i 77717a20ea2cf885
Шрифт:
...стоит, хочу спросить. Судя по всему, купил-то эту лошадку он. И седло, и упряжь... а у меня - ни копья денег.
– Не забивайте свою хорошенькую головку такими пустяками, - отмахивается сэр.
– Ваша задача сейчас - научиться держаться в седле хотя бы час-полтора непрерывно. Сосредоточьтесь на этом.
– Он подсаживается рядом.
– Я помещу Лютика на своей конюшне и буду приводить для ежедневных занятий.
И снова я зависаю, утонув в этих глазах. И ямочка на подбородке такая милая...
– Пройдёте в дом, сэр Майкл?
–
– Нет, я подожду здесь.
Он непринуждённо вытягивает ноги, умудряясь притом сохранять безупречную осанку, и Янек успевает принести ему квасу, прежде чем Васюта свирепее обычного за нас принимается.
А у меня в уме прокручивается: "Не забивайте свою хорошенькую головку такими пустяками..." Неужели ещё сохранились такие вот... сэры? Да я всю жизнь мечтала, чтобы кто-то взял - и подумал за меня, всё решил, разрулил, сделал, уберёг. Пусть даже он при этом будет занудой.
Головка моя хорошенькая забита не тем, чем нужно, и потому я невнимательна. То и дело мажу. Стою не так. Роняю стрелы. Васюта уже начинает порыкивать; Янек молча сочувствует. Наконец мне удаётся сосредоточиться, и я всаживаю в центр две стрелы чуть ли не одна в одну. Но, оказывается, опять нарушаю стойку.
Васюта жёстко правит мне плечи, и, видать, не сдержавшись, энергично встряхивает. В спине у меня вдруг что-то громко хрустит. Боль впивается в шею, я вскрикиваю. Одновременно подкашиваются ноги, как будто кто-то ударил под коленки.
Почему-то сами собой разжимаются пальцы. Я пытаюсь перехватить лук, но земля чересчур быстро летит навстречу. Меня рывком тянет вверх, мелькает белое лицо Васюты, затем я вижу только небо. И зависаю в нём, забывая дышать.
Небо сменяется рассерженными серо-голубыми глазами. В них пляшут всполохи и мечется синее пламя. В них тонет время и рождаются вселенные.
Опять зависаю...
Тёплая ладонь закрывает мне веки. Я слышу успокаивающий голос, но не понимаю ни слова, только узнаю латынь. Слова обволакивают, не задерживаясь в памяти.
Во лбу меж бровей расцветает медуза, прорастает в голову, вонзает щупальца в позвонки и выпивает боль. Я чувствую, что плыву. Меня несёт сквозь синие волны, ультрамариновый океан, солнечный свет.
Я выплываю. Покой. Тишина. Боли нет. Шевелю пальцами - они снова послушны.
Надо мной озабоченное лицо сэра Майкла, чуть выше - резные балясины крылечка, ещё выше - стропила крыши... Моя голова, по всей вероятности, у него на коленях. Он бережно гладит меня по волосам и тихо выговаривает Васюте. Тот угнулся, ручищи стиснуты в замке на затылке. У Янки, что жмётся неподалёку, вздрагивают губы.
– Дурак, - говорит Васюта глухо, - старый пень, ведь чуть не убил...
– Теперь вам нужно очень сильно постараться, чтобы она вас простила, - сухо сообщает сэр Майкл.
– Женщины не любят, когда им ломают шею. Особенно из ревности.
Я в ужасе закрываю глаза.
Мне только что свернули
... Из ревности? Да мы едва знакомы!
Васюта тихо и яростно что-то шепчет.
Завис...
Тычется, как Чёрт мордой в окно, какая-то светлая мысль, какое-то воспоминание. И, несмотря на пережитый ужас, я вдруг чувствую, что от сердца по телу расходится тёплая радостная волна. У меня есть своя лошадь! Маленькая хорошенькая рыжая лошадка! Моя собственная!
Пусть даже Васюта утверждает, что это конь.
***
Сэр Майкл всё ещё гладит меня по голове, как ребёнка. Наконец, видит, что я пришла в себя, и немедленно пресекает поползновения подняться.
– Терпение, дорогая, не пытайтесь встать сами.
– Голос ласков, взгляд лучист и безмятежен, как будто не он только что метал громы и молнии. Сэр пытливо смотрит мне в глаза, кладёт ладонь на лоб. Я щурюсь и хочу отвернуться, потому что голубые всполох, исходящие от него, учащаются и слепят, да, вдобавок, совсем уж ощутимо щекочут.
– Видите что-то необычное, - говорит сэр Майкл утверждающе. Ну, да, только в толк никак не возьму, что же это такое.
– Не пугайтесь, это лечебная аура.
Часть огоньков, коснувшись меня, рассыпается и гаснет, слегка покалывая, как искры от бенгальского огня.
– Вам лучше?
Осторожно киваю, непроизвольно тянусь к шее. Нет, не больно.
– Почему вы молчите?
– обеспокоенно спрашивает он.
– Что-то не так?
Хочу ответить, но закашливаюсь: ощущение, будто в горле что-то застряло. Сэр подхватывает меня под плечи, под колени... и поднимается со мной на руках.
– Ян, - говорит этак легко и непринуждённо, как будто не даму весьма тяжеловесную держит, а грудного младенца, - проводи нас. Где её комната?
В светлице он осторожно укладывает меня на кровать.
– Позвольте, я просканирую вас. Нужно выяснить, что мешает вам говорить.
Да сколько угодно. Не знаю, сэр, что входит в ваше определение "сканировать", но вряд ли вы держите камень за пазухой. Если это означает лишние минуты нашего общения, я не против.
Его ладони скользят надо мной, не касаясь. Лицо, шея, ключицы... гм, грудь... И снова разбегается щекотинка, только на сей раз изнутри: от шейных позвонков уходит к лопаткам, проходит сквозь лёгкие, снимает в горле спазм.
– Вот теперь всё, - заключает сэр Майкл.
– Я хотел бы уточнить: который у вас день пребывания в нашем Мире?
Видимо, я всё ещё торможу, потому что он переводит вопросительный взгляд на Яна.
– Четвёртый, - быстро отвечает тот.
– Нужно бы дать вам отдохнуть до завтра, - задумчиво говорит сэр, - но время дорого. Мы с вами успеем сделать ещё один выезд. Думаю, часа четыре на восстановление сил вам хватит, леди... Ванесса, - он выдерживает лёгкую паузу перед моим именем, - затем можете вставать. Мы с Лютиком навестим вас вечером, после шести.