И падут подле тебя тысячи
Шрифт:
Дети ходили в школу и помогали на поле, так как в селении осталось слишком мало людей, способных работать. Долгое время от папы не приходило ни единой весточки. Его последнее письмо было отправлено с Кавказа, из России. Ходили слухи, что немецкие солдаты, схваченные там, были отправлены в сибирские трудовые лагеря.
Оказавшись на окраине Франкфурта, Франц и Карл уставились на груду багажа, лежащего на тротуаре вокруг них.
— Вилли, мы никак не сможем унести все это, — сказал Франц, — Оставайся здесь охранять вещи, пока
Франц был потрясен, видя разоренный город. Позже он узнал, что 80 процентов строений Франкфурта было разрушено. Повсюду можно было видеть, как женщины раскапывали обломки в поисках какой–нибудь годной для применения в быту утвари. Какой–то мальчик пытался отбить известковый раствор от кирпичей, чтобы снова можно было их использовать.
Проходя мимо этих людей, Франц заметил старика, который толкал деревянную тележку. Это было именно то, что нужно.
— Извините, это ваша тележка? — Да.
— Мы только что вернулись из лагеря для военнопленных. У нас много вещей для перевозки. Если вы одолжите мне тележку, я дам вам на выбор или 100 марок, или 2,5 килограмма табака, или пол–литра подсолнечного масла. Мы вернем тележку через несколько дней.
Мужчина внимательно его осмотрел:
— Я иду домой от железнодорожного вокзала. Я нашел там немного угля — если вы понимаете, о чем я говорю.
— Конечно, — ответил Франц, — Я провожу вас до дома и помогу выгрузить уголь.
— Хорошо — согласился старичок. — Кстати, я бы выбрал масло.
Мужчина ни разу не спросил Франца ни его имени, ни адреса, но с удовольствием одолжил ему тележку.
Когда Франц вернулся к Вилли, они погрузили все вещи и накрыли их брезентом, чтобы защитить от любопытных глаз. Затем, толкая тележку, они стали пробираться по заваленной камнями дороге.
— Ох–ох–ох, — сказал Вилли, — мне кажется, что дальше мы уже не сможем быстро передвигаться.
— В чем проблема?
— Ты только посмотри, кто идет. Женщины! Очевидно, они ищут своих мужей.
Увидев солдат, женщины начали стекаться со всех концов. Их истощенные тела и изорванная одежда говорили о том разорении, которое принесла с собой война в их дома. Они смотрели на мужчин молча, с глазами, полными надежды и страха. Затем посыпались вопросы:
— Откуда вы идете?
— С восточного фронта, — ответил Вилли.
— И мой муж был там, — сказала одна из женщин, остальные тоже пытались узнать про своих родных, называя одно имя за другим.
— Знаете ли вы Георга Шнедера? Есть ли у вас новости о Генрихе Гербере?
— Послушайте, дамы, будьте благоразумны, — ответили оба мужчины, — мы не можем знать каждого, кто воевал в России.
Франц обратился к Вилли:
— Если это не прекратится, мы никогда не попадем домой. Теперь мы будем отвечать, что только что вернулись из Австрии.
Еще одна женщина шла по направлению к ним.
— Откуда вы?
— Мы только
— Мой младший мальчик, Ганс Киммель, был там. Уже несколько месяцев я ничего не слышала о нем. Другие три сына погибли в России. Знаете ли вы что–нибудь?
— Нет, очень жаль. Мы не знаем этого имени. У нас нет для вас новостей.
— Франц, это не срабатывает, — сказал Вилли, — давай попробуем говорить, что мы только что вернулись из лагеря для военнопленных.
Американские солдаты стояли около каждого моста, через которые им нужно было проходить.
Каждый раз им приходилось показывать документы. Бумаги были в порядке, но солдаты с подозрением косились на тележку. Тем не менее никто из них не высказал ни слова протеста.
Теперь другая женщина бежала за ними:
— Откуда вы?
— Мы только что освободились из лагеря для военнопленных.
— Вместе с каким подразделением вы там были?
— С 699–й отдельной инженерной ротой.
— Мой муж был там же! Знаете ли вы Людвига Келлера?
— Фрау Келлер, — сказал Франц, — мы ехали с вашим мужем сюда в одном грузовике. Возможно, он сейчас стоит перед дверью вашего дома и не может войти.
С криком радости женщина побежала домой.
— Вилли, — сказал Франц чуть позже, — нам лучше сначала зайти ко мне домой. Нам еще предстоит пройти через весь город, но мой дом все же ближе, чем твой».
— Хорошая мысль, если тебе это удобно.
К вечеру они наконец–то достигли цели. Проходя квартал за кварталом, они наблюдали полное разрушение. Поэтому, увидев комплекс из шести больших многоэтажных домов, оставшихся нетронутыми, мужчины были удивлены. Как огромная крепость, они возвышались над обломками.
Как только Франц и Вилли затащили тележку на лестничную площадку, соседка выглянула из своих дверей.
— Господин Хазел, вы вернулись! С возвращением, тысячу раз с возвращением! Вы первый, кто вернулся!
— Фрау Якель, я так рад видеть вас!
— Ваша семья не здесь. Они в Эшенроде. Франц застыл на мгновение:
— В Эшенроде?
— Знаете, это такая деревушка в Фогельсбергских горах.
Он кивнул головой и, вздохнув, ответил:
— Спасибо вам большое. И хорошего вам дня. Франц открыл дверь ключом, который хранил на протяжении всей войны. Они разгрузили тележку, и, пока Вилли принимал ванну, Франц осмотрел квартиру. Окна были разбиты, и занавески развевались на ветру, но ничего не пропало. Мебель, постельные принадлежности, посуда, книги, даже довоенный мотоцикл Франца, оставленный в свободной комнате, — все стояло на своих местах. Позже Франц узнал, что польские военнопленные останавливались в здании начальной школы, которая находится в 500 метрах от его дома, и, когда их освободили, они занялись открытым грабежом и забрали все, что только можно было взять. Не было сомнения в том, что Бог простер Свою руку над жилищем Хазела.