И грянул град

Рава Лориана

Краем глаза, однако, юноша продолжал наблюдать за происходящим. Воду, о которой так просили, их тюремщики всё же принесли. Огромный чан. Некоторые, очевидно из сильно страдавших от жажды, жадно набросились на неё. Юноше тоже хотелось пить, правда, умеренно, но он решил пока воздержаться, предвидя те проблемы, которые это может вызвать.

Те же, кто был менее осмотрителен, вскоре стали подходить к сидевшим возле дверей воинам из охраны со смущённым видом и потихоньку просить о чём-то. Это встречало грубый хохот. Один несчастный юноша уговаривал со слезами стражников довольно долго, потом отошёл, но не дошёл даже до места, как под ним вдруг образовалась лужа. Несчастный закрыл от стыда лицо руками, желая,

очевидно, провалиться сквозь землю. Впрочем, смеялись над ним только стражники, а заложники при этом угрюмо молчали, думая, что их позор ещё впереди.

Золотой Подсолнух с ненавистью думал о стражниках. Это было даже противнее, чем угрозы Розенхилла Радуге. Там враг угрожал врагу, а тут человек был уничтожен, пусть не физически, но морально, совсем ни за что. Какими бы достоинствами не обладал юноша до этого, этот злосчастный конфуз перечёркивал разом его личность. Золотой Подсолнух вспомнил, что чувствовал он сам после того, как монахи совершили над ним своё мерзкое дело. "Сволочи!" -- повторял он про себя.
– - "Сволочи, сволочи!"

Потом после долгих переговоров стражники всё-таки согласились выводить пленников по очереди, которая тут же растянулась на час и более, так что с целью ускорения процесса заложников стали водить до уборной по двое. Золотое Перо и Золотой Подсолнух заняли очередь вместе.

– - Вот что, -- сказал на ухо другу Золотое Перо, -- нам надо попытаться удрать из окна уборной, второго такого шанса не будет.

Бывший монах поначалу засомневался. Дело было даже не в том, что это было технически трудно -- окно было невысоко над землёй, можно было удрать при желании -- но если двое заложников сбегут, то что разъярённая охрана сделает с остальными? Самое меньшее -- опять запретит им справлять нужду. Но Золотое Перо ответил, что и без этого заложников не ждёт ничего хорошего, просто у их тюремщиков пока руки до них не дошли. Кроме того, юноша думал не только о себе -- он надеялся, что можно будет привести на помощь воинов и освободить томящихся пленников. Золотой Подсолнух подумал, что если бы это было так просто, наверняка кто-нибудь бы уже сделал это. На это Золотое Перо ответил, что могло просто не найтись решительного человека. Чтобы понять, кто из них прав, нужно было узнать обстановку, а для этого решиться на побег. "Я не хочу разделить судьбу Атауальпы", -- шептал Золотое Перо.
– - "А если бы юный Манко также боялся бы убежать?". Да, такие аргументы для ушей любого тавантисуйца звучали весомо, а Золотой Подсолнух уже больше года как стал тавантисуйцем.

Убежать оказалось сравнительно просто -- снаружи здание никто не охранял, и потому им относительно легко удалось от него отбежать. Теперь куда дальше? Золотое Перо предложил поначалу забежать к нему домой -- так у отца в определённом месте хранилась золотая пластина, которая давала возможность поднять войска её держателю. А потом уже идти к войскам.

В доме у Славного Похода юного амаута приняли неплохо. Мать Золотого Пера, Шерстяная Накидка, покормила юношей лепёшками. Золотое Перо поначалу отказывался, говоря, что надо спешить. Однако бывший монах счел благоразумным согласиться поесть. Не столько потому, что чувствовал голод (кто знает, когда ещё есть придётся), сколько потому что хотел получше узнать обстановку. А было видно, что жене Славного Похода есть что сказать.

Они сидели на втором этаже, Шерстяная Накидка накрыла им на стол, и всё было бы так мирно, если бы через улицу, после ряда одноэтажных домов, не возвышалось то, что ещё утром было домом Инти, теперь же представляло собой горелый остов. И было странно слушать, как женщина перед ними, такая уютная и домашняя, рассказывала о штурме и жертвах, которыми это всё сопровождалось. Бывший монах поневоле задумался:

чтобы окружить дом Инти и взять его, нужны люди. Чтобы захватить заложников в университете, нужны люди, и уж тем более чтобы взять дворец, нужны люди. А откуда у англичан столько людей? Самих их немного. Ну, правда, есть ещё и каньяри, якобы приехавшие поступать и провалившие экзамены, но их тоже не очень много. Ну человек двадцать. Самое большее пятьдесят. Да и оружие... откуда они его взяли?

Тут одно из двух: или англичане тайно от людей Горного Ветра сумели подготовить кучу вооружённых отрядов, или на их стороне часть воинов из воинских частей. Второе казалось более вероятным -- первое было бы едва ли возможно проглядеть. Но как и почему столько воинов приняло сторону врагов инков? Конечно, англичане могли подкупить за счёт обещаний -- но даже в мире белых людей мало кто что делал исключительно за деньги. Помимо выгоды, должна была быть и ненависть к инкам, месть им за что-то... Может, и среди них были каньяри или представители других народов, считавших себя "обиженными" при инкской власти? Во всяком случае, тут надо было соблюдать осторожность, чтобы самим не попасться.

– - Послушай, Накидка, а ты сама как думаешь -- были ли у воинов причины быть недовольными твоим супругом? Ты же была в курсе его дел.

– - Не думаю. Вроде он старался заботиться о них как велит долг. Вон недавно позаботился о том, чтобы стиральные машины поставить в каждую часть. Не было ничего такого, за что бы лично его могли ненавидеть.

– - Ну как же не было, -- сказал Золотое Перо, -- а как быть с тем фактом, что мой отец незнатен? Что он сам вышел наверх на войне с каньяри? Ведь не так уж мало командиров, которые бы тоже хотели выдвинуться, но без новой войны это едва ли реально. Думаю, они как раз могли поддержать мятежников.

– - Командиры -- может быть. Ну а простые воины? У них-то какие мотивы?
– - спросил Золотой Подсолнух.

– - Подойдём к воинским частям, узнаем. Всё-таки не понимаю, куда смотрел Горный Ветер и его люди? Проглядеть такое...

– - Горный Ветер понимал, что присутствие англичан в стране само по себе очень опасно. Но у него руки были связаны, -- сказал бывший монах, -- ведь англичане, если кто-то пытался сунуть нос в их дела, тут же строили из себя оскорблённых, и любую проверку считали стеснением, скандалили, и им шли на уступки. Вот им и уступали. И доуступались.

Шерстяная Накидка добавила:

– - Я надеюсь, что наш дом не тронут, конечно, им нужен Славный Поход, но его в столице, по счастью, нет. И они это знают. А тут я да дети малые.

Шерстяная Накидка дала юношам туники простолюдинов, чтобы те могли бегать по городу, не привлекая лишнего внимания. Студенческие туники как-то в один миг стали опасны.

Ближайшая к их дому воинская часть была без людей и без оружия. Были следы мелкого грабежа, но на сильный погром не было похоже. Каких-то следов сопротивления тоже было не видно. Золотой Подсолнух с горечью подумал, что его наихудшие опасения оправдались -- воины перешли на сторону мятежников. Золотое Перо предложил также заглянуть в дом к Острому Камню, военачальнику, отвечавшему за часть. Сын Славного Похода знал его лично. Бывший монах, хоть и не без опасений, но согласился.

Острый Камень лежал, развалившись на диване. Он был в гражданской тунике и к тому же изрядно пьян. Впрочем, не настолько пьян, чтобы не узнать сына своего бывшего командира. Увидев того, он тут же начал кричать:

– - Ну что стоишь, чего зыришь! Твой отец мне больше не начальник! Но передай своему папаше добрый совет -- чтобы уматывал отсюда подобру-поздорову, и семью забирал! Ты знаешь, что все мои воины в ряды мятежников встали и дома инков громить пошли?! Я не мог их удержать. Меня обещали пощадить, правда...