i e8c15ecf50a4a624

Unknown

Кадеты пытались сколотить в Думе «левый центр», ис­пользуя для этого так называемое «левение» буржуазии. Это «левение» выражалось в том, что октябристская пе­чать время от времени жаловалась на отсутствие «реформ» и грозила переходом в «оппозицию». Целый ряд предста­вительных организаций крупного капитала также выра­жал недовольство «помещичьей» политикой Думы и пра­вительства. Крупнейшие московские и петербургские тузы устраивали закрытые совещания с кадетскими профессора­ми и писателями вроде Струве, А. А. Мануйлова, А. А. Ки- зеветтера и др., где критиковали экономическую политику царизма и обсуждали возможность создания «деловой» буржуазной партии и т. п. Объясняя это явление, В. И. Ле­нин писал: «„Левение⁴⁴ буржуазии вызывается именно тем объективным

фактом, что, несмотря на столыпинское под­новление царизма, обеспечения буржуазной эволюции не получается» [467].

В одной из своих передовых в мае 1909 г. «Речь» убеж­дала октябристов, что в Думе можно сколотить «левый центр» в 227—237 человек. В другой статье, озаглавленной «Предстоящий октябристский съезд», Кизеветтер 'заявил октябристам, что кадеты откажутся от собственной линии и будут полностью поддерживать «центр», если последний решит занять более самостоятельную позицию но отноше­нию к Столыпину и правым, не останавливаясь перед опас­ностью конфликта с наиболее одиозными элементами внут­ри собственной фракции. С такими же предложениями обратилось к октябристам и прогреосиотское «Слово». Вре- зультате на короткий момент наметилось некоторое сбли­

жение обоих флангов либерализма, но оно было быстро разрушено окриком и угрозами со стороны правых октяб­ристов. Гучков сразу же забил отбой, а предполагаемый съезд был вообще отложен на неопределенное время.

Следующая попытка кадетов носила уже более скром­ный характер. Они внесли в Совет старейшин Думы свой список спешных законопроектов, который содержал основ­ные пожелания либералов. Гучков согласился на включе­ние некоторых из них в думский план работ (рабочие за­конопроекты, о найме и увольнении торгово-промышлен­ных служащих, законопроекты о местном самоуправлении, введении земства в неземских губерниях, свободе совести, неприкосновенности личности и др.), и в итоге был выра­ботан согласованный список, включавший 42 законопро­екта. Та же причина — нажим правых вне и внутри фрак­ции — заставила Гучкова отказаться от своего обещания. Из 42 законопроектов 17 были выкинуты Советом старей­шин как угрожающие острыми прениями, а большинство остальных просто не попали в думскую повестку.

В результате само «Слово» летом 1909 г. прекратило существование, так как, по собственному признанию газе­ты, главная цель, которую она ставила перед собой,— объ­единение всех «либералов», создание единой партии бур­жуазии в настоящее время не имеет никаких шансов на успех.

Заигрывания кадетов с октябристами привели к уси­лению конкурентной борьбы между ними. Наибольшей остроты она достигла в связи с дополнительными выбора­ми в Думу по первой московской курии. Победу одержали кадеты. Московская буржуазия, недовольная политикой Гучкова, забаллотировала октябристского кандидата, вид­ного деятеля Московского биржевого комитета Н. В. Щен- кова, и вместо него выбрала кадета Н. Н. Щепкина.

Не найдя поддержки дома, кадеты отправились искать ее за границей. Летом 1909 г. «парламентская» делегация в составе 15 человек (из них пять членов Государственно­го совета) выехала в Англию, чтобы продемонстрировать там, по замыслу Милюкова и близкого к кадетам ливер­пульского профессора Пэрса, русский «конституционный» строй. От кадетов поехал Милюков в сопровождении наи­более правых кадетов В. А. Маклакова и М. В. Челнокова. Визит предшествовал намеченной поездке царя в Лондон, и главной его целью было обеспечить Николаю II в глазах

английского общественного мнения реноме «конституцион­ного монарха». Английское правительство и буржуазия принимали делегацию весьма торжественно; рабочие и прогрессивная печать встретили ее митингами протеста и разоблачениями русского «парламентаризма». Кадетские «парламентарии» в связи с этим поспешили демонстратив­но выразить самые верноподданнические чувства «своему монарху».

На обеде у лорд-мэра Лондона Милюков выступил с речью, в которой заявил: «Пока в России существует за­конодательная палата, контролирующая бюджет, русская оппозиция останется оппозицией его величества, а не его величеству» [468]. Это заявление об «оппозиции»

с родитель­ным падежом вызвало глубокое возмущение всех демокра­тических слоев и полное одобрение реакции. Столыпин­ская «Россия» оценила речь Милюкова как «такую услугу родине, за которую ему простится не мало прежних пре­грешений». В связи с этим В. И. Ленин писал: «Дослужи­лись, гг. кадеты: „Вехи⁴⁴ вообще и Струве, в частности, одобрен Антонием Волынским, „владыкой⁴⁴ черносотенных изуверов; вождь партии Милюков одобрен полицейски-про- дажной газеткой. Дослужились!» [469].

Цель выступления Милюкова раскрывается в двух пе­редовых «Речи». Обращаясь к верхам, газета писала: «Престиж официальной России восстановлен, но народные представители взяли на себя ответственность, уверяя ино­странцев, что пропасть между официальной и неофициаль­ной Россией уже засыпана. Поймут ли это?...» [470]. Ва вто­рой передовой говорилось: «Если визиты думской депута­ции выяснили, как высоко ценится в международных — дипломатических и финансовых — отношениях представи­тельный строй в России, то вряд ли оценку эту можно бу­дет объективно реализовать, если прежние несоответствия сохранятся во всей своей силе» [471].

За свое политическое холопство, за выдачу авансом пе­ред заграничным общественным мнением царю, получив­шему в народе кличку «Кровавого», аттестата «конститу­ционного монарха», кадеты требовали «понимания» — осу­ществления обещанных «реформ». Лондонская поездка об­

суждалась на кадетской конференции в ноябре 1909 г. Роб­кие возражения отдельных делегатов с мест были заглу­шены хором восторгов по поводу «блестящей победы», одержанной в Лондоне. Правый кадет Гредескул закончил свою речь призывом к сотрудничеству с октябристами и «более правыми элементами». Другой член ЦК, Колюба- кин, решительно заявил: «радикальные вывески нам не нужны» [472]. Конференция полностью одобрила речь Милю­кова.

На этой же конференции Милюков выступил с такти­ческим докладом, опубликованным затем под названием «Политические партии в стране и в Думе». В. И. Ленин посвятил этому докладу статью «Последнее слово русского либерализма», в которой расценил его как документ ис­ключительной важности, излагающий «официальную плат­форму к.-д. партии»[473]. Квинтэссенция доклада заключа­лась в идее «параллельной деятельности». «Не исключена возможность,— указывал Милюков,— параллельной дея­тельности демократического конституционализма с непос­редственными выражениями желаний народных масс» [474], иначе говоря, с революционным движением. Оценивая эту тактику, В. И. Ленин писал: «Упорядоченный буржуазный конституционализм, с монархией во главе, превосходная вещь, но ее не выходит, ее не выйдет без нового движения масс,— вот итог кадетского „совещания**. Нам ненавистно движение масс, ненавистна „демагогия** „земли и воли**, ненавистны „политические судороги**, но мы реальные по­литики, мы должны считаться с фактами, мы должны на­правлять свою политику так, чтобы идти параллельно с дви­жением масс, раз оно неизбежно. „Не исключена возмож- ность“ успешной борьбы за руководство крестьянскими и городскими (кроме рабочих) массами: попытаемся слова­ми о нашем „радикализме** обеспечить себе местечко в на­родном движении, как словами об оппозиции его величест­ва мы обеспечили себе местечко в Лондоне» [475].

АГРАРНЫЙ ВОПРОС

От крестьянского «цезаризма» к аграрному бонапартизму.

Думский бонапартизм Столыпина был производной от его аграрной политики. Третьеиюньская Дума представляла собой политическую надстройку над знаменитым указом 9 ноября 1906 г., в задачу которой входило увенчать ра­дикальную экономическую реформу серией политических реформ. Эти реформы были поставлены царизмом в пря­мую зависимость от новой аграрной политики, выражен­ной в другой столыпинской формуле: «Сначала гражда­нин, потом гражданственность» — сперва создание мас­совой социальной опоры самодержавия в лице кулачест­ва, а затем уже «гражданские», сиречь либеральные, реформы.