И грянул град

Рава Лориана

– - Но это нелепость!

– - Ну, если очень хочется верить в нелепость, то верят. А учителей ненавидели за то, что те учат, что инки хорошие. А некоторые вообще считали, что школа мешает подготовить будущего скотовода и воина. В школе учат, что все люди это люди, а многие каньяри считают себя выше остальных людей.

– - А лучники могли быть из каньяри?

– - Не знаю. Может, и не каньяри. Но скорее всего ?из скотоводов. Среди тех до сих пор много наших врагов. Не хотят они жить при плановом хозяйстве, считают это унижением. Я, как сын Славного Похода, порой слышал многие обрывки разговоров... Когда стали разворачивать проект "Крылья", было предложение набирать мальчиков для него из таких вот скотоводческих племён. Чтобы повысить их лояльность... Видимо, это была ошибка.

– - Я не понимаю,

при чём тут крылья и лучники...

– - Ну, юноши на крыльях должны были экстренные сообщения доносить. Но вот садиться в том месте, где нет катапульты им крайне нежелательно. Как потом планер до катапульты тащить? Так что было решено -- они учатся параллельно стрелять из луков, и стреляют письмами в специальную подушечку возле окна у должностных лиц. Ну а потом, когда вырастают и тяжелеют, навыки лучника у них остаются, и решено из них соответствующие войска комплектовать.

– - Понятно, -- сказал бывший монах.
– - Послушай, я в военном деле совсем не смыслю. Вот зачем нужны луки, когда ружья есть?

– - Затем, что из ружей не попадёшь как следует. А в ситуации, когда штурмуют, важно не попасть по своим.

– - А стрелять горящей паклей их что, тоже учили?

– - Не знаю. Если они из Чимора, то могли учить с целью расстрела вражеских кораблей, а если это каньяри... Таких и учить не надо, раньше умели. Ещё при конкистадорах.

– - Не понимаю, о чём ты.

– - Ну да, ты ведь нашу историю не очень подробно знаешь. Ты знаешь, что первое восстание под предводительством Манко едва не закончилось победой, но именно каньяри всё испортили? Был момент, когда Манко запер остатки испанцев в центре Куско, но запер не одних, а с союзниками, среди которых были и каньяри. Он уже думал, что победа у него в руках, рано или поздно те сдадутся, запасы у них небезграничные. А штурмовать он не решился, боясь лишнего кровопролития. Он хотел сохранить город более-менее целым, понимал, что это труды людей. И зачем лить кровь, если можно просто взять осадой и измором? Он даже часть своего ополчения отпустил по домам для полевых работ, для осады много народу не надо. Да только... просчитался он. И потом горько корил себя за ошибку. Дело в том, что враги не рассчитывали на пощаду и решили прорываться. А для этого они вот так огненными стрелами подожгли город... Ну и прорвались. А дальше ты знаешь...

– - Да, я читал про это. Просто не сообразил от усталости сразу. В Европе, кстати, про это совсем другое пишут. Что мол, это сам Манко столицу горящими стрелами сжёг. Мол, так как он тупой деспот, то человеческие жизни совсем ни во что не ставил, и потому ему обстрелять и сжечь свою столицу ничего не стоило. Однако взять крепость конкистадоров ему святой Сантьяго помешал. Ну а про их союзников и вовсе обычно не упоминали. Была, мол, только огромная-преогромная армия Манко и горстка конкистадоров.

– - Да уж представляю, что там несут про нас. Хотя для каньяри, небось, обидно должно быть, что их заслуги перед белыми господами даже в историю не попадают. Ведь их за людей всё равно не посчитали. А они так старались!
– - в эту реплику юноша вложил весь свой сарказм, но потом добавил -- Впрочем, мой папаша тоже с каньяри не особенно церемонился. Как-то рассказывал случай, как он одного каньяри пытал...

– - Да ты что! Ведь по закону...

– - На войне иногда на законы глаза закрывают. Впрочем, отец только бил того каньяри, требуя признаний, больше ничего. А оправдывал это так: "Я не чистоплюй и не боюсь запачкать ручек, как иные слюнтяи. Мне куда важнее жизни моих ребят, половина из которых может завтра погибнуть, если я не развяжу этому мерзавцу язык". Он считал того виновным в вырезании соседней деревни, потому не считал, что с негодяем надо щепетильничать. Но я, выслушав эту историю, твёрдо решил, что военной карьеры делать не буду.

Золотой Подсолнух поёжился. Ожидание начинало томить, тем более какое-то шестое чувство подсказывало ему, что ждут они напрасно.

– - Как ты думаешь, пока мы тут сидим, они твой дом не разорят?
– - спросил он.

– - Без моего отца в этом нет смысла, а они знают, что он не в столице. Хотя...
– - и тут Золотое Перо хлопнул себя по лбу, -- какой же я идиот!

– - Идиот?! Почему?

– - Я вспомнил один разговор, который

был пару дней назад. Я был у матери, и как раз в этот момент к ней зашёл Киноа. Ты не думай, между ними нет ничего такого... он скорее у нас от жён прячется порой. Устаёт от них. У моего отца дополнительная жена отдельно живёт. А у Киноа все пять вместе. Впрочем, тогда Киноа по делу зашёл. Спрашивал, когда мой отец вернётся, хотел узнать по поводу нововведения -- машин для стирки. Стоит ли их и гражданским использовать, стоит ли ещё мастерские для их изготовления строить... Мать поделилась своими впечатлениями от этой штуки, сказала, что стирает хорошо, только сил много требует. Теперь, когда она уже забеременеть не может, это ничего, а вот если бы могла -- стирала бы руками. Ну и полезла в документы, стала рыться в статистике отзывов... А в этот момент пришёл англичанин... Дэниэл, кажется. Я спрятался за занавеску, решил послушать, о чём он без меня с Киноа говорить будет. Мать ушла, кажется, еду готовить, может, к братику... Подслушивать, конечно, нехорошо, но... но я понимал, что англичанин -- враг. А вот Киноа, кажется, этого не понимал. И терпеливо объяснял, что мол, мы отвечаем за безопасность наших работников, потому не можем сделать так, чтобы в зеркальных мастерских работали без проветриваний и перерывов, не можем сэкономить на масках при работе со ртутью или на безопасности в шахтах. Не можем увеличивать рабочий день так, чтобы работники уставали и калечились... Киноа распинался, как мог, а англичанин слушал вполуха и соглашался, так как ему было лень спорить. А потом Киноа с матерью ушли, так как она не хотела вопрос про стиралки обсуждать при англичанине, там же Запретные Города упоминались. А англичанин сказал, окинув всё самодовольным взглядом -- "Дураки эти ушаны. Скоро всё это будет моё!" Теперь, если любое возможное сопротивление подавлено, что им мешает залезть в дом моего отца и захватить все карты расположения воинских частей?! А ведь это такие карты, которые только у моего отца есть, только на них запретные города обозначены... И он же видел, куда мать за документами заглянула... ну примерно видел. Значит... Слушай, всё равно мы этого лекаря не дождёмся. Бесполезно всё. Бежим лучше ко мне домой! Только бы не опоздать.

Увы, когда они подбегали к дому, стало очевидно, что подтвердились самые худшие опасения. Погром был в самом разгаре -- какие-то люди тащили из дома всё ценное, а один из них схватил маленькую сестрёнку Золотого Пера, которая отчаянно кричала и сопротивлялась. Бывший монах похолодел. "Неужели он будет её... прямо на улице?!". Небольшая толпа, видимо, в основном жители соседних домов и случайные прохожие, смотрела на это не сказать чтобы с одобрением (были слышны выкрики типа: "Девчонку-то оставь в покое, совести у тебя нет!"), но вмешаться не смели. Погромщики были вооружены не камнями и палками, а серьёзным оружием, и противостоять им могли только вооружённые воины. Золотое Перо зашептал: "Сейчас я попробую отбить у этого сестру, надеюсь, она сумеет убежать. А ты пролезь по стене за домом на второй этаж, спасай документы, если они ещё там".

Бывший монах без труда залез по каменной запасной лестнице и через балкон проник на второй этаж. Там уже царил полный разгром, и ценные вещи были уже вынесены, и как-то странно было видеть голые стены там, где ещё утром висело наградное оружие. В камине пылал огонь, и в нём горели какие-то бумаги. Не сразу посреди всего этого разгрома он заметил Шерстяную Накидку. Она лежала в луже крови и не стонала даже. Когда их взгляды встретились, она сказала тихо и безнадёжно:

– - Ты опоздал, Золотой Подсолнух. Я успела всё сжечь, но они в ответ отомстили мне. Со мной покончено. Иди спасай тех, кого ещё можно спасти.

– - Но неужели ничего нельзя сделать...

– - Эту кровь не остановить, я умру. Не думай обо мне, думай о тех, кого ещё можно спасти. Я слышу крики внизу, я знаю, что мой сын защищает малышей. Иди, помоги ему! Умоляю! Мне ты ничем не поможешь.

– - Клянусь, что я вернусь -- пробормотал бывший монах и побежал вниз.

Но внизу его ждала ещё более ужасная картина. Погромщики с награбленным барахлом уже куда-то испарились. Наверное, побежали грабить в другое место. На мостовой лежал Золотое Перо и тихо постанывал. Крови, впрочем, не было видно. Золотой Подсолнух наклонился к другу: