И боги услышат
Шрифт:
Хлопок могучих ладоней возвестил о том, что решение окончательно.
– Начнём!
Едва грянули эти слова, как боцман завёл новый мотив: размеренный, торжественный, призывный. Бом. Бом. Бом. И повинуясь ему, толпа требовала:
– Первый! Первый!
Рядом с ним зашуршал парус: выкликаемый разрушил свой курган и предстал перед собранием. Бой утих, превратившись в шёпот.
– Как тебя зовут? – строго спросил Ваймари.
По обычаю чужак мог назваться как угодно. Впрочем, зачем менять имя, если и детское сидит неплохо. Вдруг новое окажется неудобнее? Поэтому Тарис не удивился, когда знакомый голос по
– Рап-пат-та.
Его легко было представить, даже не видя: стоит, выпятив впалую грудь, и наслаждается всеобщим вниманием. Для Рапаты оно было редкостью. Единственное, что он по настоящему умел, так это плавать. Однажды, когда юнги тайком от взрослых ныряли у рифа, он пробыл в воде так долго, что остальные уже решили: впереди серьёзные неприятности. Но в конце концов Рапата показался на поверхности, крайне собою довольный. Целый день он упивался восторгами сверстников, а когда те подыссякли, похвастался молодым стряпухам на камбузе. Новость мигом дошла до капитана, после чего этого внимания хватило всем. Но юнги с Рапатой разговаривать перестали.
– Кому такой сгодиться? – продолжал капитан.
Прошлёпали шаги. Тарис не видел, кто ступил в круг, навстречу Рапате, но не сомневался, что среди них был старший ныряльщик. И чистильщик Амока. Этот понурый мужичок выходил к каждому, но его упорно игнорировали.
– И кто же ты? – спросил капитан.
Пауза затянулась чуть дольше положенного. Но наконец прозвучал ответ:
– Вестник. Я буду приносить новости.
Тарис заёрзал. Нет, Рапата явно зарится на судьбу не по мерке! Похоже, вот он предсказанный неудачник. Впрочем, человек может встать на любой путь из тех, что ему предлагают. Право выбирать священно.
– Докажи! – весело крикнул вестник. – Принеси двенадцать историй – по одной истории из каждой большой и малой деревни. Поведай их на празднике итогов – тогда получишь знак.
– Да будет так! – подтвердил Ваймари.
Послышались удаляющиеся шаги, и первый чужак покинул железный дом. Собрание проводило его радостным топотом. Но барабан уже снова пел, подстрекая толпу. И та повиновалась:
– Второй! Второй!
Тарис окаменел. От мыслей остались одни лишь обрывки: «Дротики… я хорошо кидаю дротики». Но традиции дёрнули его тело вверх, заставляя сбросить парус. Юноша выпрямился и предстал перед собранием, кожей ощущая направленные на него взгляды. Свет резанул по глазам, отсекая ненужные детали. В залитом огнём мире не осталось ничего, кроме нависавшей громады земляной насыпи, увенчанной сияющей молнией якоря.
Тарис попытался стянуть рубашку, но дрожащие руки едва слушались. Он насилу выпутался из надоевшей одёжки и швырнул её в костёр, оставшись в одних бриджах. Огонь облизнулся, пожирая подношение. Его детские ошибки и достижения сгорали вместе с тканью.
– Как твоё имя? – спросил Ваймари.
– Тарис.
Из жаркой слепоты проступило татуированное лицо капитана. Железные бусины в его волосах блестели, отражая языки пламени. Ваймари слегка улыбнулся Тарису и обратился к собранию:
– Кому такой сгодиться?
Толпа пришла в движение. Сердце юноши замерло. Людское море исторгло сначала сборщика, а за ним плетельщика. Тарис не удивился – эти звали к себе любого, у кого ко дню решений насчитывалось больше семи пальцев. За ними вышел и чистильщик, как же без него?
Сейчас Дугал неспешно чесал подбородок.
«Почему он медлит? – отчаянно подумал юноша, с трудом втягивая тягучий воздух общего дома. – Чем я плох? Неужели думает, что я не справлюсь?».
Но вот старик – спасибо, судьба! – всё таки шагнул в круг. И именно в этот благословенный момент Ваймари произнёс:
– И кто же ты?
Тарис не раздумывал.
– Охотник! – выкрикнул он и, скосив взгляд на Дугала, с вызовом добавил: – И я добуду моа.
Старик вздохнул. «Идиот, – читалось в его взгляде. – Не мог выбрать утку?». Однако он всё таки проскрипел:
– Хорошо. Принеси доказательство на день итогов и тогда получишь знак охотника.
– Да будет так! – возвестил Ваймари.
Одобрительный топот обрушился на него словно ушат холодной воды в жаркий полдень. Тарис едва устоял на ногах. Месяц испытаний был впереди, но юношу шатало от облегчения, словно всё уже кончилось. Судьба лежала впереди спокойной озёрной гладью. Ноги принесли его к выходу из железного дома.
Из открытых дверей ласково дохнуло солёной свежестью. Солнце уже выглядывало на западе, но темнота не спешила уступать свои права.
Тарис решил задержаться – ему хотелось спросить совета у Дугала. Чужаку без судьбы, конечно, нечего шататься по деревне и приставать к честным людям, но старик не откажет. Нужно только подождать, пока закончится ритуал. Тарис отступил в тень у дверей и затаился.
В доме Ваймари уже призывал третьего назвать своё имя. И тут юноша услышал голос, от которого на сердце привычно потеплело:
– Нилани.
Тарис осторожно выглянул из своего убежища. Девушка как раз высвободилась из рубашки и бросила её в огонь. Тёплый свет костра подсвечивал мягкие линии бедер и округлую грудь. Летом все взрослые женщины ходят почти без одежды. Но у них есть судьба. А это лишённое татуировок тело казалось совершенно голым. И манящим.
«Её украсит любой знак», – думал Тарис, любуясь.
Они славно заживут вместе в хижине у леса – он уже присмотрел место, где её можно поставить. Конечно, девушка ещё не дала своего согласия. Но она хранила сушёную орхидею и смеялась его шуткам. Разве это не доказательство?
Ваймари наклонился вперёд, прежде чем спросить:
– Кому такая нужна?
Никто в толпе моряков не двинулся с места. Даже чистильщик не шевельнулся. Нилани улыбалась. На её теле не было знаков, но если бы они вдруг проступили, то никто бы не удивился. Много лет назад к девушке прицепилась судьба знахарки, и зеленоглазая упрямица шла к ней с железным упорством. Оставались мелочи. И старуха Ханора с гордым кряхтением поднималась с места, чтобы их исполнить. Однако в зелёных глазах Нилани горел диковатый огонёк.