И камни плачут по ночам
Шрифт:
– Ты же не любишь публичные казни, – напоминание учителя было несколько болезненным. Да, мне хватало смертей в походе, чтобы самолично отбирать жизнь, но иногда без этого было не обойтись.
– Нет вариантов. За полгода сотворить такое… впрочем, может, мы обойдемся и одним. На фоне его игр все остальное смотрится весьма безобидно… – я все оттягивал разговор о главном, надеясь, что слова сами сложатся, но они все не шли.
– Не о том ты хотел поговорить, Измир. Дело с сенаторами кажется тебе ясным, и ты знаешь, как поступить, куда лучше меня.
Усмехнувшись, прислушавшись к тому, что происходит во дворце, я чуть шевельнул пальцами, накрывая комнат пологом непроницаемости.
– Сколько лет ты в браке, Левей?
– Да без малого пятьдесят пять лет, Измир, – белесые, выцветшие от солнца и возраста глаза старика блеснули.
Глава 9
Шепотки по всем углам. Во дворце что-то происходило совсем не то, но я никак не мог понять, что именно. Голова казалась кувшином, в который натолкали змей. Неясное бормотание, разговоры. Удивление, зловещее ожидание, торжество. Казалось, стены за один короткий жаркий день впитали в себя какую-то отраву, принесенную извне.
Чувствуя, что что-то упускаю, глядя на заходящее солнце, отодвинул бумаги. Так не пойдет. Если что-то происходило, стоило разобраться до того, как это станет необратимым. Что-то готовилось, что-то неприятное и значительное, но одного предчувствия было недостаточно, чтобы действовать. Следовало найти начало.
Подхватив тренировочные клинки, утяжеленные и не самые удобные, я направился в тренировочный зал в подвале. Можно было бы вызвать Архана для более продуктивной работы, но сейчас генерал мог только помешать.
– Владетельный? Вам что-то нужно? – Манен, от которой шел неприятный тонкий и щекочущий запах намерения, остановилась у лифта, глядя на меня. Она не зачинщик, но она одобряет происходящее. Можно было бы и спросить, но женщина не скажет всей правды…
– Пришли мне Салика, – приказал, когда каменная плита начала опускаться вместе со мной.
Совсем распоясались. Впрочем, как и всегда, стоило мне оставить город.
Разминая плечи и шею, я пытался избавиться от гула в голове. Чтобы что-то услышать, нужно было для начала избавиться от шума.
Первые движения дались словно бы через силу. Все же дорога обратно через пустыню давала о себе знать – в пути не было времени и места для тренировок. Но уже через десяток связок, медленных и выполненных с особой тщательностью, следя за постановкой ног и тем, как двигаются руки, я почувствовал себя лучше. Пусть скорость движений оставляла желать лучшего, но это можно было нагнать за пару недель. Как только окончательно затянутся порезы на груди и боку. Пусть сверху уже все зажило, но я еще ощущал ноющую боль в мышцах, рассеченных острыми когтями тварей из Четвертого мира.
Но тело все же слушалось, оживая. Двигаясь все точнее, быстрее. Клинки пели, а голова становилась свободой от гула и гама, что наполнял дворец намерением.
Замерев в середине движения, чувствуя, как довольно ноют мышцы от напряжения. Усталость дороги, наконец, покидала тело, возвращая ему прежнюю силу, свободу движений.
Сосредоточившись, чувствуя, как звенит пространство вокруг, наполненное магией, я отпустил силу вверх. Словно волна, она стремительно растеклась по подвальным помещениям, показывая кладовые, комнаты слуг, затем метнувшись вверх. Продвигаясь по стенам, тонким слоем окутывая каждого из обитателей, волна вибрировала, кругами расходясь от меня и возвращаясь обратно с информацией.
В самом углу зала стоял Салик, стараясь не двигаться и едва заметно дышать. За стенами женщины стирали белье, прогоняя потом воду через песчаные фильтры и кристаллы, наполненные магией, чтобы ни одна капля не пропала напрасно. Выше Манен отчитывала кого-то из нерадивых помощниц, шипя не хуже пустынных змей. Дворец жил своей жизнью, но среди обычной суеты, наполненной сероватым цветом раздражения или синеватой тревогой – то тут, то там проскакивал зеленоватый, едва заметный, как тонкая струйка тумана, цвет заговора.
С трудом поймав вниманием эту тонкую, плохо различимую струйку, я направил все силы на то, чтобы найти центр этой паутины, которой вчера еще точно не ощущалось. Но зыбкая лента рассыпалась в призрачных ладонях, утекая сквозь пальцы, как бы аккуратно я ни старался ее ухватить. Пришлось вновь выдохнуть, раскинув внимание на все здание. Теперь, когда я знал, что именно ищу, рассмотреть следы в углах и на стенах было проще. Только ничего хорошего из этого не выходило.
Нити наиболее плотно, оплетали комнаты владетельной, стремясь туда из каждого уголка верхних этажей. Из комнат Вати, из зала, где совсем недавно я общался с сенаторами. Из комнат Манен. И все это мутное безобразие, что теперь еще и отдавалось запахом гнили в носу, пыталось пробиться через защиту, что окутывала Дженай мягким светящимся коконом.
Чувствуя, как внутри разрастается гнев, стряхнул внимание, вернувшись в собственное тело. До тех пор, пока намерения размыты, Владетельной ничего не угрожает, но судя по запаху и цвету, это не надолго. Плохо, что не удалось разгадать причин таких изменений, но это не означает, что я оставлю все как есть.
**
Тряхнув головой, поведя плечами, избавляясь от остатков напряжения, посмотрел в тот угол, где ожидал Салик, окутанный слабым красноватым ореолом боли.