И даже когда я смеюсь, я должен плакать…
Шрифт:
— И вы это впервые осознали только здесь, в Багдаде?
— Да, только здесь, в Багдаде. Я чрезвычайно сожалею, что не осознавал этого раньше. Я не могу разрабатывать новую бомбу, потому что знаю, какими чудовищными были бы последствия. Я ни в коем случае не стал бы участвовать в создании этой бомбы и в России.
— Что значит участвовать? — спрашивает Треггер, и Миша видит, в каком он отчаяньи и как огорчен. — Вы сделали возможным ее создание вообще только благодаря вашей концепции обогащения плутония! Это верно или нет?
— Это верно, мистер Треггер, к сожалению, — говорит
— Люди, которые создали первую атомную бомбу…
— …испытывали ужасные угрызения совести, — говорит Миша.
— Да? Кто?
— Оппенгеймер, например.
— Это у него было намного позже. Через много лет после того, как первые две бомбы были сброшены на Японию.
— Да, потому что он увидел воочию, что он тогда создал.
— У ваших русских коллег не было никаких угрызений совести.
— О, еще какие, — говорит Миша. — Они кончали жизнь самоубийством, или их убивали, потому что они отказывались от дальнейшей работы.
— А как вы думаете, что с вами сделают в Ираке, если вы откажетесь? — спрашивает Треггер решительно. — Оппенгеймер и его коллеги создавали бомбу, чтобы победить дьявола Гитлера, — продолжает он, и пот стекает у него со лба в глаза. — Американский президент Джордж Буш еще больший дьявол, чем Гитлер.
То же самое Джордж Буш утверждает о Саддаме Хусейне, думает Миша.
— Хуже, чем Гитлер, — говорит он. Для важных господ это шутка, для простых людей, таких, как я, это несчастье.
— Главный Американский дьявол должен быть уничтожен, — говорит Треггер хрипло. — Оппенгеймер и его коллеги своей бомбой избавили мир от Немецкого и Японского дьяволов. У вас есть моральные сомнения в создании бомбы, которая избавит мир от самого большого из всех дьяволов, от Американского?
— Речь идет не только о самом большом дьяволе, мистер Треггер, речь идет о жизнях миллионов людей, — говорит Миша. — Поэтому я не могу участвовать в создании новой бомбы.
— Потому что вам не позволяет ваша совесть? — уныло повторяет Треггер. Ты идиот, мысленно говорит он Мише, кретин! Они будут тебя пытать, а потом убьют, если ты не будешь делать бомбу, и мне бы на это наплевать, но они обвинят меня в этом провале. Ты-то совсем один, а у меня семья, жена и двое детей. Это подло с твоей стороны. Совесть! Ты думаешь только о себе и о своей совести и считаешь себя великим героем. На то, что будет со мной, тебе наплевать. Что за жизнь, нельзя положиться ни на одного человека. Твоя совесть тебе не позволяет, подлец!
— Да, — говорит Миша в ответ на последний вопрос Треггера, — моя совесть мне этого не позволяет.
46
На следующий день за Мишу принимаются специалисты. Его запирают в стоячей камере. Когда после 16 часов стояния он лишается сил, о нем заботится врач и делает ему укол. Он не должен умереть ни в коем случае,
Два часа отдыха, потом его снова тащат в комнату для допросов, и Треггер, бледный и печальный, спрашивает у него, как дела с совестью. Миша говорит, что все так же плохо.
Специалисты переходят к методу лишения сна. Как только Миша, изнуренный допросом, засыпает, его тут же будят. Ночью. Днем. После этого несколько часов можно поспать. Но и теперь он часто просыпается, так возбужден его мозг.
Внезапно он слышит стук.
Он доносится из-за левой стены камеры: долгий, долгий. Долгий, короткий, долгий, долгий. Долгий, короткий, короткий…
Азбука Морзе, узнает Миша. По-английски:
— …мое имя Ахмад Накарни… Генеральный секретарь Демократической партии Курдистана… Мы знаем, кто вы, профессор Волков… Мы знаем, почему вы здесь…
Миша садится и тоже начинает выстукивать.
— Кто такие мы?
— Двенадцать курдских политических деятелей, — стучит генеральный секретарь Демократической партии Курдистана. — Вас пытают, профессор Волков?
— Да.
— Нас тоже.
— Почему?
— Вы знаете, что произошло с нами во время войны в Персидском заливе?
— Да, — стучит Миша, он это знает.
Во время войны в Персидском заливе американский президент Джордж Буш постоянно призывал курдов листовками и по радио выступить против Саддама Хусейна. Американский президент пообещал, что его экспедиционный корпус будет поддерживать курдов всеми возможными средствами. Он обещал также, что диктатор будет свергнут. Курды поверили президенту и боролись против Саддама Хусейна. Потом американский президент внезапно объявил об окончании войны. У Саддама Хусейна сохранилось достаточно сил, и он предпринял наступление против курдов. Пока продолжалось истребление курдского народа, американский президент позировал фотографам во время игры в гольф и сказал тележурналистам, что ему действительно жаль курдов, но он не может вмешиваться во внутренние дела Ирака. Два с половиной миллиона курдов были изгнаны тогда на север страны саддамовскими войсками. Против курдов использовались бомбы, ракеты, напалм и отравляющие газы. Сотни тысяч человек погибли при этом. Более миллиона бежали в высокогорье крайнего севера на границе с Турцией, десятки тысяч погибли там в снегах и ледниках от холода и голода. Турецкие солдаты стреляли в каждого, кто только приближался к их границе…
Все это Миша знает.
— Как вы попали в Багдад? — стучит он.
— В январе этого года, — отвечает генеральный секретарь, — Саддам Хусейн заманил нас сюда обещаниями… и сразу же бросил в тюрьму… Мы попали в ловушку, как и вы… Вы молчите, мы молчим… как долго еще?
В этот момент Мишину камеру отпирают. В дверях стоят двое иракских солдат.
— Пошли! Допрос!
На этот раз доктор Треггер смотрит умоляюще, в левом уголке его рта непрерывно подергивается нерв, — горестная картина.