И оживут слова
Шрифт:
— Я… книгу хочу. Вон ту.
— Книгу? — брови Миролюба взлетели вверх, и на секунду я похолодела. Вдруг Всемила не умела читать? Я же ничего об этом не знаю. — На что тебе?
— Я…
Спасла меня Злата. Она вернулась запыхавшаяся и расстроенная. Книги в ее руках уже не было.
— Радиму отдала, — пояснила она, проследив за моим взглядом. — Нету у Радимушки денег тут. В Свирь надобно. А кого пошлешь? Не мальчишку же за такими деньжищами посылать? Да и взять их там как без нас? А дотемна не успеем — они добро свое собирают уже.
Многие торговцы
— Как же плохо, что мы в последний день, — с досадой проговорила Злата и только тут заметила брата.
— Миролюб, — прищурилась она. — Миролюб! Тебя нам Боги послали! Скажи, что ты при деньгах.
— Здравствуй, любимая сестрица! — весело произнес Миролюб. — И я тебе рад.
— Да ну тебя, — отмахнулась Злата. — Сам же знаешь, как я тебе рада. Мне деньги очень нужны.
— Выбирай подарок! — усмехнулся Миролюб. — Обе выбирайте.
— Всемилка, — Злата обернулась ко мне. — Выберем книги! Я на следующем базаре все-все тебе куплю, что захочешь.
Повинуясь внезапному порыву, я крепко обняла сестру Радима. Какая же она все-таки!
— Книги! — торжественно провозгласила я.
— На что девкам книги?! — возвел глаза к небу Миролюб и повернулся к прилавку.
— Олегу это, Миролюбушка. Хванские книги.
Миролюб резко обернулся к сестре:
— Почем знаешь? Купец сказал? Так они соврут — дорого не возьмут.
— Да нет же! Олег купил себе часть. Да больно дорого. Купец говорит, мол, святыни это. Вот он цену и задрал. А Олег бы не стал просто так покупать.
— Хванские, значит, — пробормотал Миролюб, и я вдруг испугалась, что он передумает покупать. Любим ненавидел хванов. И пусть Миролюбу на пиру не понравились слова отца, это еще не значит, что он станет помогать Альгидрасу.
Но Миролюб двинулся к прилавку. Купец тут же расплылся в улыбке и поклонился чуть не до земли. Другим покупателям он так не кланялся. Мы со Златой остались стоять в стороне, наблюдая за Миролюбом. Тот что-то сказал купцу, придвинул одну из книг, раскрыл, ответил на какой-то вопрос, кивнул и потянулся к сумке на поясе. Купец исподтишка следил за тем, как он управляется одной рукой, и я вдруг подумала, сколько сотен раз за свою жизнь Миролюб остро чувствовал свое увечье, когда незнакомые люди вот так нарочито не смотрели на то, как он справляется одной рукой там, где всем прочим требуется две.
— Порой кажется, свою бы руку отдала, только бы ему не приходилось вот так, — глухо проговорила Злата, не обращаясь ни к кому, и я почувствовала комок в горле.
— Злат… — я не знала, что сказать, как утешить.
— Не обижай его, Всемилка. Его вон как жизнь обидела.
Я обернулась к жене Радима.
— Не обидела его жизнь, Златка. Он вон какой! Красивый, сильный. И управляется вон как. Не думай даже.
— Это сейчас управляется. А мальчонкой значешь, сколько он натерпелся пока не обвык.
— Я не буду обижать, — пообещала я, уже не задумываясь о том, можно ли верить Миролюбу. Ну какой из него злодей?
Миролюб с улыбкой отошел от прилавка, неся подмышкой тяжелые книги.
— Дорого,
— Могу побаловать. Нечасто выпадает, — усмехнулся Миролюб и тут же добавил: — Куда руки тянешь? Тяжесть такая. Донесу до ваших провожатых.
Пока мы шли к выходу с базара, я все гадала, как отреагирует Альгидрас на покупки, особенно на то, что часть их сделал Миролюб, и очень боялась неловкой сцены. А ну как не хватит у того ума просто принять подарок без всяких выкрутасов?
Чуть в стороне от дороги нас ожидали выделенные Радимом охранники. Один из них дремал на травке, закусив травинку, второй сидел, прислонившись спиной к дереву, и что-то насвистывал, вертя в руках кинжал. Альгидраса не было. Я облегченно вздохнула. Кажется, сцены удастся избежать. И тут мой взгляд зацепился за кинжал в руках свирского воина. Я тут же вспомнила кинжал, оставшийся на прилавке. Хванский кинжал. И голову коня. У меня еще оставались деньги, и пусть этот мальчишка думает потом, что хочет.
— Я забыла кое-что, — выпалила я и побежала обратно на базар, надеясь, что быстро отыщу торговца.
Миролюб и Злата хором меня окликнули, но мне уже было не до них. Странное дело, я даже не подумала о том, что в этой толчее кто-то может причинить мне вред. А ведь еще утром я панически боялась даже просто выйти за ворота.
Торговец отыскался быстро. Он уже собирал свой товар, что-то негромко напевая. Я мимоходом подумала, что диплом лингвиста в этом мире абсолютно бесполезен. Я не могла даже определить языковую группу, к которой мог принадлежать этот язык, а еще я понятия не имела, как принято окликать торговцев, поэтому замерла в нерешительности.
Купец точно спиной почувствовал мой взгляд и быстро обернулся. Увидев меня, он улыбнулся слегка насмешливо. Видимо, мы со Златой сегодня намозолили ему глаза. Я выдавила из себя улыбку и посмотрела на прилавок. Мое сердце подскочило. Кинжала не было. Кто-то успел его купить. Черт! Нужно было думать быстрее. Я зло выдохнула. Ну что ж я за дура? Спасибо, хоть голова лошади лежала там же, где ее гладил Альгидрас. Видимо, обломок дерева никому не приглянулся, со святой он земли или нет.
Я протянула руку и коснулась завитка на гриве. Почему-то я ожидала почувствовать что-то магическое. Даже не знаю, что именно: тепло, энергию. Но ничего подобного не было. Под пальцами оказалось гладко оструганное, чуть прохладное дерево.
— Я возьму это, — сказала я купцу и высыпала в ладонь оставшиеся монеты.
Он чуть поклонился, впрочем не так, как до этого Миролюбу, и взял с моей ладони больше половины монет.
— Он принесет удачу, — с сильным акцентом выговорил купец. — Со святой земли.
— А к чему он был… — я не могла подобрать другого слова, кроме «приделан», но оно показалось мне сложным.
Однако купец понял с полуслова:
— Над порогом. В деревне мало домов не сгорело. Бают, воевода ваш костры жег. Не тронуло те, что стороной стояли. А скажи, краса, — вдруг произнес он, — правда у вас хванец последний живет?