Хвойная нить
Шрифт:
– Не проще было бы подключить наших прикормленных писак?
– Виктору претило само словосочетание: "независимый журналист", не говоря уже о его смысле.
– Раскусят. Примут за очередную проплаченную рекламу. А так будет выглядеть, что вы, скромный сын, хотите без лишней огласки навестить мать после долгой разлуки. А когда акулы пера сделают свое дело, к этой истории добавим света и мы. Мол, да, наш кандидат скромен и семейные ценности ему не чужды. Такой действительно готов позаботиться о городе и его жителях.
Виктор помолчал
– Леночка, освободи в моем графике время с шести до семи вечера. Да, сегодня.
***
– Девушка, мы правильно приехали?
Вера посмотрела в окно. Городская университетская больница мрачной громадой возвышалась в конце голубой еловой аллеи. Пасмурное небо, казалось, сливается со старыми серыми стенами, отчего тягостное впечатление усиливалось стократ. Лишь елочки, украшенные на новогодний манер, удерживали от чувства абсолютной паники и желания тотчас сказать шоферу укатывать отсюда прочь.
– Да, спасибо.
– Вера протянула деньги, взялась за дверцу, но снова замерла.
– У вас проблемы?
– А?
– Она посмотрела на таксиста. Дядька, лет тридцати пяти, смотрел на нее усталыми, но живыми глазами.
– Не знаю. Наверное.
– А близкие есть?
Перед глазами пронеслось лицо Роберта, потом отца.
– Да, конечно.
– Тогда положитесь на них. Семья - это самое главное в жизни.
Вера лишь горько улыбнулась и вышла из машины. Хотела уже закрыть дверцу, когда таксист замахал рукой:
– Девушка, а пакет!
Ойкнув, она снова юркнула в салон и схватила свой мешок. После чего, не оборачиваясь, двинулась по аллее.
Зазвонил телефон. Выудив руку из варежки, Вера достала сотовый. На экране светилось "Роберто".
– Привет! Ты уже на месте?
– Да.
– Он тебя уже ждет. Ты все приготовила, как я сказал?
Конечно, Вера приготовила. Деньги оказалось достать не так трудно, не смотря на то, что такую сумму она никогда бы не нашла и не выпросила. Но Вера прекрасно знала код отцовского сейфа, и выгребла оттуда три тугие пачки. За качество, а главное - тайну, знакомец Роберта брал не просто большие, а огромные деньги.
Когда пропажа вскроется, - а она вскроется, - ей будет несдобровать. Но это будет потом. Роберт, к сожалению, был не в состоянии добавить хоть что-то, все его деньги ушли на предстоящую во Франции выставку.
– Да, все готово, - Вера сильнее сжала ручку пакета. Коробка конфет, Бутылка коньяка и мягкая игрушка. Бурый глазастый медвежонок, в животе которого таились плотно свернутые купюры.
– Умница. Запомни, все должно выглядеть, как обычная благодарность. Слово: "деньги" не должно звучать ни в коем случае.
– Я поняла. А ты, - она остановилась, смахивая ладонью назревшую слезу.
– Ты же меня потом... После этого... Встретишь?
– Я бы с радостью.
– Пока, - ответила Вера коротким гудкам, и, шмыгая носом, двинулась дальше. Ей сейчас очень хотелось, чтобы эта аллея не закончилась никогда.
***
Миша открыл шкаф и засунул руку под стопку полотенец. Пошарив, он почти сразу выудил оттуда связку из двух ключей. Серенький - от комнаты, ну и большой золотистый - от входной двери. Миша уже давно прознал про этот тайник, но старательно не подавал виду.
Выйдя в коридор, он посмотрелся в высокое зеркало. Теплая курточка, ботинки, которые он уже лихо зашнуровывал сам. И, конечно, его любимая синяя шапка с веселым красным помпоном. Купленная мамой на недавней рождественской ярмарке.
Уже выскочив за дверь, - как можно тише, чтобы не услышала прикорнувшая на кухне соседка, - он на минуту испугался. А вдруг мама придет раньше и увидит, что его нет. Она же будет волноваться. Как на той же ярмарке, когда он всего на чуть-чуть выпустил мамину руку, и она не могла его найти.
Но нет, Миша должен увидеть большую елку. Потому что там наверняка происходит настоящее волшебство. И когда он расскажет про нее маме, а главное - папе, они смогут наконец встретить праздник все вместе. Папа не уйдет на свою работу, а мама будет радоваться и смеяться.
Миша еще никогда не заходил так далеко. Когда родной двор остался позади, он словно очутился в другом мире. Нет, конечно, он бывал в городе и раньше. Но тогда его крепким ориентиром в толпе была мама. Теперь же, оказавшись в людском потоке в одиночку, Миша чувствовал себя попавшим в ручеек маленьким муравьишкой.
Через какое-то время поток прибил его к витрине, к которой "прилипла" девочка лет трех. За стеклом рядами стояли куклы, коляски и прочие девчачьи радости. Но увидев Мишу, она с легкостью оторвалась от созерцания игрушек и замахала рукой:
– Пливет! Ты тозе за подалками?
– Привет, - Миша смущенно улыбнулся.
– Не, я елку ищу. Большую.
– И добавил, старательно выговаривая каждый слог:
– На цен-т-ра-ль-ной площади.
Тут к девочке подошла пожилая женщина:
– Ну что, Машенька, выбрала?
– Вот ту!
– Девочка энергично затыкала пальцем в одну из кукол. Потом встрепенулась.
– Бабуль, а где центальная пощадь? Мальтик вот исет.
– Вон там, - женщина машинально мотнула головой.
– Какой мальчик?
Наконец она заметила Мишу:
– А ты что же, потерялся? Где твои родители?
Вообще Мишу учили не врать. Но он был достаточно смышлен, чтобы понимать: если сказать правду, то его наверняка отправят домой, да еще маме нажалуются.
– Вон они, - воскликнул Миша, и, когда женщина отвернулась, резво шмыгнул в толпу.