И нас качают те же волны
Шрифт:
Людмила Петровна мрачнела, Зоя Васильевна ежилась, Людмила Ивановна спохватывалась: Люсина прозорливость – это было табу.
– Ты, Милочка, подбираешь мужиков по принципу «каждый следующий отомстит за предыдущего», – шутила Зоя Васильевна.
– По крайней мере, есть что вспомнить! А вы?! Ну ладно, ты неплохо с мужем прожила, блюдешь память о нем, помнишь только хорошее. А Люська?! Один раз под дых получила и скрючилась на всю оставшуюся жизнь! Сохнет, чахнет, и никак не выпрямится, все свою душевную травму лелеет, тетешкается с ней. Сколько там той жизни осталось!
– Я, Милочка, все
– Чтоб он своим стал, надо с ним пуд соли съесть, а вы даже попыток не делаете найти этого чужого человека да сольцы с ним покушать!
– Бр-р-р!!! – передергивалась Люся, – чужой мужик будет по моему двору да по огороду шляться, требовать первое, второе и компот!..
– Но он же, наверно, и помогать тебе будет, – предполагала Зоя.
– Вот именно: наверно! Совсем не факт! Да еще, чего доброго, и в одну постель с ним ложиться!
– Ты дура, да? – вздыхала Мила.
– Допустим! Ты вот умная, и попыток у тебя было несколько, а что в итоге? Одна, как и я. Неужели в этом козлином стаде одного-единственного козлика, мало-мальски приличного, для тебя не нашлось!?
– Я и говорю же: карма! А потом – лучше сделать и жалеть, чем жалеть о том, что не сделано!
Тем не менее, несмотря на еще несколько попыток Милы устроить свою судьбу, больше ее кровные восемнадцать метров мужские особи на законных основаниях не топтали.
– Наверно, правду говорят, что настоящего мужчину придумали женщины, чтобы пугать ими своих мужей, – вздыхала Мила.
А трудовая ее биография была связана с кондитерской фабрикой, где пребывала она в должности бухгалтера до 90-х, как их сейчас называют, лихих.
Об их продукции и сейчас ностальгировали люди, когда-то ее вкусившие: ах, чернослив и изюм в шоколаде, «Гуси-лебеди», «Жемчужина дельты»! Но когда начался планомерный развал, захват и распродажа всех мало-мальски рентабельных предприятий, их сладкое производство чаша сия не миновала.
Сначала фабрику выкупили иногородние варяги, начало их оккупации ознаменовалось увольнением большей части специалистов со стажем и сокращением зарплаты. Затем, вывезя ценное оборудование, варяги перепродали разбомбленное производство «греку-бизнесмену», как утверждала молва – обычному армянину из Ростова. «Грек» довершил черное дело, и сейчас фабрика угрюмо взирала на мир заколоченными накрест окнами, а в двери проходной был пробит лаз, в который ныряли наркоманы, по своим жизненно важным делам.
И вот в свои 45 без малого Людмила Ивановна осталась, как говорится, без куска хлеба, без перспектив его заработать и с необходимостью платить за квартиру. Слава богу, Юля уже заканчивала учебу, подрабатывала по специальности и могла обойтись без маминой помощи.
Учебные заведения всех уровней, профилей и форм собственности «пекли», потрафляя спросу, юристов – экономистов – бухгалтеров. Людмила Ивановна, в поисках работы не пропускавшая ни одного объявления ни в одной местной газете, порой со смеху покатывалась: требовались бухгалтеры – девушки, приятной внешности, не старше 25 лет, с опытом работы не менее пяти лет. Разве что одному требованию – на предмет приятной внешности могла соответствовать
Был «Гербалайф», было выращивание грибов – вешенок (до продажи дело не дошло, грибы почему-то не росли в купленных на последние сбережения мешках с мицелием), затем была должность сторожа на строительном объекте у частника… Сейчас Людмила Ивановна порой сама себе удивлялась: как она тогда не побоялась и рискнула влезть в эту клоаку – рыночную торговлю?! Однако рискнула, влезла – от безысходности и отчаяния, наверно. Назанимала нужную для старта сумму у хороших людей (слава богу, нашлись такие, еще сохранившие какие-то сбережения, ведь как правило – у хороших людей их не бывает).
По части оформления необходимых бумаг и взаимодействия с серьезными организациями особых проблем не возникло – спасибо начальному бухгалтерскому образованию и трудовой деятельности, а знания компьютера рынок не требовал. Для начала, по подсказке новых товарок, съездила Людмила Ивановна в Пятигорск, набила барахлом три клетчатых сумки – сундука, под их же чутким руководством (такие же бедолаги, экс-учителя, медики и прочая бюджетная мелочь, либо попавшая под сокращение, либо работающая де-юре, а де-факто зарплаты не получающая). И начался новый этап ее жизни – рыночной торговки, а если применить эвфемизм – индивидуального предпринимателя. Те же товарки, освоившиеся уже в новых реалиях, помогли адаптироваться и ассимилироваться.
Дело у нее пошло, обнаружилось чутье в искусстве одевать не столько себя, сколько других. Да и вкусы ее неизбалованных покупательниц были неприхотливы – лишь бы поярче, да с люрексом. Уже и долги были розданы с благодарностью и презентами, уже и ассортимент товаров расширился, уже кое-какие накопления появились, как Юля надумала рожать.
Ладно бы еще одного, справились бы как-нибудь, но двое младенцев с малым весом, плюс роженица с кесаревым – какая же мать станет наблюдать это в отдалении? И новоиспеченная бабушка ликвидировала свое индивидуальное предприятие, сдала квартиру двум студенткам, поручив подругам быть инспектирующей стороной, и отбыла в град Петров осваивать свою новую роль.
А когда внуки подросли, вторая бабушка вышла на пенсию и приняла эстафету у Людмилы Ивановны. Тогда она и вернулась в Артюховск уже окончательно, чтобы начать, как сама полагала, последний этап своей жизни.
Зоя Васильевна
Зоя Васильевна и внешне, и характером в их триумвирате выполняла функцию связующего звена. Так сказать, среднего арифметического.
Например, в крупной, медлительной, обычно невозмутимой Миле проглядывало что-то такое скандинавско-прибалтийское. Недлинные светлые волосы в молодости она укладывала «улиткой» или сооружала «халу» и подкрашивала, подчеркивая природную блондинистость. С возрастом красить перестала: седина у нее была красивого серебристого оттенка, женщины, старея, о такой мечтают. И поседела она как-то сразу, не испытав эстетических мук при общении с зеркалом. Теперь волосы она скручивала в поредевший пучок и закалывала яркими пластмассовыми заколками.