И по делам твоим воздастся
Шрифт:
– Вот и ладно, осмотрим ее.
Но к осмотру мы приступили, только через несколько часов. Сначала был обед, потом приехал Андрюша, возбужденный после первого учебного дня и недовольный Георгием Федоровичем, который его вызвал на первом же уроке. Ответить Андрюше удалось удовлетворительно, благодаря тому, что я возобновила занятия с месье Бомоном, оказывается Георгий Федорович, даже о сочинении вспомнил, и счастье, что Андрюша его все же написал. Мне пришлось выслушать все жалобы недовольного сына, успокоить его и отправить делать уроки с воспитателем.
Наконец мы вошли
Я обернулась к тетке.
– Вспоминай, как тут было прежде?
– А ты не помнишь? Ремонт уже при тебе делали. Кровать та же, гардероб и комод, тоже, вот кресла со стульями и ковры, вроде уже позже покупали?
– тетка наморщила лоб, пытаясь вспомнить.
– Я покупала. Когда Мишенька возню с ванными затеял, если тут есть тайник, подумай хорошенько, где он может быть?
Тетя прошла в комнату и уселась в кресло, задумалась, я уселась в кресло рядом, неожиданно тетя заговорила:
– Даже не представляю, может, давай по порядку проверять?
И мы принялись громить ничем не повинную комнату. Через некоторое время к нам присоединились девочки. Все больше раздражаясь, я даже порезала подушки.
И вот мы сидим посреди комнаты, в которой пронеслось татарское иго, все в перьях и пыли. Тетка выгребает из гардероба какие-то старые вещи, девочки смеются, бросаясь перьями, они разлетаются по комнате пушистым снегопадом, я пытаюсь оторвать плинтус, он мне показался недостаточно крепко, прибит. Теткин вопрос заданный слишком громким голосом, заставил нас покинуть свои важные дела и сгрудиться вокруг нее.
– А это что такое?!
На полу рядом с ней лежали тетради, старые и пожелтевшие, они рассыпались по полу, их было не меньше дюжины.
– Где ты это нашла?
– растеряно спросила я, девочки взяли по тетради наугад и рассеяно их листали.
Тетя была ошарашена не меньше нас.
– Вот тут в углу, они были завернуты в одеяло…
– Неужели его никто, никогда не трогал?
– А зачем? – Искренне удивилась тетя. – Одеяла запасные тут лежали всегда, вдруг гостю холодно станет, да и хозяевам тоже. – Глупое объяснение, между тем было весьма логичным, такие свернутые одеяла лежали во всех шкафах и в каждой спальне, если, вдруг, вам стало бы холодно, то одеяло тут, готово, вынули из шкафа, накрылись, потом назад в шкаф спрятали. Но дело в том, что в нашем доме запасными постельными принадлежностями никогда не пользовались, просто топили хорошо. Не удивительно, что Дария Любомировна спрятала свои записи так просто и в то же время замысловато, порядки в доме ей хорошо были известны.
Странно, только, что никогда не пыталась их забрать. Хотя многие люди сначала, скрупулезно записывая день за днем, а законченную тетрадь, с легкостью засовывают куда подальше и забывают о ней, ведь это пройденный этап.
В
– Пани, та господин Рудавский и господин Савельев, просят принять.
Я сидела на полу и думала, насколько быстро мне удастся вытащить все перья из прически!
Глава 15
В спальне у меня опять было столпотворение. Пока я судорожно одевалась и чесалась тетя уже переодетая в своем очередном парадном чепце, водрузив на нос пенсне, читала одну из тетрадей, девочки устроившись на постели, тоже углубились в чтение, а я тем временем отчитывала горничных выстроившихся в ряд.
– Неужели при больших уборках вы не замечали этих тетрадей?! Ой! Даринка, прекрати выдирать мои волосы!
Соломия, как старшая горничная, хныкающим голосом отвечала:
– Но пани, еще, когда Агнесса передавала мне хозяйство, то говорила, что эти тетради должны там лежать. Еще покойная, царство ей небесное, Мария Васильевна, велела не трогать тетради, вот мы и перетряхивали одеяла, перекладывали табаком и лавандой и клали все на место. – Она всхлипнула, за ней как по команде захлюпали остальные.
– Так, не надо слез. Но почему, никогда не показывали мне?
– Когда делали ремонт и все выносили, я сама вас спрашивала, Анастасия Павловна. – Горячо заговорила Дарина.
– И что я ответила?
– Вы велели положить все на место и не забивать вам голову глупостями!
– Оставь их, – оторвалась от чтения тетя, – что бы ты сделала, если бы тогда увидела все это эпистолярное наследство? Ты бы велела тетради сжечь, а что еще с ними делать было?
Да тетушка, как всегда, права, я так бы и сделала, зачем хранить дневники давно умершей женщины? Очевидно тогда, при ремонте, я решила, что это Лизка прячет по дому свою писанину и даже не взглянула на тетрадки.
– Ну, хорошо, идите уже, но если опять найдете в доме что-то необычное, завернутое в одеяла или в корзинах для подушек, или не знаю, где, то немедленно мне сообщить и принести показать, а не только глупые вопросы задавать! Ясно?
– Да, пани. – Хором ответили девушки, в их голосах слышалось явное облегчение.
– А теперь ступайте. Соломия проследи, что бы господам подали кофе, пирожные или, что там сегодня на кухне и скажи Петру, что бы предложил им коньяку или чего другого, по их выбору, мы сейчас спустимся. Даринка не надо сложных причесок, просто завяжи в узел, мы и так задерживаемся.
Горничные ушли.
С постели соскочила Лизка с открытым дневником в руках.
– О, мамочка, тут такое чудесное описание столичного бала на четырех страницах! Тысячи свечей горящих и отражающихся в зеркалах, дамы в фантастических нарядах, вальсы звучат и военные в парадных мундирах с аксельбантами, я так и представляю себя там. – И она принялась кружиться по комнате, напевая мелодию вальса.
– Так уж и тысяча свечей.
– Тетушка поправила пенсне, и насмешливо взглянула на племянницу.