И один в поле берс
Шрифт:
— Тверд, дай ему воды! — распорядилась Стефания Власовна.
И подорвавшийся тут же из-за дальнего конца стола начальник ее охраны, подскочив к бледному, как скатерть, слуге, чуть ли не силком влил тому в рот полную кружку воды.
Едва не захлебнувшийся бедолага согнулся в приступе лютого кашля, зато из ступора точно вышел и даже, как будто, порозовел.
— Подними его! — распорядилась барыня.
Тверд, цапнув за парнишку за плечи, четко выполнил приказ барыни.
— Ну чего там случилась? Какая беда? Давай,
— Там э-это… пи-питомец ба-барина, — парнишка затравленно стрельнул глазами в мою сторону, — ко-ко-корову, от ста-тада отби-би-бившуюся, того, значится…
— Чего того?! — снова сорвалась на злой крик мачеха. — Ты слов что ли не знаешь, заика малахольный? Нормально можешь говорить?!
— Он ее в са-сад за де-деревья за-агнал и…
Чем там задумал заняться с буренкой Зараза, укрывшись от посторонних глаз за ветками яблонь и груш, через мгновенье всем за столом стало понятно без разъяснений слуги. Два громогласных страстных рева, слившись в унисон, легко пробились сквозь каменные стены дома и достигли в столовой наших ушей.
— Понятно, — мрачно констатировала Стефания Власовна и, хмурым взглядом окинув присутствующих, мгновенно пресекла перемигивания и смешки за столом. — Ты плохо влияешь, Денис, на свое чудовище.
— Угу. Весь в меня, — неожиданно смутившись за победный рев своего рогатого хулигана, я снова сосредоточился на содержимом тарелки. — Я уже говорил, что каша просто улет?
На несколько секунд в зале столовой повисла напряженная пауза, заполняемая доносящимся снаружи двухголосым ревом душевно спаривающихся крупных рогатых животных.
— Нет, ну это просто безобразие какое-то! — в сердцах швырнув нож с вилкой на стол, возмутилась Стефания Власовна. — Денис, пожалуйста, прекрати уже как-нибудь это!
— Как?
— Ну не знаю — это же твой питомец!
— Боюсь, что сейчас он меня точно не послушается, — развел я руками. — И хотим мы того или нет, но нам придется дослушать этот концерт до конца.
— Я даже боюсь представить: что за монстры народятся от этого страшилища, — поежилась мачеха.
— А вот я бы, на вашем месте, не строил столь далеко идущих планов, — возразил я, сыто отдуваясь, и, приподняв руки, позволил служанке забрать очередную вычищенную до блеска тарелку.
— Ну да, от грома-быка с Изнанки вряд ли появится потомство у обычной коровы.
— Не поэтому, — я мечтательно зажмурил глаза, отправляя в рот первую ложку восхитительного рыбного пирога. — Вернее, как раз-таки поэтому, он такого ни за что и не допустит.
— Что-то совсем запутал ты меня, Дениска, — покачала головой мачеха. — Не поэтому… Поэтому… Сам-то понял, что сказал?
Страстный двухголосый рев снаружи вдруг сменился испуганным:
— Му? — коровы.
И переполненным лютой злобы:
— МУУУУ!.. — моего резко вдруг озверевшего пита.
Кровий —
— Что и требовалось доказать, — я поставил на блюдце опустевшую чайную чашку.
— Он что ее… — схватившись ладонями за щеки, ахнула Стефания Власовна.
— Увы, мой пит люто ненавидит тварей изнанки. А излив в буренку семя, он превратил ее в матку будущих тварей. И, инстинктивно, тут же пресек зародившуюся угрозу в зародыше.
— Какая гадо-бвууаааа… — отвернувшись, впечатлительная дама выплеснула на пол целиком весь свой толком даже не переварившийся обед.
Заразительному примеру Стефании Власовны тут же последовали обе ее сестрицы. А вот сидящая следом за ними Аленка, несмотря на беременность, сдержалась, но позеленевшее лицо моей бывшей подсказывало, что сопротивляться неизбежному извержению она тоже сможет не долго.
— За сим, пожалуй, я откланяюсь, — объявил я отплевывающимся сотрапезникам, поднимаясь и первым выходя из-за стола. — Ну, как говорится, спасибо за угощение. Все было очень вкусно.
Я почти успел выскочить в коридор, когда не совладавшая-таки с очередным рвотным спазмом Аленка, присоединившись к остальным дамам в столовой, разразилась мне в след утробным рыком…
— Муууу!.. — трубный рев выпустившего «пар» из обоих своих бронированных шаров и окончательно заматеревшего после этого грома-быка заставлял крестьян в селе отбегать с дороги и прятаться в домах.
И я ничуть не удивился заблаговременно распахнутым перед нами настежь створкам ворот, этим красноречивым жестом благоразумно попрятавшиеся стражники молчаливо умоляли нас поскорее убраться из доверенной их опеке Савельевки.
— Ну че, приятель, не будем напрягать хороших людей? — хмыкнул я, мысленным приказом оправляя пита в распахнутые ворота.
— Муууу?..
— Согласен. Не разобрались мы еще пока: плохие они тут или хорошие.
— Муууу?.. — свой очередной вопрос пит подкрепил в этот раз молниеносным выстрелом языка в приоткрытую калитку забора, мимо которой мы неспешно проходили. И тут же вырвал оттуда намертво прилепившийся к кончику языка щит стражника.
Из-за захлопнувшейся запоздало калитки раздались приглушенные проклятья нерадивого стражника.
— Зараза, хорош угорать, а, — фыркнул я. — Выплюнь бяку, и пошли уже отсюда.
Затащивший тем временем в рот добычу питомец хорошенько проштамповал с обеих сторон её своим шикарным набором зубищ, и только тогда послушно выплюнул превратившийся в натуральный дуршлаг щит. Следивший за этим в заборную щель стражник, от переизбытка впечатлений, похоже, завалился там же, где стоял, в обморок — судя по характерному лязгу железа за калиткой, там определенно кто-то в доспехах грохнулся на землю.