И нас качают те же волны
Шрифт:
– Я даже не чайник, – говорила – воплощенная скромность – Зоя Васильевна. Я – кастрюля с носом.
При этом, вопреки ее желанию, заслуженная гордость так и перла из нее.
– А у вас – внуки! – не осталась в долгу Зоя Васильевна.
Это был удар ниже пояса, впрочем, тема больная для всех трех бабушек. Внуки были де-юре, а де-факто как бы и нет. Подруги закручинились…
– Ну ладно, девочки, за исполнение желаний, или, как говорит одна моя молодая коллега, за сбычу мечт! – Кто желает высказаться?
– Про мечты, что ли? – ухмыльнулась Людмила Петровна. –
– А что? – не согласилась Зоя Васильевна. – Кто-то сказал: мечты – самый дешевый способ исполнения желаний. Вот ты же мечтаешь в Черногории побывать? Ты же там никогда не бывала!
– Мало ли где я не бывала!
– А уж если мечтать, так ни в чем себе не отказывать!
– Тоже кто-то сказал?
– Кажется. Не знаю… Может, и я!
– Ну что ж… Исключая Черногорию…
– Нет уж, не будем исключать Черногорию!
– Уговорили! Раз пошла такая пьянка… А еще… Конечно, в молодости о чем только не мечталось, как же без этого! А сейчас… Мечта у меня маленькая, персональная, но и в то же время глобальная: чтоб дети и внуки были здоровы, чтоб никакой беды с ними не стряслось.
– Лишь бы не было войны?!
– Жизнь без катаклизмы?
– Без нее!
– А я, – засмущалась Людмила Ивановна – только, девочки, не смейтесь, я мечтаю, чтоб каким-нибудь чудом у нас появился общий дом, где мы бы втроем жили: я бы финансами заведовала, Люська готовила, Зайка убирала, – и, увидев ухмылки на лицах подруг, – подкорректировала свою мечту на ходу:
– Ну, нет, это, конечно, в общем и целом, мы бы все делали по очереди! Полная взаимозаменяемость!
– А ты не думаешь, что мы перегрыземся через неделю? – добавила ложку дегтя Зайка. – На одной-то площади? Так-то мы разбежались по своим углам, глядишь, опять соскучились.
– Девочки, а правда, неужели все так запущено? – растревожилась Люся. Неужели мы только дозировано можем друг друга выносить? Ой, мне даже поплохело!
– Наверно, дружба никуда не денется, она же – по большому счету. Но мы-то, бабы, изначально запрограммированы на дрязги. Не говорят «мужские сплетни», «мужские склоки», а все «бабье», – сказала благоразумная Зайка.
– А то мы не знаем, какие-такие «бабьи» дрязги, сплетни и склоки случаются у этих козлов!
– Девочки!!! – с мягким укором промолвила Зоя Васильевна, – мы отвлеклись. Давайте уже без психологических эксцессов! И давайте будем толерантными. Итак, возвращаясь к теме: за сбычу мечт! И – за толерантность!
– За то, чтоб сбывались наши самые смелые мечты! – добавила Людмила Ивановна.
– И не смелые – тоже! – разохотилась Людмила Петровна.
Девочки содвинули бокалы.
– А кстати, ты-то свою мечту не озвучила, – вспомнила Людмила Ивановна.
Зоя Васильевна на краткий миг задумалась.
– Наверное, я бы все-таки еще хотела поработать… Но – на какой-нибудь совсем новой, интересной-интересной работе!
– Да уж, не вахтером!
– Ты еще не выработала свой потенциал!
– Но это уж и в самом деле несбыточная мечта – в моем-то возрасте!
– Давайте, девочки, под Новый год загадаем эти наши несбыточные мечты! План-максимум,
– Что-то мне подсказывает, что третий пункт нашего плана нереален, – после закусывания вернулась к теме Людмила Петровна. – Прогулки каждый день да еще два раза в день?! Это придется таскать для Милки табуретку – для привалов!
– Кстати, о табуретках, включилась Мила, поглаживая начинавшее к вечеру зудеть колено. – Давайте уже по третьей и – чаек.
– Частишь, подруга! Насилие над организмом, – возразила Зоя Васильевна.
– Так давайте уже свершим насилие: нога моя намекает, что нам с ней еще ползти (Мила немножко лукавила).
– Да-да, за любовь! – воодушевилась Людмила Петровна.
– Девочки, а давайте заменим на – «за дружбу!» «Кака-така любов?!», честное слово! – поморщилась Зоя Васильевна.
– И «за дружбу!» – это для нас как-то более актуально, – не стала спорить Людмила Петровна. – Зайка, ты права.
– Девочки, от вашего предложения веет такой безнадегой! Ну что уж мы, такие древние? А вдруг!..
Девочки захохотали.
– Милка, тебе еще не надоело?!
– Черт с вами! Лишаете последней надежды. «Давай дадим друг другу слово, что будем вместе, вместе навсегда…», – пропела она.
Пела она хорошо, и безголосые подруги любили ее слушать, сами они могли только подтягивать. Если Зоя на досуге баловалась рифмоплетством, Мила – пением, она даже уроки пения брала в юности, готовя себя к певческой карьере. Бесталанной же Люсе отводилась в их триумвирате роль беспристрастного и бескомпромиссного арбитра.
Люся настолько вошла в роль, что выносила вердикты, даже когда ее об этом не просили. Зоя, к примеру, и к старости не научилась говорить твердое «нет», и когда обстоятельства ее к этому принуждали, мямлила. Люся в подобных обстоятельствах была тверда как гранит. Мила – по обстоятельствам, как того требовала справедливость в текущем моменте.
Мила, наивная, полагала, что сумела увести разговор от несимпатичной для нее темы ежедневных прогулок, но у мягкой, даже мягкотелой, Зои Васильевны в исключительных случаях и в основном, в обществе подруг, откуда-то бралась бульдожья хватка.
– Золотые слова, и вовремя сказаны! – мгновенно отреагировала Зоя. – Давайте дадим друг другу слово прямо сейчас – гулять хотя бы один раз, но ежедневно!
– Ну, ты прямо режиссер! – скрипнула зубами Мила.
– Это в каком же смысле?
– Ну, как же! В режиссере должны уживаться душа поэта и воля капрала!
Скрепили третьей рюмкой дополненный тост и клятву, и Зоя Васильевна пошла ставить чайник.
Перед чаем был еще один тост – «по единой, да не по последней». Надо заметить, что с годами у подруг образовался список активно употребляемых тостов, но он не был чем-то незыблемым, некой закостеневшей схемой. Что-то отсеивалось, не выдержав проверки временем, какой-нибудь тост-однодневка утрачивал актуальность, а что-то подслушанное звучало так симпатично, что, будучи включенным в список на потребу дня, в нем задерживалось, закреплялось, укоренялось.