И мир погас
Шрифт:
В графстве Вильямс, под солнечными лучами, среди пения птиц и накатов волн, когда мой муж обнимал дочь, целовал ее пальцы и молился за ее здоровье, первая улыбка была самым невероятным моментом за всю жизнь. Затем первый смех. На мягких покрывалах во дворце, средь заснеженных просторов, первые шаги встали в один ряд с прошлыми радостями, как и все последующие успехи. Даже в самую суровую зиму эта радость в ее глазах от собственных побед согревала меня, давала смысл всему пути до этого момента.
И все же, глупость и наивность с возрастом проходят, но даже принеся на свет третьего ребенка, я с ужасом понимала, что ничто не вечно. В фантазиях я была матерью беззащитных и зависящих от меня крох, так что странно было наблюдать
Прогуливаясь по длинной портретной комнате, смотря на все эти знакомые и не очень лица, я сжимала медальон на шее. Помню день, когда мы с императором выписали иностранного художника и первым делом приняли его во дворце. Наш заказ на портреты для локета нисколько не смутил мужчину средних лет. За закрытыми дверями, он писал крохотные портрет меня и моего мужа, смотрящих на него из-за плеча. На картине я чуть оголила плечи, демонстрируя косточки позвоночника, едва прикрытые волосами, а мой муж так же хвастался крепкой спиной под чуть спавшей рубахой. Интимные портреты в медальонах из белого золота были нашим маленьким секретом и главной драгоценностью.
Сотни картин навевали тоску и сожаление. С воспоминаниями эмоции, испытываемые их обладателем, приходили тоже. В моих мыслях было так много детей и любви к ним: у 9-ой императрицы Адделы было 3 сыновей и 2 дочерей, 12-ая, Кларис, родила 6 детей… Но я была лишь 22-ой в череде женщин, не все воспоминания дошли до меня, даже самые важные были утеряны, а восстановлены лишь по записям. Как бы отнеслись мои предшественницы, узнав, что я не помню большую часть имен их чад? Чувствовали бы разочарование, узнай, что я не вспомню всех любовников, кличек любимых лошадей и собак, их дни рождения, их слезы на похоронах близких? Зачем я несу этот груз чужих чувств, если не могу помнить столь важного?
Ракель пригласила меня выпить кофе в оранжерею на крыше дворца. Большой стеклянный купол был головной болью из-за сложности поддержания температуры в нем, но моя фрейлина все же вложила много сил в заботу об этом месте. Собственными руками она высаживала цветы, избегая нелюбимые мною розы, а также, в благодарность, организовала несколько птичьих клеток. Чаще всего пташки свободно, насколько позволяли размеры оранжереи, парили, а я стала приходить сюда насладиться их пением.
Я любовалась разнообразием растений, которые замечала на необработанных полях, вспоминая поместье Вильямс, окрестности которого покрывались похожим ковром полевых цветов. Полевые цветы ничего не обещают и не просят, растут сами по себе, покуда человек не сочтет их сорняком. Толи дело садовая роза: прихотливая, но такая прекрасная в своей требовательности. Пока дикие цветы всходят сами, живут как могут и погибают, роза, привезенная на наши негостеприимные земли, будет опекаема заботой, но чуть отвернешься и она обратится шиповником, что проткнет твои руки злыми шипами. Любимая всеми, роза прекрасна, но вся ее благодарность — удушливый запах, что я не переношу. Столица утопала в духах, поклоняющихся аромату этого цветка, а я вечно чувствовала тошноту от тяжести парфюма.
— Ракель, а что бы ты могла сказать о Дориане? Чем он тебе запомнился?
Девушка чуть растерянно оторвалась от созерцания заигрываний птиц.
— Кроме позорного выгона из его покоев? — она рассмеялась.
Ее слова заставили меня улыбнуться. Дориан часто повторял, что я подвержена чужим мнениям сильнее, чем следовало, и в период моих беременностей ситуация ухудшалась. Нося Генри, я попала под влияния пожилого барона, утверждавшего, что императору
— Да, давай опустим это.
— Что ж, если задуматься, то в период, когда я занималась грязной работой, я часто видела императора. Сколько же ему было, около 17? — она вдруг рассмеялась. — Вы были абсолютно несносной.
— Ох, замолчи.
Моя няня ласково называла меня «энергичной», хоть я и часто выводила ее из себя своими выходками, особенно в сторону мужа. Дух соперничества во мне был развит слабо, но идеальный во всем Дориан в детстве меня раздражал. В 10 лет, когда я продемонстрировала во дворце свои навыки рисования, мне хлопали служанки, как тогда казалось, с искренним восторгом. Но пришел идеальный император, взял в руки кисть третий раз в жизни и изобразил пейзаж лучше моего. Надувшись, я подумала, что раз он старше, то должен быть способнее, так что пусть. Но он обошел меня в стихосложении, в карточных играх, играх на стратегию, в шарадах. В очередной раз проиграв, я принялась кричать:
— Ты дурак! — палец указывал на виновника моего расстройства.
— Нет, ты дурак! — не растерялся Дориан, даже не сменив род обращения, сверкая своей улыбкой победителя и пародируя мою позу.
— Нет, ты дурак! — со злости я схватила листок с ручкой и начеркала:
Список дураков:
1. Дориан де Рутил
2…
3…
— Я заглянула в список дураков, и ты тут на первом месте! — я гордо продемонстрировала ему доказательство. — Ах да, тут даже нет других имен, ты здесь единственный!
— Выходит, я даже здесь победил?
До 14 лет эмоций у меня было так много, что я не могла усмирить их ни в коем разе. Даже Дориана я одновременно любила, радовалась его успехам, но желание одолеть его лично выяснилось у меня из ниоткуда и усмиряться не собиралось. Мы вместе стреляли из новомодного заморского оружия, занимались луком, устраивали гонки на лошадях, но никогда не упражнялись в фехтовании вместе. Уроки я получала, так как должна была обладать навыком защиты наследников, хоть и была слабой ученицей, способной обращаться лишь со шпагой, да кинжалом. Однако, император никогда не участвовал со мной даже в шуточном спарринге, сколько бы вызовов не получал. Он говорил, что нет в нем сил поднять против меня меч, что не смог бы сделать этого даже при угрозе с моей стороны.
— С оружием в руках я могу быть лишь на твоей стороне и никак иначе.
Сейчас это казалось милым, но в те годы думалось, что он просто издевался надо мной и не воспринимал в серьез.
— Но знаете, каждый раз, когда вы проносились по коридорам мимо Его Величества подобно урагану, он смотрел вам в след, пока ваша фигура не скрывалась из виду. Из коридора третьего этажа отлично видно дворцовый сад, так что Теодор даже стал по привычке останавливаться у окна, если они шли с императором, ведь он обязательно бы остался посмотреть, как вы катаетесь на собачей упряжке, — Ракель положила на свою тарелку кусочек шоколадного торта, — он также заботился о том, чтобы во дворце всегда были свежие фрукты и овощи, и стал лично заказывать свежие цветы и благовонья. Тео еще рассказывал, что как-то один из ученых мужей рассказывал о взаимосвязи рациона со здоровьем, объясняя, что люди юга не всегда готовы к северному питанию, а Дориан приказал ему составить меню для вас… Ох, что-то я заговорилась…