смотреть на нее, не сводя глаз. Бесспорно, она была самой привлекательной женщиной в зале. И возможно, самой дорогой, подумал Кевин, уголком глаза разглядывая ее одежду, выглядевшую довольно просто: темное шерстяное вечернее платье, плотно облегающее безупречную фигуру и ярко, но не откровенно сексуально подчеркивающее ее женственность. Юбка, несколько консервативного покроя для нынешней моды, доходила до колен, однако это еще сильнее подчеркивало красоту ее лодыжек и икр. Украшения на Гленде Руфь смотрелись весьма скромно, несмотря на сверкающие серьги с Ксанаду, стоимостью не меньше дома Реннера, оставшегося на его родной планете.

–  С Земли Макроя очень долгий путь, - заметил Реннер.

–  Или с Новой Каледонии.

–  Верно. Сколько времени вы провели там?

–  Я очень смутно помню об этом, - ответила Гленда Руфь.
– Папа тогда думал только о Кевине Христиане, а я должна была воспитываться на Спарте, вместо того чтобы жить в провинции.
– Она пожала плечами.
– Наверное, папа оказался прав, однако... меня очень беспокоят мошкиты теперь, когда папа с мамой не состоят в Комиссии.

–  Они не состоят в Комиссии, но их влияние по-прежнему очень велико, сказал Реннер.
– Насколько мы с Бери смогли в этом убедиться.

–  Ах, да. Мне очень жаль, поверьте.

–  Пустяки. Почему вы захотели встретиться со мной?
– спросил Реннер.

–  Безумный Эдди, - коротко ответила девушка.

–  Что?

–  Там, в Институте, вы сказали, что нам ничего не известно о судьбе Безумного Эдди. Считается, что он погиб?

–  Да, кажется, я говорил это.

–  Я знакома только с тремя мошкитами, - сказала она.
– По-моему, мне известно о судьбе Безумного Эдди, но я еще до конца не уверена. Вы знали очень много мошкитов...

–  Недолго. И не очень хорошо.

–  Но достаточно хорошо, чтобы узнать о Безумном Эдди.

–  Честно говоря, я не совсем понимаю, о чем вы.

–  Вы понимаете, что я имела в виду, - возразила она.
– Существуют дюжины историй о Безумном Эдди. Большинство из них записаны, и все эти записи у меня есть. К примеру, даже есть та история, которую рассказали вам.

Она достала карманный компьютер и несколько секунд что-то писала в нем. На скатерти внезапно возникло изображение.

Реннер увидел последовательные сцены прямо из записей "Макартура", доставленных на "Ленин" вместе с артефактами мошкитов. Искривленный силуэт мошкита посредника в бело-коричневой шерсти заговорил:

–  Реннер, я должен рассказать тебе о легендарном существе. Допустим, назовем его Безумный Эдди. Он - это... иногда он такой, как я, а иногда он Коричневый идиот-ученый, тупой ремесленник. И все он делает не так ради каких-то возвышенных причин. Он продолжает это делать, и это всегда приводит к беде, а он это так и не усваивает.